День выборов. Штаб Гудкова, Щукино, 10 утра
Штаб собрался на утреннюю летучку. Делятся достижениями: «У меня даже родители пошли проголосовали за «Яблоко», хотя папа вообще не ходит!» «А сколько народу я вчера сагитировала! Я не знаю, кому из друзей ещё написать, чтобы шли голосовать — все и так идут».
Глава штаба Максим Кац проводит инструктаж. Задача работников штаба на сегодня — встречать идущих на участок словами «Голосуйте за будущее!» Агитация в день выборов запрещена, но Кац уверен, что в районе, где штабист провёл много времени, обходя квартиры и агитируя на улицах, люди узнают его в лицо и вспомнят о Гудкове.
— Человек-агитматериал, — смеётся симпатичная блондинка в очках.
Люди-агитматериалы по одному или по двое идут закрывать 240 с лишним участков Тушинского округа. Девочки закутаны с ног до головы, одна даже в шубе: готовятся мерзнуть. Отлучаться с поста нельзя. «Ни «быстренько», ни «если успеете», ни «в соседний район», ни «проголосовать» — никак!» — глава штаба категоричен. Кампания делает ставку не на наблюдение на выборах, а на увеличение количества бюллетеней за Гудкова в урнах: иначе и честный подсчет не поможет. «А если людей у участка никто не встретит, мы можем получить импульсивное голосование за Бабурина, как было в прошлый раз», — считает Кац: два года назад он сам выдвигался в Мосгордуму по Щукино, входящему теперь в округ Гудкова — и, как и у Гудкова, соревновался с Сергеем Бабуриным, кандидатом известным и сильным. Кац тогда проиграл и коммунисту, и единороссу Олегу Сороке. Единоросс по округу тоже весьма заметный — бывший главный санврач России Геннадий Онищенко. Вместе с председателем совета при министерстве обороны Игорем Коротченко, писателем Эдуардом Багировым и муниципальным депутатом Ильей Свиридовым они рвут друг у друга консервативных избирателей — позволяя Гудкову аккумулировать протестные голоса.
Избирательный участок, Строгино, 3 часа дня
На стене — впервые за 13 лет — не только описания партий, но и портреты кандидатов-одномандатников: смешанную систему вернули только в этом году.
«Онищенко не знаешь? Ты что, телевизор не смотришь? Он оттуда не вылазит», — показывает на портрет единоросса старушка. Ее подруга возражает, что уже проголосовала — за Свиридова: «Он за поликлинику, в общем, за народ». Девушка с фиолетовой помадой щурится, придирчиво сравнивает образование, профессии, доходы депутатов: «У него что-то приличное, — указывает на Бабурина. — А этот что? — читает описание заслуг Гудкова. И отшатывается: — О господи, он же из «Яблока»! У Бабурина доход 900 тысяч, сравним с моим, а у этого сколько!» Годовой доход депутата Госдумы Дмитрия Гудкова — 4 миллиона рублей.
«Я хочу знать, что они предлагают-то!» — настаивает девушка с фиолетовой помадой. Для этого нужно было оглянуться вокруг себя несколько раньше: в округе кампания выдалась горячая, все улицы были заставлены агитацией, и даже единоросс устраивал встречи во дворах, не говоря о его конкурентах. Но таких избирателей, кто только на участке начинает интересоваться будущим выбором, все равно довольно много. Голубоглазый юноша в клетчатом пиджаке, с закрученными шикарными усами пришел за компанию с отцом и кандидатов не знает никаких: «Я просто ткнул пальцем в небо, у кого глаза почестнее». Его пожилому отцу одинаково неприятны и кандидат от власти, и главный оппозиционер округа:
— И Гудков, и Онищенко мне не понравились агрессивностью. Как таксисты на вокзале: «Меня, нет, меня!» Стойте в очереди, пока вас выберут!
Я встречаю убежденных сторонников Гудкова — двух длинноволосых братьев-металлистов, и еще более идейного пенсионера-демократа, которые хотят, чтобы их голос что-то значил, чтобы пустой бюллетень не положили в пачку за партию власти. «Я пришла в надежде на то, что от моего голоса что-то зависит», — буквально повторяет их слова девушка в кедах с крупными стеклянными бусинами и с дрожащим на поводке той-терьером. А голосует она за «Единую Россию»: «Я надеюсь, что и власть в будущем и меня поддержит». На вопрос о том, что хорошего сделала эта партия, находится: «Это партия нашего президента. А я испытываю уважение к нашей власти хотя бы за то, что она поддерживает мир. Мы живём в мирное время и помогаем другим странам — взять ту же борьбу с террористами. На уровне мировой политики я считаю, что равных нашему президенту нет». У ворот школы к девушке подходит поллстер из ВЦИОМ, и выясняется, что имя единоросса-одномандатника, за которого она отдала голос, избирательница уже не помнит.
Александр, наблюдатель от КПРФ, признаётся, что вообще-то к «Единой России» относится хорошо:
— У них курс-то один, что у «ЕР», что у КПРФ — на процветание страны. А оппозиция за что должна бороться? В Украине было чётко: одни хотели быть с Россией, другие с Европой. А здесь — либо быть великой державой, либо заигрывать с Западом.
Александр возит грузы на грузовике — он против «Платона», который его, впрочем, не коснулся, и отлично знает, что «за пределами московской области дороги в России кончаются», потому что на асфальте чиновники воруют. А еще он крымчанин, и до марта 2014 года был гражданином Украины. «Я там насмотрелся на политические игры. Новая власть каждый раз все заново делит и отнимает. А когда одна угнездилась — уж пусть остаётся».
Перед школой, 7 вечера
Гудков идет голосовать вечером вместе с женой и двумя сыновьями.
— За кого будем голосовать?
— За меня! — уверенно отвечает мальчик.
Перед камерами кандидат говорит о проведенной 251 встрече, из-за чего он посадил голос, о том, что его главный оппонент «спрятался в телевизор», о том, как много может поменять даже маленькая фракция в Думе. Чтобы провести ее в Думу, у россиян остается час. Жена кандидата в уголке школьного холла фотографирует детей. Женщина в форменном фартуке продаёт бутерброды в школьной раздевалке и пристально смотрит, как Гудков даёт иностранном телевидению комментарии по-английски.
Стемнело. По пути к соседнему со штабом участку к избирателям подскакивает юноша: «Добрый вечер! Голосуйте за будущее!» Дрожащий от холода сотрудник штаба Борис объясняет, что каждый «окучивал» свои части района, где находил сторонников, чтобы уже они агитировали своих друзей и соседей. Так что здесь его лицо многим знакомо: «Правда, те, кто меня узнает, и так наши люди». Для Бориса это третья избирательная кампания. «Главное, что понимаешь, работая на кампании, — люди разные. Тебе открывает дверь мужик — на один глаз слепой, волосы клоками, в тельняшке, как будто он пил последние три года. Думаешь — сейчас на меня польётся. А оказывается наоборот!»
«Холуи американские, у вас настоящего нет, не то что будущего», — отойдя на безопасное расстояние, вдруг кричит Борису женщина, закутанная в платок.
«Они думают, что правда меня ранят», — пожимает плечами Борис. — Ко мне тут все время подходят дружинники, члены избиркома — и начинают давить. Но если не реагировать, то они понимают, что ничего сделать не могут. Нельзя реагировать. У нас все государство построено на запугивании.
Штаб, после закрытия участков
В девятом часу штаб наполняется простоявшими весь день у участков парнями и девушками, которые рассказывают, не умолкая:
— Я говорила: «Голосуйте за будущее», а мне подмигивали: да-да, мы за вас!
— А мне отвечали: «Да, мы за будущее — за Путина!»
— Я победил полицию! Они поняли, что со мной ничего не сделать, и ушли.
— А меня они просто увезли!
Судя по рассказам, полиция очень старалась найти в словах «Голосуйте за будущее» агитацию, нескольких ребят забрали в отделение, а одному задержанному работнику штаба почему-то записали в протокол, что он агитировал за «Партию роста».
В штаб возвращается Борис. Выясняется, что у него сегодня день рождения. «Я пережил всех дружинников, которых ко мне приставляли — они выдерживали максимум час на улице», — рассказывает он, получая стакан чаю. Результат с УИКа, перед которым дежурил Борис, становится известен первым: Гудков набрал почти вдвое больше голосов, чем Онищенко.
На плазменном экране — таблица голосов первой тройки кандидатов, которую обновляют, как только приходят новые данные. На нескольких первых УИКах Гудков лидирует, но вскоре начинает отставать от единоросса. «У нас в округе «Яблоко» везде второе», — замечает кандидат: он уверенно записывает это на счет своей кампании.
Отставание от Онищенко считают «с жуликами» и «без жуликов»: на одном из участков видели толпу военных, и результат муниципальных выборов, которые проходят в Щукино одновременно с федеральными, там удалось отменить. Так что есть шанс пересмотреть итоги и думского голосования. Тем не менее, отставание все увеличивается: когда подсчитаны 17% голосов, Гудков отстает от Онищенко на 1040 бюллетеней.
Тем временем в городах США, которые приписаны к округу Гудкова (Майами, Бостоне, Вашингтоне и Чикаго) еще день, и голосование в разгаре. Штаб очень надеется на две тысячи голосов оттуда, чтобы догнать единоросса. Правда, пока явка россиян в Америке маленькая. «Но там одни наши», — считает кандидат.
— Ты еще не проголосовала? Беги скорее, вся надежда на Штаты, — говорит Гудков кому-то в трубку и сообщает сидящей рядом жене: — Ещё пять голосов сделал нам в Вашингтоне.
Геннадий Гудков — отец кандидата — молча шатается туда-сюда по штабу. Сам кандидат мрачнеет на глазах, он сидит нахохлившись и ест пастилки от горла. У сотрудников штаба — среди них сложно отыскать кого-то старше тридцати — мрачно сидеть не получается. Поначалу они хлопают каждый раз, когда кто-то зачитывает хорошие результаты с очередного УИКа. Когда отрыв единоросса от Гудкова становится серьезным, бегут в ближайший супермаркет за кексами и колой, а со второго этажа штаба раздается звон гитар и многоголосое «Мое се-е-е-рдце остановилось…»
— Проиграем от одного до четырех процентов, — прогнозирует Кац.
— Проиграть один процент единороссу — разве это все равно не победа? — спрашиваю я.
— Кому такая победа нужна, — пожимает плечами Гудков.
