Вечеринка с Ди Каприо

Теплый июльский вечер на Лазурном побережье Франции вступал в свои права. Тихая улица в центре Сен-Тропе, почти безлюдная днем, уже наполнилась роскошными автомобилями. По ковровой дорожке, сквозь дрожащий от южного зноя воздух, в сторону небольшого шале, расположенного в глубине ухоженного виноградника Domaine Bertaud Belieu, неспешно перемещались солидные господа в смокингах со своими очаровательными спутницами в струящихся платьях. С крыши особняка на них то ли с сочувствием, то ли с интересом наблюдали два бенгальских тигра, чьи портреты традиционно украшают ежегодный гала-ужин, организованный фондом самого известного защитника дикой природы, голливудского актера Леонардо Ди Каприо Leonardo DiCaprio Foundation.

В толпе кто-то проявил осведомленность: к тиграм голливудскую звезду пристрастил друг, председатель его фонда Милютин Гэтсби, который «на самом деле не Гэтсби вовсе, потому что это псевдоним, а военный наемник, участник югославской операции». Надо заметить, что обсуждение слухов на такого рода мероприятиях — ​самое распространенное и любимое занятие.

На сцене в это время Ди Каприо уже благодарил собравшихся за проявленную озабоченность проблемами дикой природы и попутно сообщил, что после получения «Оскара» за главную роль в кинокартине «Выживший» не намерен сниматься в фильмах ближайшие два года.

По залу, разделенному на две зоны (для мировой богемы и ее состоятельных почитателей-бизнесменов), фланировали официанты с бокалами шампанского.

«Смотри, Лео», — ​молодая русская девушка в красивом белом платье с глубоким декольте кивнула в сторону столика № 33, за которым герой вечера что-то весело обсуждал со своим напарником по фильму «Волк с Уолл-стрит» Джоном Хиллом и голливудской звездой Эдвардом Нортоном. К их разговору время от времени присоединялся американский художник и скульптор Джефф Кунс. Попытки вклиниться в разговор совершал и пока еще малоизвестный российский миллионер Василий Клюкин, проживающий в Монако. На прошлогоднем аукционе Leonardo DiCaprio Foundation он заплатил 3,5 млн долларов за возможность полететь в космос с Ди Каприо. Но полет, который тот вдохновенно анонсировал в российских глянцевых журналах, не состоялся — ​зато Клюкину разрешили посидеть с актером за одним столиком в этом году.

«Ты же понимаешь, все эти лоты — ​полет в космос и спуск на подводной лодке вместе с кем-то из Голливуда — ​просто мишура», — ​цинично объяснял своему товарищу, судя по одесскому прононсу, украинский бизнесмен. Но сегодня, продолжал он, лоты будут «реальные» — ​совместный просмотр с Ди Каприо мужского теннисного финала US Open, наручные часы актера, несколько полотен современных художников-авангардистов и все в этом духе.

Несмотря на то что до благотворительного аукциона еще оставалось много времени, подсчитать примерную сумму доходов фонда можно было уже сейчас — ​стоимость одного столика, согласно приватной оферте организаторов, могла достигать 500 тысяч евро, а столов тут было не меньше четырех десятков.

Между тем в зале все четче слышалась русская речь. По ней удалось обнаружить украинских предпринимателей и депутатов Верховной рады Украины Александра Онищенко, объявленного в международный розыск, и Виталия Хомутынника. Неподалеку от них, за разными столиками, расположились миллиардеры из Казахстана — ​алюминиевый магнат Александр Машкевич и банкир Кенес Ракишев. В углу в это время притаился бывший чеченский сенатор Умар Джабраилов, беспокойно вглядывавшийся в глубь зала.

«В прошлом году на аукционе, организованном Amfar, Умар был готов купить лот «Двухдневное пребывание с принцем Монако». Для него это было важно — ​Умара не пускают туда после некоторых инцидентов в Монте-Карло. Теперь вот ищет принца, хочет доказать, что он — ​порядочный человек», — ​очередная порция слухов словно вибрировала в голове.

На противоположном краю от Джабраилова за столиком спокойно сидела российская бизнесвумен Марина Гольд­берг, которой мужчины почтительно делали реверансы и тут же уходили. На лице ее сквозили явная усталость и безразличие к происходящему: за две недели до этого в Москве сотрудниками ФСБ был арестован ее авторитетный супруг Захарий Калашов, более известный как Шакро Молодой…

Самым колоритным из российской «делегации» был Дмитрий Рыболовлев, почти весь вечер молча просидевший за своим столом и лишь однажды выбравшийся для короткого разговора с принцем Монако Альбером II, встречи с которым так отчаянно добивался Умар Джабраилов.

За разговором князя и миллиардера внимательно наблюдали три столика последнего: Рыболовлев считается в Монако едва ли не самым влиятельным бизнесменом, а отношения с принцем у него в последнее время будто бы ухудшились. Впрочем, судя по диалогам гостей, не сильно. «Дмитрий Евгеньевич недавно помог Беджамову выйти», — ​хвастался кто-то из окружения Рыболовлева.

Обрывок новости тут же облетел пол­зала и был дополнен свежей информацией: совладелец рухнувшего Внешпромбанка Георгий Беджамов благодаря Рыболовлеву не только был освобожден из тюрьмы Монако (куда попал после его объявления Россией в международный розыск), но и получил лояльный «ограничительный режим» — ​отмечаться в полиции ему приходилось лишь один раз в месяц. Недавно Беджамов улетел в Лондон.

Ближе к полуночи разговоры о тех, кто сбежал от российского правосудия, и обсуждения бизнес-планов переместились в соседний шатер, откуда Дмитрий Рыболовлев увел Леонардо Ди Каприо и отдельных гостей в свой особняк в Сен-Тропе (приобретенный за 60 млн евро) на специально переоборудованную за 5 млн евро по случаю прибытия актера дискотеку.

Вслед им все с тем же интересом смотрели бенгальские тигры.

Узник княжества Ив

…Ранним утром 25 февраля 2015 года швейцарский предприниматель Ив Бувье собирался в долгожданную поездку в Монако.

С виду простой и даже немного не­опрятный мультимиллионер (респектабельным костюмам он предпочитает мятую рубашку, заправленную в потертые джинсы, из ремня которых торчит старомодный чехол для мобильного телефона) — ​один из самых влиятельных арт-дилеров мира. В его портфолио — ​самые крупные сделки по покупке и продаже шедевров мирового искусства, исчисляемые миллиардами евро: от картин Винсента Ван Гога и Пабло Пикассо до скульптур Амедео Модильяни. Повсюду в мире о Бувье также говорят как о «короле свободных портов».

Несмотря на плотный рабочий график — ​бизнесмен работает между Сингапуром, Пекином, Гонконгом и Швейцарией — ​Бувье отложил все свои встречи после звонка российского миллиардера Дмитрия Рыболовлева с предложением приехать в Монако. За последние 10 лет Рыболовлев стал одним из его самых крупных клиентов, скупавшим бесценные шедевры искусства после долгих торгов. Однако в середине 2014 года, после очередной сделки по покупке картины Марка Ротко «Фиолетовый, зеленый, красный», считающейся главным произведением художника, стоимостью 140 млн евро, в отношениях Рыболовлева и Бувье возникли проблемы. С сентября 2014 года, в связи с безудержным образом жизни российского олигарха, у этого последнего не хватало ликвидных активов, чтобы оплатить остаток за полотно.

Рыболовлев, до того момента требовавший от Бувье собрать лучшую коллекцию картин в мире, остался должен своему арт-дилеру 40 млн евро. Разговоры между Бувье и миллиардером относительно долга длились около полугода — и вот наконец швейцарец собирался получить эти деньги после встречи в Монако.

Как только Бувье вошел в двери здания Belle Époque, где Дмитрию Рыболовлеву принадлежат самые дорогие апартаменты княжества, к Бувье подошли десять сотрудников полиции Монако, предупрежденные о прибытии арт-дилера Рыболовлевым. «Вы арестованы», — хладнокровно, словно в голливудском фильме, произнес один из них, защелкивая на запястьях бизнесмена наручники. Согласно Бувье, Рыболовлеву не хватило мужества, чтобы встретиться и рассмотреть сложившуюся ситуацию, а он предпочел отправить полицию. Бувье говорит, что, зная характер олигарха, отнюдь не удивлен подобным поведением.

Начинающий коллекционер

Ив Бувье и Дмитрий Рыболовлев познакомились в 2002 году. Поводом для знакомства, переросшего в крепкий деловой альянс, послужила картина Марка Шагала «Большой цирк», которую Дмитрий Рыболовлев приобрел благодаря подруге своей жены и крестной матери своей младшей дочери Анны Тане Раппо.

«Дмитрий попросил меня найти ему торговцев предметами искусства. Но я тогда не знала этот бизнес и максимум что могла — отвести его в музей. Правда, однажды я познакомила его с Симоном Де Пюри, он тогда был главой аукционного дома Phillips de Pury. Но у Дмитрия своеобразный характер: Де Пюри ему не понравился. И вот однажды, когда Рыболовлев купил картину Шагала, хранившуюся в свободном порту Женевы, мы все вместе впервые повстречали Ива Бувье. Он тогда помог Дмитрию», — вспоминает Таня Раппо, прекрасно владеющая русским языком.

Покупка Шагала за 5 млн евро была первым шагом российского предпринимателя на ниве высокого изобразительного искусства, подтверждает Бувье: «Моя транспортная компания обеспечивала перевозку <картины Шагала> в свободные порты Женевы. Там мы и познакомились. Дмитрий выглядел неважно, так как узнал, что у его картины отсутствует сертификат аутентичности — неотъемлемая часть такого рода вещей. Еще он узнал, что картину через несколько недель надо одолжить израильскому музею для выставки. В общем, он был разъярен, постоянно кричал: «Меня обманули!» Представьте себе картину: передо мной стоит взбешенный русский олигарх, которому я способен помочь. «Успокойся, я займусь этим вопросом», — сказал я тогда и разъяснил все действия, которые необходимо совершать при покупке картины, чтобы себя обезопасить. Это своего рода Due Diligence для произведений искусства: аттестация картины на предмет ее подлинности, оценка ее состояния, ну и главное — проверка истории права собственности на полотно». Через неделю Бувье удалось получить нужный сертификат от Шагаловского комитета в Париже, что позволило Рыболовлеву спасти свою инвестицию.

Спустя два дня после той встречи Бувье связался с Раппо и попросил ее организовать встречу с Рыболовлевым. «Ив сказал мне: «Таня, мне сложно встретиться с русским олигархом, но, если ты организуешь <встречу>, я буду благодарен». Я сообщила об этом Дмитрию. Он ответил: «Пускай приезжает сегодня же!». «Такова была природа их отношений. Один хотел продавать картины, другой — покупать», — добавляет Раппо.

Вскоре встречи Бувье и Рыболовлева по вопросам картин стали регулярными, а Раппо выступала в их отношениях коммуникатором: российский бизнесмен не владел иностранными языками. «Его не устраивали просто картины, имеющие высокую художественную ценность, он хотел получать лучшее. «Ив, предлагай мне только шедевры!» — сказал он однажды», — вспоминает Бувье.

Первым успешно предложенным в 2003 году шедевром оказалась картина Ван Гога «Пейзаж с полями и оливковым деревом», которая обошлась Дмитрию Рыболовлеву в 18 млн евро. Тогда же стороны заложили будущую структуру сотрудничества: коммерческая компания Бувье MEI Invest, зарегистрированная в Гонконге, заключала договор на продажу картины с компаниями Xitrans и Accent, зарегистрированными на Британских Виргинских островах и принадлежавшими кипрскому трасту The Domus Trust Рыболовлева. Помимо этого между Рыболовлевым и Бувье заключалось соглашение, в соответствии с которым последний получал 1—2% от стоимости каждой картины в качестве оплаты за ее перевозку, страховку и гарантию подлинности и прав собственности.

За последующие четыре года Рыбо­ловлев приобрел 12 картин на общую сумму 122 млн долларов и 263,5 млн евро: самыми крупными покупками стали «Фаре» Поля Гогена (54 млн евро) и две огромные «Водяные лилии» Клода Моне (46,5 млн евро и 42 млн евро). Бувье, обещавший отблагодарить Раппо за знакомство с Рыболовлевым, регулярно и официально перечислял ей значительные комиссионные.

«Почти сразу после первого предметного разговора на тему шедевров Дмитрий потребовал от меня найти ему «Водяные лилии», он их очень хотел иметь в коллекции. Поиски заняли пять лет», — рассказывает Бувье.

В этот период времени Рыболовлев, судя по всему, стал настоящим фанатом картин: его фамилия все чаще стала звучать в хронике аукционных домов, а сам он в 2005 году был назначен «консультантом по вопросам искусства» в собственную компанию Xitrans. «Это достаточно символично — провозгласить себя экспертом в области высокого искусства. Но такова сущность Дмитрия — он считает, что разбирается во всем лучше вас», — говорит Бувье и вспоминает, как российский бизнесмен стал отслеживать каталоги аукционных домов и тесно общаться с руководителями музеев искусств и коллекционерами.

Вместе с тем, помогая Рыболовлеву осваивать мир живописи и архитектуры, сам Бувье становился ближе к России: с 2004 года его компания Art Culture Studio начала проводить ежегодный салон изящных искусств в центре Москвы, в Манеже (Moscow World Fine Art Fair — в среднем 60 000 посетителей). «Мы работали с Министерством культуры и московской мэрией. Мы делали роскошные вечера, на которые стремилась попасть не только российская элита, но и западная. В один из таких вечеров, после очередных организационных трудностей (для удобства логистики тогда даже пришлось перекрывать Тверскую улицу), я внимательно пробежался глазами по залу и понял, что впервые вижу такое количество миллиардеров», — смеется Бувье.

Многие среди состоятельных участников того вечера впоследствии стали клиентами Бувье, но самым ценным, пожалуй, оставался Рыболовлев. Их отношения тогда, продолжает швейцарец, стали более близкими — Бувье иногда появлялся на частных приемах у Рыболовлева, организованных по случаю дня рождения его или его дочери Екатерины, а миллиардер обращался за советом к Бувье в вопросах сохранения за собой произведений искусства от супруги в рамках бракоразводного процесса.

Развод и «компетентный представитель правительства»

В октябре 2008 года тогдашний вице-премьер правительства Игорь Сечин настоял на проведении дополнительного расследования обстоятельств аварии на одном из калийных рудников Березников в 2006 году — в результате затопления пострадали несколько десятков человек.

«Целью должно стать определение степени финансовой ответственности «Уралкалия» за аварию на руднике», — заявил Сечин вскоре после вынесения специальной правительственной комиссией решения о геологических причинах инцидента. К тому моменту капитализация «Уралкалия» уже составляла 35 млрд долларов, и стало очевидным, что Рыболовлев может лишиться конт­роля над предприятием. Страх оказаться под следствием вынудил Рыболовлева перевести все свои активы в трастовое управление, а приобретенные картины физически вывести в «более безопасные юрисдикции», следует из показаний Рыболовлева в Верховном суде Сингапура (где в результате и оказались его картины).

Спустя два месяца Елена Рыболовлева подала иск в суд Женевы о начале бракоразводного процесса и потребовала раздела имущества с мужем на паритетных началах (материалы судебного дела есть в редакции). В обоснование своих требований Елена Рыболовлева указала, что не может больше находиться вместе с миллиардером ввиду «образа его жизни», из-за которого она испытывала сильные душевные переживания. В ходе этой судебной тяжбы, проходившей в Верховном суде Сингапура и Восточном Карибском верховном суде, Дмитрий Рыболовлев объяснил, почему менял структуру собственности своего имущества и места хранения предметов искусства.

Из показаний Рыболовлева: «Мои активы, в том числе «Уралкалий», были в опасности, так как существовала вероятность, характерная для российской правовой системы: что российские власти будут действовать по своему усмотрению, выборочно, а не в полном соответствии с законом. На самом деле Елена прекрасно знала, что перемещение предметов искусства и мебели было спровоцировано желанием гарантировать их безопасность в связи с некоторой нестабильностью, связанной с Россией. Ни в коем случае я не пытался переместить предполагаемое брачное имущество из Швейцарии без ее согласия с целью «уменьшить объем брачного имущества. Начиная с конца октября 2008 года, я был особенно озабочен событиями в России. Меня пригласили на встречу с российскими властями, чтобы провести разговор об «Уралкалии». На встрече, которая прошла 29 октября 2008 года, мне сообщили, что российские власти возобновят расследование».

Слова Рыболовлева перекликаются с показаниями его супруги: «В то время он говорил мне об угрозах со стороны российского правительства против «Уралкалия», но проверить эту информацию я не могла. Я знала, что Дмитрий должен был на следующий день, 29 октября 2008 года, принять участие во встрече в Москве с неким г-ном Сечиным, компетентным представителем российского правительства. Дмитрий съездил на эту встречу и после возвращения в Париж, где я находилась 30 октября 2008 года, сказал мне, что положение серьезное, что он может попасть в тюрьму и рискует потерять свое предприятие».

Из показаний Дмитрия Рыболовлева следует, что, опасаясь ареста своего имущества в Швейцарии в рамках возможного уголовного преследования в России, он принял решение «переместить предметы искусства в более надежные юрисдикции — Лондон и Сингапур, предложенные г-м Бувье».

По словам Бувье, он действительно оказывал консультационную помощь Рыболовлеву в сохранении его картин. «Я помогал. У меня на этот счет на Кипре когда-то даже состоялся разговор с доверительным управляющим его трастами — Андреасом Неоклеусом. Тот предлагал спрятать картины в подземном бункере своей юридической компании, мы даже обсуждали вероятные системы безопасности. Но в результате Рыболовлев побоялся, что киприоты заберут картины, и они остались в Сингапуре».

Инвестиции во власть

В течение 2010—2011 годов Дмитрий Рыболовлев благополучно расстался с «Уралкалием», выручив от продажи 63% акций предприятия бизнесменам Сулейману Керимову, Александру Несису и Филарету Гальчеву, по некоторым данным, около 7—8 млрд долларов.

После получения первых крупных траншей от покупателей Рыболовлев приобрел 10% акций крупнейшего кипрского банка — Bank of Cyprus, усилив свои связи с представителями республиканского правительства. «Он мог легко пригласить к себе на ужин президента. Очень часто его видели в компании с Риккосом Эротокриту (бывший генпрокурор Кипра, в настоящее время обвиняется в получении взятки от юридической компании Andreas Neocleus & Co. за незаконное возбуждение уголовного дела в отношении владельцев российского ЗАО «Росинка». — А. С.)», — говорит знакомый миллиардера. «Дмитрий сразу понял, что лучшие инвестиции — во власть», — подтверждает Раппо.

Одновременно с усилением своих позиций на Кипре Рыболовлев начал поиск проектов для выгодных инвестиций в Монако через бельгийского предпринимателя Вилли Де-Брюна. Будто бы именно последний договорился в интересах Рыболовлева о покупке в 2011 году футбольного клуба «Монако» с главой княжества — принцем Альбером II.

Бувье договорился с Рыболовлевым о продаже ему редких полотен «Водяные змеи II» Густава Климта и «Спаситель мира» Леонардо да Винчи. За две картины этих художников Рыболовлев заплатил более 300 млн долларов. На футболе в ложе Рыболовлева на стадионе Louis II, где «Монако» проводит свои домашние матчи, тем временем стал появляться весь свет Монако, включая главу банка HSBC Жерара Коэна и руководителя служб юстиции княжества Филиппа Нармино.

Роскошь как наркотик

Уважение в правящих элитах Рыбо­ловлев приобретал параллельно с дорогими объектами недвижимости — помимо футбольного клуба и акций кипрского банка ему удалось купить виллу Roma и апартаменты в Belle Époque в Монако (их общая стоимость составила 380 млн евро), особняк в Сен-Тропе (60 млн евро), дом звезды Голливуда Уилла Смита на Гавайях (20 млн долларов), два острова в Греции, принадлежавшие Аристотелю Онассису (100 млн евро), остров в Дубае (50 млн долларов), виллу Дональда Трампа во Флориде (100 млн долларов), шале в швейцарском Гштааде (100 млн швейцарских франков) с хаммамом (30 млн швейцарских франков), пентхаусы в Нью-Йорке (100 млн долларов) и Лондоне, особняк в Париже, яхту, самолеты AIRBUS 319 и Falcon и др.

По словам Бувье, продажа «Урал­калия» кардинально изменила поведение Дмитрия Рыболовлева: «Он и раньше неровно дышал к роскоши. Но после этого <продажи компании> он достиг той стадии, когда богатый человек становится от роскоши зависимым. Он хочет самый большой дом, самую красивую квартиру, самую длинную яхту, самую престижную коллекцию произведений искусства… Не скажу, что мне было приятно наблюдать за таким Дмитрием, но и снимать взрослого человека «с иглы» этой зависимости я не мог. По словам одного брокера по недвижимости, Рыболовлев приобретал в аренду на 30 лет апартаменты в Belle Еpoque за 280 млн евро. При общении с риелтором Дмитрий фактически выполнил его работу, объяснив ему, почему эта квартира — самая лучшая и он непременно должен ее купить. Точно так же он, кажется, действовал и при покупке пентхауса в Нью-Йорке: Дмитрий уверял представителя продавца, что планировка и дизайн квартиры замечательны, а вид из окна — идеален. Получив такие вводные, продавец резонно выставил самую высокую цену, которую Дмитрий предсказуемо оплатил».

Ведя роскошную жизнь, Рыболовлев совершенно не ностальгировал по России, — говорит Бувье: «Когда я был на дне рождения Дмитрия на Гавайях, на большом экране запустили фоторяд: он стоял в окружении своих товарищей, на нем был бронежилет, в руках его охраны автоматы Калашникова. Дмитрий с удовольствием комментировал: «Вот тут мы на дороге. Через десять минут у нас будет перестрелка. В общем, не все гости сразу поняли, что такова была особенность России 90-х — многие видели подобное только в фильмах про Дикий Запад».

Возвращаться в Россию Рыболовлев никогда не хотел, — продолжает арт-дилер: «Однажды я спросил его: «Ты собрал уникальную коллекцию картин, но нигде ее не выставляешь. Покажи ее людям», — и предложил начать с экспозиции в Москве. Дмитрий, услышав об этом, резко заявил: «Нет, российские власти у меня все заберут». Этот панический страх был мне непонятен».

Аресты

25 февраля 2014 года Елена Рыболовлева прилетела в Лимассол. На выходе из самолета Рыболовлеву задержали по подозрению в хищении у своего мужа бриллиантового кольца. «Я никогда не думала, что такое возможно», — говорит Раппо, напоминая, что в тот момент супруги Рыболовлевы еще не оформили свой развод и, как следствие, не определили параметры раздела имущества. Между тем Елена Рыболовлева могла претендовать на половину состояния мужа, которое оценивалось в 8 млрд долларов, — таким образом их развод мог стать самым дорогим в истории.

Со слов Тани Раппо, сразу после ареста своей подруги она связалась с Рыболовлевым: «Дело в том, что я была живым свидетелем того, как Дмитрий подарил жене кольцо, за мнимое хищение которого ее арестовали. Мы увиделись с Дмитрием на его острове Скорпиос, он мне сказал: «Таня, есть три места в мире, где я могу делать то, что хочу, — Скорпиос, Кипр и Монако. И платить 4 млрд долларов я не собираюсь».

Ровно год спустя после ареста жены, 25 февраля 2015 года, в Монако были задержаны Таня Раппо и Ив Бувье. Поводом для их ареста стало совместное заявление в генпрокуратуру Монако, поданное Accent Delight International Ltd и Xitrans Finance Ltd семьи Рыболовлевых. Из заявлений следует, что Ив Бувье с 2004 года, введя в заблуждение семью Рыболовлевых, продал им 37 картин, необоснованно завысив их стоимость вдвое — на 1 млрд евро.

В своих показаниях Дмитрий Рыболовлев заявил, что он «поручал Иву Бувье вести переговоры с собственниками предметов искусства и передать всю сумму <полученную от Рыболовлева> собственникам картин; что он <Бувье> выступал всего лишь в качестве посредника семейного траста Рыболовлевых Domus». О том, что Бувье после приобретения картин продавал их Xitrans и Accent на порядок дороже, Рыболовлев, с его слов, выяснил случайно — когда прочитал в 2014 году статью в New York Times. В этой публикации, в частности, сообщалось, что стоимость покупки MEI Invest Ива Бувье картины Леонардо да Винчи «Спаситель мира» могла составить 70—75 млн долларов», в то время как семья Рыболовлева выплатила за нее 127 млн долларов. Бувье в свою очередь утверждает, что олигарх об этом давно прекрасно знал. «В начале 2013 года Дмитрий провел экспертизу большей части своей коллекции, обратившись по этому поводу к эксперту принца Монако. Он не мог не знать о стоимости своих картин, но монакскому правосудию эти документы он не представил».

В ходе очной ставки между Ивом Бувье и Дмитрием Рыболовлевым последний заявил, что ему не было известно о выплатах арт-дилером комиссионных в пользу Тани Раппо и что Бувье он «всегда воспринимал только в качестве агента, а не продавца». Бувье в свою очередь обратил внимание на договоры, которые все это время заключались между его компанией и структурами Рыболовлева, управляемыми его юридическими советниками. «Во всех соглашениях я указан как «продавец». Я, когда сидел напротив Дмитрия, поверить не мог своим глазам и ушам. Передо мной сидел миллиардер, который прекрасно осознавал, что я занимаюсь уникальным бизнесом, но в то же время делал вид, что не знал, какие деньги я зарабатываю. Он всерьез уверял следствие, что 1% или 2% от стоимости картины, которые он оплачивал спустя несколько месяцев после покупки, — те незначительные деньги, за которые я был готов годами искать для него шедевры и которые также включали в себя стоимость транспортировки, страховки и гарантии подлинности и прав собственности, уже не говоря о расходах, связанных с поисками тех картин, которые Дмитрий в конечном счете не купил, а их было практически сотня», — заявил Бувье. Об этом же твердила в своих показаниях Раппо, которая не обладала информацией о существе договоренностей Бувье и Рыболовлева, но была уверена: миллиардер понимает, что арт-дилер — продавец картин, а не посредник.

Тем не менее Ив Бувье был помещен в следственный изолятор до начала судебного заседания об избрании меры пресечения. Поводом для такого решения стало письмо из банка HSBC, сообщившее о том, что Бувье и Раппо обладали совместным доступом к счетам коммерческих компаний по управлению недвижимостью. Таким образом, как посчитало следствие, Бувье мог использовать юрисдикцию Монако в целях отмывания денег: сначала в сговоре с Раппо заставлять Рыболовлева приобрести ту или иную картину, а затем перечислять на совместные счета часть денег, которыми оплачивалась покупка недвижимости.

«Это абсурд, я не открывал эти счета», — негодовал Бувье в ходе допроса, поясняя, что не принуждал Рыболовлева к сделкам: «Он просил картину. Я ее продавал. Я не обязан был сообщать сумму, за которую купил картину. Это рынок — картина стоит столько, сколько вы за нее платите».

Через несколько дней суд Монако вынес решение об освобождении Ива Бувье под залог 10 млн евро, а в полицию пришло повторное письмо из HSBC, где информацию о наличии у Бувье счетов назвали неточной, сообщив, что его фамилию перепутали с фамилией мужа Раппо. «Представление того ложного документа из банка позволило вовлечь меня в это дело и юридически связать дело Бувье с юрисдикцией Монако. Это письмо было подписано представителями банка, которые вдруг все вместе случайно допустили ошибку в фамилии моего мужа», — говорит Раппо. По Монако в одночасье прокатились слухи о признаках фабрикации уголовного дела — в княжестве такого давно не случалось.

В течение нескольких месяцев Рыболовлев подготовил ряд исков в суды тех юрисдикций, где вел свою деятельность Ив Бувье. Один из них — поданный в Верховный суд Сингапура — поначалу оказался результативным: на активы Бувье стоимостью 500 млн евро, включая свободные порты Сингапура и Люксембурга, были наложены аресты. Это стало возможным, поскольку при вынесении решения применялся так называемый «Судебный запрет Марева» — то есть запрет на любые операции с имуществом, наложенный на основании текущего уголовного расследования в другой юрисдикции. Однако Апелляционный суд Сингапура потребовал от Рыболовлева оплату 100 млн долларов в качестве гарантии за возможный нанесенный ущерб. Бувье заявляет, что намерен требовать полную компенсацию убытков, которые он уже оценивает в несколько миллиардов.

Любопытный штрих: юридическим советником Рыболовлева в сингапурском суде выступал Ричард Мулло, добившийся освобождения Беджамова из тюрьмы Монако.

В апелляционной инстанции решение об аресте активов Бувье было отменено, однако удар по его бизнесу уже был нанесен. «Вы только представьте, от Рыболовлева эта информация <об аресте активов> поступила во все мировые банки и аукционные дома, где меня всегда знали как порядочного бизнесмена. Оборот моего бизнеса за один день упал на 95%. Я готов привести в суд всех своих клиентов, которые скажут, что были вынуждены прекратить со мной отношения в связи с наступлением этих событий», — рассказывает Бувье.

Он говорит, что намерен не только вернуть доброе имя и деньги (включая нанесенный ущерб и проценты), но и доказать, что последнее слово за правосудием, а не за Рыболовлевым.