В Ростовской области с 22 августа голодают шахтеры. За полтора года компания «Кингкоул» задолжала 2200 сотрудникам 350 миллионов рублей. В пятницу пресс-служба ростовского губернатора Голубева сообщила, что «шахтерский кризис» преодолен: «По поручению губернатора Ростовской области Василия Голубева «Региональная корпорация развития» Ростовской области начала выплату задолженности по заработной плате работникам группы предприятий «Кингкоул». Первыми получателями средств стали 38 работников ЗАО «Ростовгормаш», ОАО «Замчаловский антрацит» и ОАО «УК Алмазная». Позже сообщили, что 1936 шахтеров «подали реквизиты» для выплат по задолженности.

«Это ложь, я даже не знаю, как сильнее сказать, — говорит член инициативной группы шахтеров взрывник Николай Васильевич Надкерничный. — Люди никаких реквизитов никуда не подавали. Мы по-прежнему отказываемся от подачки губернатора. Нас 2200 человек, нам должны 350 миллионов, мы требуем выплаты полной суммы».

Шахтеры предполагают, что реквизиты их зарплатных карт были взяты из расчетного отдела «Кингкоула». «Начислять будут, видимо, партизанским способом». «Новая» нашла лишь одну женщину, которая получила губернаторские деньги. Это Раиса Потаповна Авдеева, машинистка подъема шахты «Алмазная». Компания уволила ее по инвалидности прошлой осенью — женщина борется с онкологией. Ей задолжали 57 тысяч. Одно обследование обходится в 13 тысяч. В пятницу на карточку пришло 2224 рубля. «Я не знаю, как к этому относиться, — говорит Раиса Потаповна. — Куплю продукты».

Сейчас инициативная группа работает над проектом соглашения по выплатам, которое может быть заключено с губернатором. «Мы хотим прописать четкие сроки и гарантии. И речь должна идти о полной сумме. Мы не согласны на копейки, которые прекратят поступать сразу после выборов, — говорит член инициативной группы маркшейдер Татьяна Авачева. — Еще раз повторяю: шахтеры отказываются от 50 миллионов, это общее решение, подтвержденное голосованием». Однако на пятничном митинге шахтеры решили сделать одно исключение — для Владимира Георгиевича Голоцукова, раздатчика взрывчатки с шахты Замчаловская.

Шлакоблочная трехэтажка в Зверево. Двор засажен лилиями, астрами и циниями, из шин сделаны клумбы, лебеди, смешные зайцы. На дорожке до остановки — свежий асфальт, результат переписки с администрацией города. Голоцуков Владимир Георгиевич, как и многие, отработал на шахте 25 лет. Был ГРОЗом, был проходчиком, был раздатчиком взрывчатки. О нем говорят как о веселом, доброжелательном, обстоятельном мужике, добавляют с уважением, что он не пил и не курил — «не из высокомерия, а из осознанности».

Последние полтора года Владимир Георгиевич вел переписку. Пытался предупредить власти о надвигающейся катастрофе Гукова и Зверева — с разорением шахт и шахтерской нищетой. (Так что когда теперь власти делают удивленный вид, будто бы не знали о происходящем, им никто не верит). Он писал: губернатору, президенту, в прокуратуры — областную и генеральную, Следственному комитету, профильным министерствам. Ответов — отписок — набралась стопка в пять сантиметров толщиной. Участвовал в двух судах. Звонил на прямую линию Путина. Шахтера с президентом не соединили.

22 мая он был на первой встрече инициативной группы протеста — нескольких шахтеров с шахты Замчаловская. «Тогда мы вообще не верили, что хоть колыхнем эту махину». 25 мая была еще одна встреча. Обсуждали тактику, требования к властям. Владимир Георгиевич вспоминал свою бесконечную переписку. «Один и тот же ответ нам. Они все — денег нет, неоткуда взять, и что же нам делать». Говорил, что когда работа была, он взял кредит на машину, но не хочет и не может быть должником. «Были скептики тогда, — вспоминают шахтеры. — Говорили, что не надо начинать эту затею». Владимир Георгиевич возражал: «Можно пробить, нужно пробить, но надо понять, как!» Нервничал. Товарищи старались его успокоить. После встречи у Владимира Георгиевича случился инсульт. «Он дошел до дома и упал, — говорит его жена Галина. — Невероятно мне. Такого мужчину пригробить». В Гукове МРТ нет. В Звереве тоже. Ближайшее — в городе Новошахтинск. Нужно было 9 тысяч. У семьи не нашлось денег, чтобы сделать МРТ. Коллеги по шахте, 1,5 года живущие без денег, тоже не смогли помочь.

…Владимир Георгиевич лежит на кровати, прикрытый простыней. За летние месяцы он исхудал почти до состояния скелета. Быстрые, темные, страдающие глаза. Он мычит и пытается всплеснуть руками, но руки не поднимаются, только немного отталкивают простыню. Его лучший друг (8 лет в одной смене) Николай Васильевич Надкерничный — тоже взрывник, говорит, что журналисты, наконец, приехали писать о протесте. Владимир Георгиевич начинает кричать. Мы выходим. Следом выходит жена. «Вот так теперь», — говорит. Они вместе 14 лет. Она ушла с работы, чтобы ухаживать за ним.

У конкурсных управляющих, назначенных администрацией области, не нашлось 175 тысяч, чтобы вернуть долг шахтеру Голоцукову хотя бы сейчас. Другие шахтеры просили за него, но — нет. Не нашлось и 9 тысяч на МРТ. О Владимире Георгиевиче знает каждый шахтер Гукова и Зверева. О его письмах — тоже. Последняя отписка (за подписью заместителя областного министра промышленности и энергетики Тимченко) пришла уже 3 июня, после инсульта.

«Одна пачка таблеток для него — 10 тысяч, — говорит Николай Васильевич перед толпой шахтеров. — Мы все держимся из последних сил. Но я прошу вас сделать исключение». И люди сделали исключение.

Еще на митинге была минута молчания: в прошлую субботу на Обуховской шахте погиб 25-летний рабочий. «Каждый миллион тонн угля обходится в одну жизнь, — сказал Николай Васильевич. — Так посчитано статистикой. Шахта забирает». Еще зачитывали письмо Валерия Петровича Дьяконова — шахтера на пенсии, бывшего депутата города Зверева, который стал организатором протеста шахтеров «Кингкоула». Сейчас он под домашним арестом.

«Я не пророк, но заявляю вам: вы достигли многого и в ваших силах довести все до конца. Если вы возьмете эту подачку, можете забыть об остальном. Власть не повторяет своих ошибок. Вы никогда не соберетесь. Вас никто не услышит. Вам просто не дадут. Вас заставят забыть о долгах и о том, что вы были силой».

Еще 30 человек подписали заявление о бессрочной голодовке. Теперь голодает 94 шахтера. Еще ждали губернатора Голубева. Прошел слух, что он снова едет в Гуково: поговорить с пикетчиками и поздравить с наступающим Днем шахтера. В пользу слуха говорило то, что с самого утра в Гукове косили траву и вывозили мусор. Полиция, наблюдающая за пикетом, тоже кивнула: едет. «Мы его тоже поздравим», — недобро ухмылялись мужики. Женщины вполголоса удивлялись смелости Голубева. Удивлялись зря. Губернатор проехал мимо — на еще работающую шахту «Шерловская».