Почему первый процесс над убийцами закончился оправдательным приговором?
Вовсе не по тому, что адвокаты погано вели себя в процессе, а окружной военный суд не умел работать с присяжными, как уверяет автор — вернее, далеко не только поэтому.
А потому, что.
Руководству генеральной прокуратуры, у которой летом 2007 года забирали следствие, захотелось эффектно хлопнуть дверью и красиво «раскрыть» преступление. Были проведены поспешные аресты подозреваемых, которых только-только установили — без детальной разработки их связей, без необходимых оперативно-разыскных мероприятий. Взяли целую толпу народа. Из которой потом только трое оказались на скамье подсудимых, остальные были либо не причастны вовсе, либо из-за поспешности арестов и потому скудности собранных доказательств привлечь к ответственности их не удалось.
Кстати, в этом месте кроется ошибка в цифре. Не 10 было арестовано, не 10… А 11 человек. И именно эта нестыковка и объясняет один недоговоренный момент: а почему, собственно, процесс проходил в суде военном, а не в обычном суде — «в силу ряда обстоятельств», так объясняет автор. Обстоятельство было только одно — звали его подполковник ФСБ Павел Рягузов. Который, впрочем, хоть и подозревался в причастности к убийству Анны Политковской, но обвинения в том счастливо избежал, хотя и оказался на скамье подсудимых по другому эпизоду.
Так что присяжным просто не хватило доказательств — ведь даже киллера не было скамье подсудимых, а были лишь показания главного свидетеля, который в итоге (много лет спустя) оказался главным организатором убийства. Потому на суде юлил и путался так, что не смог бы убедить и даже самого пристрастного присяжного.
Почему же (цитата) «удалось скрыться» киллеру Рустаму Махмудову?
Да из-за все тех же поспешных арестов — не успели установить, что находившийся к тому времени в федеральном розыске человек и некий подозреваемый в убийстве Наиль есть одно и то же лицо. А ведь даже обыск в квартире, где проживали братья Махмудовы, проводили…
Скрылся Рустам-Наиль качественно, как и качественно жил в Москве, числясь в розыске и общаясь с подполковником ФСБ Рягузовым и высокопоставленными офицерами ГУВД Москвы, которые даже выручали его от гаишников. Так вот, он сначала смог выправить в Чечне паспорт на чужое (уже третье) имя, успеть вывезти в Бельгию семью (по их настоящим документам), потом — получить загранпаспорт (тоже на чужое имя) и уехать в Европу. И, повторимся, не следователей в том вина.
А как организатор преступления долгое время числился главным свидетелем и находился под госзащитой?
Фамилия этого главного свидетеля — Дмитрий Павлюченков — подполковник ГУВД Москвы, работавший в секретном подразделении, занимавшемся негласным наблюдением. Именно его подчиненные по его указанию следили за Анной Политковской в рабочее время на служебных автомобилях с «непроверякой» за 100 баксов в день. Да, кстати, ни один из них ни к какой ответственности так и не был привлечен.
Почему на первом процессе еще один организатор убийства тоже оказался в роли свидетеля?
А потому, что в ФСБ каким-то образом умудрились то ли «потерять», то ли «уничтожить» (как не представляющие оперативного интереса) «прослушки» их осведомителя Лом-Али Гайтукаева, с которым в Чечню вместе как-то летали офицеры ФСБ с большими погонами. Ко второму процессу эти «прослушки» каким-то чудом то ли «нашлись», то ли «самовосстановились», чтобы стать одним из основных доказательств по делу. Правда, по какому-то странному совпадению, «прослушки» за 7 октября 2006 года (день, когда убили Анну Политковскую) так и не нашлись.
Почему адвокатам детей Анны Политковской и журналистам «Новой газеты» пришлось в течение года прятать настоящего главного свидетеля?
Не от вредности. А потому, что этот главный свидетель, действительно, боялся — и не столько своих криминальных дружков, причастных к убийству Анны Политковской. Надзиравшие за ним офицеры ФСБ (потом уволенные из органов) говорили ему прямо: надо давать «правильные показания» — те, в которых не будет ни Рягузова, ни Павлюченкова — иначе сядешь сам. И, кроме того, пытались втянуть его в какие-то уж совсем левые махинации со знакомыми офицерам ворами в законе.
Мы понимали четко: желания сажать подполковника Павлюченкова ни у кого особого нет. И потому в России свидетелю оставаться нельзя — главные преступники (киллер и организаторы) еще на свободе, а предоставлять свидетелю госзащиту никто не собирается. И как только мы смогли обеспечить его безопасность, он дал исчерпывающие показания — сначала адвокатам, а потом и следствию. И от этих показаний было уже никуда не деться, как бы кому не хотелось. Именно эти показания — в истинной, а не «правильной» интерпретации — и позволил предъявить обвинения подполковнику Павлюченкову и припереть его к стенке, чтоб тот пошел на сделку со следствием и раскрыл преступную схему.
Но почему в этой схеме нет ни заказчика убийства, ни посредника?
Ведь в досудебной сделке это было оговорено, и сделку никто не расторг — Павлюченков получил по минимуму. Известен ли Павлюченкову заказчик? С большой долей вероятности — да. А посредник — уж на все сто.
Но Павлюченков — уже под занавес следствия, когда дело двигалось ко второму процессу — называет лишь одну фамилию: Березовский — заказчик.
И генерал Маркин называет эту фамилию. Борис Березовский — заказчик.
Откуда что пошло.
2006 год. Еще нет Следственного комитета, расследование ведет Генеральная прокуратура. Ее глава Юрий Чайка через несколько дней после убийства делает громкое заявление: Политковскую убили по заказу некого олигарха, скрывающегося за границей. С таким же заявлением позже выступил и Рамзан Кадыров.
Заместителем генпрокурора был будущий глава СК Александр Бастрыкин.
«Новой газете» достоверно известно, что генерал Бастрыкин, как и Чайка, был активным сторонником «версии Березовского». А что может следователь, если начальник требует отрабатывать эту версию, ставшую основной? Только отрабатывать, а остальные рассматривать по остаточному признаку. (Впрочем, в итоге, и сам следователь Петрос Гарибян в эту версию поверит.) И следствие потратило огромное количество драгоценного времени на допрос разного рода проходимцев, которые где-то от кого-то якобы что-то слышали. Собрали гору бумаг, сделали тысячи запросов по всему миру…
Что в итоге? В итоге заявление генерала Маркина, который сейчас опять упорно подталкивает незавершенное еще расследование к «единственно верной версии». Березовский, говорите? Ну, тогда цитируем по Интерфаксу: «Однако на данном этапе следствия эта версия не нашла своего подтверждения», — подчеркнул Маркин».
И вот опять…
Хорошо, пусть Березовский. Но где тогда процесс? На котором бы выяснилось, что скрывавшийся в Лондоне к тому времени полубанкрот Березовский мог оказывать влияние на сотрудников ГУВД Москвы, которые следили за журналистом; на сотрудников ФСБ, которые угрожали свидетелям, которые теряли, а потом находили вещдоки, летали с подозреваемыми на одном самолете; на сотрудников ФМС, которые выдавали киллеру поддельные паспорта, на пограничников, которые спокойно отпускали дважды разыскиваемого киллера за границу и ласково пускали обратно; заставлял сотрудников ФСБ, судов и милиции допускать чудовищные утечки в прессу о ходе расследования; контролировал Чечню столь плотно, что даже Рамзан Кадыров и его отлично обученные бойцы не могли найти у себя дома преступников…
То есть на самом деле в 2006 году российскими силовиками управлял Березовский, а теперь всем просто стыдно в этом признаться…
И потому — шутки в сторону — кто заказчик? И почему официальный представитель следствия называет преступление раскрытым без ответа на этот вопрос?
Да, ЧАСТЬ исполнителей и ЧАСТЬ организаторов осуждены, но остальные — либо избежали наказания по не понятным никому причинам, либо не установлены вовсе. Не знает следствие и заказчика. Знало бы — давно прошел бы судебный процесс (пусть заочно и посмертно), вина была бы доказана и озвучен приговор.
Откуда пошла эта практика — называть раскрытыми дела, когда главные виновные не названы? (Для чего, впрочем, — понятно.) Послушать, так раскрыто все — и дело Пола Хлебникова, и дело Натальи Эстимировой, и дело Бориса Немцова. Но никогда еще не была доказана вина ни одного заказчика. И, судя по всему, не будет. И вот почему.
Как продолжается расследование убийства Анны Политковской?
Об этом ничего не известно ни ее детям, ни их адвокатам, ни нам в «Новой газете». Известно лишь, что следственную группу разогнали сразу после обвинительного приговора исполнителям, на самом деле профессиональный следователь Гарибян ушел на пенсию, дело забрали из управления «важняков» и передали на два уровня ниже — вроде бы сейчас им майор занимается. Или — не занимается. Ни об одном следственном действии никто не проинформирован, на допросы и разговоры никто никого не приглашает. То же — с делом Пола Хлебникова.
Значит — того и не требуется.
Написано же в книге — раскрыто, забудьте.
