Трудовая династия вице-губернатора

В нулевые политическая жизнь на Алтае бурлила: региональный парламент противостоял губернатору, особенно — когда им стал артист Михаил Евдокимов. Но при его сменщике Александре Карлине ситуация была заморожена и больше не оживала. Последним этапом «заморозки» стало усмирение влиятельного некогда бизнесмена Анатолия Банных, который прославился тем, что катал чиновников охотиться на архаров с вертолета. В 2009 году такой полет окончился трагедией, в которой погиб, в том числе, полпред президента в Думе Александр Косопкин. Банных выжил, но вскоре вынужден был продать свои медиаактивы и постепенно утратил влияние. Остальной бизнес в крае, как и большая часть политической элиты, Александру Карлину лояльны.

Алтайская предвыборная кампания, не успев толком начаться, уже обрела славу одной из «самых грязных»: отсюда уже дважды пожаловались в ЦИК, причем сразу две партии — «Яблоко» и «Справедливая Россия».

Против эсеров неизвестные напечатали и распространили газету «Сожрем Россию» — с компроматом на руководство партии и лидеров алтайского отделения. А против Рыжкова в крае развернулась целая кампания: сделали фейковый сайт ryzhkov.org, газету «Голос Алтая», видеоролик и выдвинули кандидата-однофамильца — Сергея Рыжкова, правда, он уже снялся с гонки. При этом вести свою собственную кампанию Рыжкову и алтайскому «Яблоку» не дают: компания Gallery, основной поставщик наружной рекламы в регионе, отказывается разместить билборды с предвыборной рекламой. Рыжков дважды выигрывал здесь выборы в одномандатном округе: в последний раз, в 2003 году, он набрал 35,1% голосов.

У партии власти между тем с агитацией неплохо: губернаторский канал «Катунь 24» регулярно показывает интервью с кандидатом от ЕР и вице-губернатором Даниилом Бессарабовым. А когда в июле в крае развернулась кампания по празднованию 25-летия службы занятости — она даже обернулась скандалом, потому что на юбилейных билбордах вместе с сотрудниками службы позировал Бессарабов. Оппозиция назвала это агитацией за бюджетный счет, и вскоре билборды сняли — кроме тех, где не было Бессарабова.

Отец молодого единоросса работает в Москве, в Академии Генеральной прокуратуры, он депутат Госдумы первого созыва и давний друг Александра Карлина. В Москве и брат Даниила — Владислав, он возглавляет секретариат министра Ольги Голодец. Столичной карьере кандидата Бессарабова может помешать тревожная социальная обстановка в регионе: в Алтайском крае самые низкие, после Кавказских республик, зарплаты в стране; в селах идет оптимизация школ и медицинских учреждений; за последние годы обанкротилось много сельскохозяйственных предприятий. А социальная сфера — зона ответственности вице-губернатора Бессарабова.

Бессарабов пока не уходит в отпуск и официально предвыборную кампанию не ведет. Однако много выступает на всевозможных публичных мероприятиях, активно проводит совещания с бюджетниками. Об одном таком совещании его участница, заведующая ДК в одном из сел Бийского района, соглашается рассказать под запись. (Мы не публикуем имя женщины по ее просьбе.)

«Нас пригласили на встречу с Бессарабовым в поселке Заря, было это в начале июня. Пригласили туда всю социальную сферу Бийска и Бийского района: народу много, сесть в ДК было некуда. Нам показали документальный фильм о достижениях Алтайского края — какое отношение это имеет к Бессарабову, я не знаю. Затем вопросы, записки. Вы не поверите, эти записки собрали в огромном количестве, но он ни на одну не ответил! А сам после фильма сказал: «Я обязуюсь хорошо работать, и поскольку я стою перед вами такой распрекрасный, вы должны за меня голосовать». Да, он агитировал за себя. А когда мы уже ехали домой, наш председатель комитета по культуре, районный, сказала, что ее приглашали в край и сказали, Бессарабов конкретно сказал: «Дайте мне цифры, что у работников культуры зарплата в среднем 20 тысяч». Она говорит: «А я как я могу это дать?!» У меня зарплата 8900».

На мандат Барнаульского округа претендуют еще несколько кандидатов: справедливоросс Александр Молотов, коммунист Андрей Сартаков, Андрей Щукин от ЛДПР, Павел Чеснов от Партии роста и Татьяна Резникова от «Гражданской платформы». Наиболее ясны амбиции Бессарабова и Рыжкова: для первого победа будет очередным этапом в карьере, для второго — возвращением в политику и шансом доказать, что либерал может победить в крайне консервативном округе.

Оппозиция по-алтайски

В политической жизни Алтайского края есть несколько интересных особенностей. Во-первых, это одно и немногих мест, где несистемная оппозиция смогла договориться между собой: среди одномандатников «Яблока» по Рубцовском округу идет активист местного ПАРНАСа Виктор Рау, а глава ПАРНАСовского отделения в крае, Геннадий Шейда, возглавляет штаб Рыжкова. Удалось выйти на сотрудничество с частью системной оппозиции: «Яблоко» и «Справедливая Россия» договорились сообща выставить наблюдателей на участках в день голосования, чтобы гарантированно закрыть все УИКи.

Что касается «Справедливой России», то она в крае занимает место парламентской оппозиции — впрочем, по мнению алтайского политолога Юрия Чернышова, «это скорее игра в оппозицию», и по принципиальным вопросам партия голосует солидарно с «Единой Россией». Так или иначе, эсеры имеют реальных шанс побороться с единороссами за Славгородский округ. В марте они выиграли выборы в думу одного из городов округа, Камня-на-Оби, забрав 15 мандатов из 20 — уже некоторая заявка на влияние.

В Славгородском округе выдвигается лидер алтайского отделения СР и его спонсор Александр Терентьев, которого называют основным бенефициаром компании «Русский холод» (крупный производитель мороженного). Конкурент от партии власти — нынешний спикер Алтайского краевого Законодательного собрания (АКЗС) Иван Лоор. Одновременно с думскими в крае пройдут выборы в АКЗС, но Лоора в список ЕР не включили, и в политических кругах Барнаула считают, что место одномандатникам в Славгородском округе, при таком оппоненте, как Терентьев, — это способ отправки на пенсию.

Рубцовский округ — любопытное место: здесь от КПРФ собирался баллотироваться бывший первый секретарь крайкома Сергей Юрченко, известный в регионе политик, сделавший себе имя в борьбе за права ныне остановленного Алтайского тракторного завода, расположенного в Рубцовске. Однако в конце июля Юрченко неожиданно снялся с выборов, и его пришлось заменять. При этом в том же округе баллотируется племянник Юрченко, единоросс Виктор Зобнев.

Судьба алтайских коммунистов в целом печальна. Прямо накануне выборов «Справедливая Россия» увела у них комсомол: молодые коммунисты во главе со своим харизматичным лидером Николаем Наздрачевым перешли к эсерам, а сам Наздрачев выдвинулся в АКЗС в списке не КПРФ, а «Справедливой России». С другой стороны, в думском списке КПРФ по краю идет федеральная знаменитость, писатель Сергей Шаргунов.

«Ничего ты не сделаешь, милок»

Едва я прилетаю в Барнаул, меня встречает Александр Молотов — местный молодой политик, депутат Законодательного собрания Алтайского края (АКЗС). В крае его не считают серьезным конкурентом Бессарабову и Рыжкову, но он бодро замечает, что по натуре спортсмен и намерен «пободаться». Молотов сочетает локальную оппозиционность с федеральной лояльностью: критикует губернатора, но поддерживает Путина, присоединение Крыма и даже «пакет Яровой». «Раз другие страны хотят ослабить Россию, надо принимать меры», — говорит мне Молотов.

Народ на главной площади Топчихи собирается и с интересом слушает кандидата. Главное, что удручает местных жителей, — ужасающая бедность. Подъехавшая на велосипеде женщина жалуется: «Я почтальон, нам урезают зарплату. Будем получать 6 тысяч!» Такие цифры здесь никого не удивляют: учителя в селах рассказывают, что получают 7—10 тысяч рублей, работники сельского клуба — 5 тысяч. Чтобы не нарушать законодательство, людей просят подписывать договоры на неполную ставку, а то и вовсе переводят на сдельную оплату.

Как и на все такие встречи, сюда пришли в основном пожилые женщины и несколько человек предпенсионного возраста — как правило, собирается не более 25 человек. «Какая «Справедливая Россия»? Это Миронов, что ль?» — справляется у соседки бабушка в бежевом пиджаке, с таким характерным лицом, какое бывает у некоторых пожилых людей — на нем, кажется, застыла то ли улыбка, то ли гримаса боли. «Ничего ты не сделаешь, милок», — качает она головой.

Если остановить проходящих мимо людей и спросить, пойдут ли они на выборы, оказывается, что голосование мало кому интересно: про кандидатов в своем округе почти никто не знает, даже о том, кто такой Рыжков, вспоминают с трудом, а некоторые замечают, что он «бандеровцев поддерживает». Но даже это мало волнует селян: август — время совсем других забот, нежели выборы. Когда Молотов вместе со мной едет в соседнее село, где некий активный гражданин должен рассказать нам о своих бедствиях, — оказывается, что гражданин ушел с мужиками на рыбалку.

Роуд-муви Рыжкова

Владимир Рыжков прилетает в Барнаул из Волгограда, где он занимался федеральной кампанией «Яблока». Вместе со штабом мы должны рано утром выехать в села Бийского района, но кандидата внезапно вызывают в полицию, чтобы допросить по его заявлению о клевете — в той самой газете «Голос Алтая».

Когда Рыжкова отпускают из полиции, мы едем в Малоенисейское — село в 170 километрах от Барнаула. Алтайские округа нарезаны так, что столица края разделена на четыре части: большая часть принадлежит Барнаульскому округу и еще по кусочку — трем другим. Поэтому кандидату от Барнаульского округа нужно ездить с агитацией и по далеким деревням, а кандидатам других округов, в свою очередь, мотаться в Барнаул. Сибирские расстояния превращают такие поездки в настоящие экспедиции. Рыжков ездит много и шутит, что по таким поездкам можно снять неплохое роуд-муви.

На встречах люди жалуются, что не всем пострадавшим от наводнения 2014 года доходит помощь; что от колхозов, которыми гордились, ничего не осталось; что зарплата мизерная, школу и ФАП закрыли; что на ремонт больницы скидываются всем миром. Рыжков заходит и в саму больницу, проходит по кабинетам, спрашивает у заведующего о зарплате. «На три ставки получается 30 тысяч», — говорит заведующий.

В Светлоозерском нас ждет самый оживленный прием: в то же самое время, когда мы приезжаем, проходит встреча поселкового чиновника по ЖКХ с жителями. Этот чиновник, мужчина лет 50 в брюках и белой рубашке, в отличие от некоторых своих односельчан, сразу узнает Рыжкова и с места атакует:

— Вот я смотрю телевизор — там люди, которые в 90-е Родину продавали. Вот вы выдвигаетесь в Думу — для чего? Не до конца продали? Вот скажите мне: земля — это товар?

— Смотря какая земля, — спокойно отвечает Рыжков. — Земля заповедника — нет, частная земля у дома — да.

Дискуссия переходит на более насущную тему: оплата ЖКХ, взносы на капремонт. Дом, у которого мы стоим, и внутри, и снаружи смотрится скромно, но опрятно: жильцы сами красили подъезды, купили материал и заново перекрыли крышу, сделали отмостку фундамента. Но на соседней улице у дома буквально отваливаются куски штукатурки, а на балконы выходить опасно.

Решать свои коммунальные проблемы самостоятельно село не может: после поправок в закон о местном самоуправлении 2014 года от поселений к администрациям районов передали большую часть функций и полномочий, а вместе с ними ушли и так скромные доходы сельских бюджетов. «Собственные средства были 1,2 миллиона в год, забрали аренду, НДФЛ — теперь 500 тысяч, — рассказывает глава села Петр Ямшанов. — Собирается процентов 80—90, то есть остается около 400 тысяч. А на одну зарплату сотрудникам администрации мне нужно потратить 700 тысяч в год».

На что тогда жить селу? Помогают немногочисленные бизнесмены: гастроном дает краску для косметического ремонта, местный фермер помогает чистить зимой дороги от снега, и так далее — не рыночные, а скорее просто соседские отношения.

Рыжков твердит, что необходимо привлечь в край деньги, и обещает заняться этим в Думе. На вопрос — как, отвечает:

— Это вопрос государственной политики. Она может избрать своим приоритетом гонку вооружений, раздувание силовых и карательных структур, госсектора экономики — это то, что делается сейчас. Альтернативная политика может строится на благополучии граждан, что предполагает ограничение военных и силовых расходов, ограничение расходов на бюрократию, доли национального дохода, которая сосредотачивается в руках федерального правительства, перераспределение средств в пользу регионов, муниципалитетов, образования, здравоохранения, науки и спорта. Это делается элементарно с помощью закона о федеральном бюджете.

— Но ведь даже если вы пройдете в Думу, у вас не будет большинства.

— Даже небольшая фракция, которая сумеет внятно представить альтернативу и убедить общество, — и это будет фиксироваться результатами местных и региональных выборов, опросами общественного мнения, — может изменить повестку дня для страны. Дело не сводится к арифметическому большинству или меньшинству. Яркая и привлекательная альтернатива может переформатировать парламент, переформатировать власть и создать коалицию за изменения. В элитах — и в «Единой России», и в правительстве, и в администрации президента, и в руководстве регионов — многие думают так же, как это излагаю я, но помалкивают и ничего не делают. А если в Думе будет большая фракция, а в обществе — запрос на изменения, то эти элиты проявят себя.

Найти Бессарабова

Самой трудной задачей в этом репортаже было добраться до кандидата партии власти: всю неделю помощница Даниила Бессарабова по телефону с сожалением говорит мне, что времени у вице-губернатора совсем нет. В надежде встретить самого неуловимого кандидата я приезжаю на Фестиваль народного творчества и спорта имени Михаила Евдокимова.

Покойный Михаил Евдокимов, актер, юморист и самый любимый губернатор в Алтайском крае, — настоящий народный герой и местный миф. Его губернаторскую карьеру, длившуюся год, нельзя назвать удачной: чиновники администрации сменяли друг друга с рекордной скоростью, проблемы бюджета решить не удалось, а краевые депутаты и главы администраций несколько раз выносили Евдокимову вотумы недоверия. Но в народной памяти он остался простым русским человеком, который пробился во власть, боролся с несправедливостью и трагически погиб: 7 августа 2005 года автомобиль Евдокимова на большой скорости вылетел на встречную полосу узкой дороги, ушел от столкновения с другой машиной и врезался в березу.

Многие жители уверены, что Евдокимова убили его политические оппоненты, — суд давно решил, что виновных в трагедии нет, но вера в то, что народного героя погубили злые силы, до сих пор сильна.

Поэтому фестиваль Евдокимова в селе Верх-Обском — важное место сбора жителей края и необходимый пункт в предвыборной программе любого местного политика. Но в этом году приехало гораздо меньше гостей, чем обычно, — это замечают все, особенно местный бизнесмен Дмитрий (называть фамилию он отказывается), который продает на фестивале еду: манты, шашлыки и другую нехитрую закуску по скромным ценам.

Дмитрий показывает на стадион, где выступают артисты и расставлены торговые палатки, — стадион заполнен максимум на треть, хотя обычно люди занимали все места: в последний год многим урезали зарплаты, народ обеднел, и веселиться стало некому. Аренда торговой точки на фестивале стоит 7 тысяч за три дня, за пятницу и субботу Дмитрию удалось наторговать только 4500. «И у людей лица какие грустные, посмотрите, — говорит он. — Вот идут, ребенок хочет сладкую вату, а мать его одергивает, потому что денег совсем нет».

Диалог с кандидатом власти

Я застаю Даниила Бессарабова у сельского ДК, где тоже идет небольшой концерт, спрашиваю, как обстоят дела в социальной сфере, которую курирует вице-губернатор. Вице-губернатор настроен оптимистично:

— Постепенно приводим села в порядок, и социальную сферу, и жизнь в крае обустраиваем.

— Жалуются, что очень низкие зарплаты, по 10 тысяч у учителей (только что на крыльце верх-обской школы две учительницы сказали мне, сколько получают: 7 и 10 тысяч рублей).

— Во-первых, учителя, которые работают на полную ставку, — они получают больше. У нас невысокие зарплаты, мы это знаем. Я два месяца как занимаюсь образованием — будем эту тему решать.

— Есть зарплаты и по 6 тысяч.

— 7500 — минимальная заработная плата в России, — она меньше быть не может! Поэтому, когда вам говорят, что получают меньше, — вас обманывают.

— Некоторые вынужденно работают не на полную ставку.

— Ну хорошо. Меня зовут уже, я знал, что вы приехали, — просто не получилось увидеться, много мероприятий.

— Мне рассказывали, что вы совершаете поездки по районным центрам, собираете работников социальной сферы и агитируете за себя. Правда ли это, оплачиваете ли вы эти поездки из вашего избирательного фонда?

— Ань, вы меня за кого держите? Есть закон, который надо соблюдать. Прекращайте!

— Так правда или нет?

Бессарабов молчит и улыбается. Вскоре его зовут выступать в ДК, и он уходит, так и не рассказав про особенности своей предвыборной агитации.

В ДК вице-губернатор выходит на сцену и произносит короткую поздравительную речь в духе того, что нужно развивать культуру, а, кстати, мы все помним, как тяжело жилось в 90-е. Это, видимо, намек на Владимира Рыжкова: зачем еще в 2016 году на фестивале народного творчества вспоминать 90-е? Но тему никто не развивает, начинается концерт, поет хор. На стадионе Бессарабов тоже произносит короткую речь о славной традиции фестиваля, не забыв помянуть «лихие девяностые», а затем занимает свое кресло на VIP-местах — и здесь они есть.

Тем временем соперники единоросса ходят по стадиону: Молотов общается и фотографируется с соратниками, Рыжков разговаривает с хозяевами ларьков, раздает свои буклеты и открытки. Кто-то сам подходит, просит дать автограф, кто-то вспоминает, что видел политика на «Поединке» у Соловьева. Я спрашиваю Рыжкова: как он думает, почему власть не лишила его возможности участвовать в выборах?

«Сурков создал настолько жесткую и конфронтационную политическую систему, когда было всего 7 партий, массовые фальсификации, и все эти безобразия привели к тому, что выборы 2011 года стали эпическим скандалом, после чего Суркова выгнали с этой работы, — считает Рыжков. — И Кремль сделал маневр, естественно, в своих интересах, из двух частей: перенесли выборы на сентябрь, с тем, чтобы уменьшить явку и поднять долю управляемого электората, и вернули одномандатные округа, где у них заведомое финансовое, административное и политтехнологическое преимущество. Они хотят провести действительно более честные и конкурентные выборы, потому что заведомо убеждены в своей победе».

Барнаул—Москва