— Мы воду набираем через дорогу, из автомойки и ее пьем, — ​рассказывает Игорь. Он приехал в Москву на заработки с Западной Украины, ему 49.

Каждый солнечный день службы МЧС предупреждают жителей столицы с помощью СМС-сообщений: «В Москве ожидается жаркая погода. Старайтесь меньше находиться под солнцем, употребляйте больше жидкости».

Но строители на московских улицах работают в любую погоду, а в жару жидкость добывают там, где могут: кто на автомойке, кто из крана туалета ближайшей кафешки.

В Москве уже второй год по инициативе городских властей реализуется государственный проект «Моя улица». Он рассчитан на три года. За это время власти собираются перестроить улицы центра столицы, сделав их удобными для граждан.

В прошлом году в рамках проекта было обустроено 47 улиц, в этом градостроители собираются реконструировать еще 59. Работают 20 тысяч строителей. Они трудятся круглосуточно, чтобы поскорее сдать объекты.

На прошлой неделе было +30. Потом — ​пасмурно, местами проливные дожди, а сегодня снова печет. От жары горожане спасаются в своих квартирах, если кто и работает, то только под прохладой кондиционера.

«Не может быть такого»

Сегодняшний день я решил провести вместе с рабочими и потрудиться под палящим солнцем на Трубной площади. Пришел ближе к обеду, а они тут уже с восьми утра. Работа в разгаре. Справа — ​гора песка, слева плитки на поддонах ждут своей очереди. Посередине — ​трактор с краном. Рабочая площадка огорожена забором с надписью: «В 2015 году было реконструировано 47 улиц Москвы».

За забором вижу мужчину в белой рубашке, он осторожно наступает на свежевыложенные плиты, боится испачкаться, при этом указывает рабочим на бордюры и что-то бормочет. Сразу видно — ​из руководства. Через грязь и песок перебираюсь к нему. Его зовут Антон Базанов, он директор компании «Спецстрой» — ​главный подрядчик госпроекта «Моя улица». Первым делом спрашиваю его про воду и рабочую экипировку.

— Как обеспечиваете рабочих питьевой водой в жару?

— Мы им постоянно доставляем воду и сигареты. Следим за этим.

— А почему тогда ваши рабочие пьют воду из автомойки?

— Не может быть такого.

Показываю на канистры с водой из автомойки, он неуверенно повторяет: «Не может быть такого».

— Почему у рабочих нет респиратора, а некоторые вообще работают в тапочках, нарушая нормы безопасности?

— Про это ничего не могу сказать.

В бригаде 150 человек. Интернационал: украинцы, молдаване и армяне трудятся бок о бок с челябинцами и удмуртами. Только вот киргизов, таджиков, узбеков нет — ​«с мусульманами не хотят связываться». Возраст — ​от 18 до 50 и старше. Молодые парни в расцвете сил горбатятся вместе с мужчинами с густыми бородами и морщинами на лице.

Круглосуточно и без выходных

Пока одни укладывают 60-килограммовые плиты, другие большой болгаркой пилят гранит. Надышавшись пыли, идут в тенечек пить из той самой пятилитровой баклажки. Меня рабочие встречают улыбками: не перестают удивляться приходу журналиста.

Все они работают без выходных. Отдыхают, только когда закончат объект. На этот участок они вышли в начале июня — ​то есть работают без перерыва больше 30 дней. Всю работу собираются завершить до декабря. Реконструируют в две смены: первая бригада начинает в восемь утра и работает до восьми вечера, вторая — ​с восьми вечера до утра. И так каждый день.

Мне дают перчатки, и я в строю. Поднимаю две небольших плиты и несу укладчику. Укладчик, не вынимая сигарету из зубов, кладет плиту и стучит по ней резиновым молотком. Уложив пять рядов, отходит в сторону на два метра и смотрит пристально, потом показывает мне неровности тротуара.

— Знаешь, как у нас было? Вот ребята плитку положили, а потом все снимать пришлось. Эти идиоты неправильную разтметку дали на бордюры, — ​рассказывает он. — ​Плитка должна была быть ниже бордюра, а сделали наравне. Это не наша вина, — ​продолжает он, стуча по неровностям молотком.

В диалог влезает Хачик. Он родом из Армении, но вырос в Тольятти.

— Не было такого, чтобы ушли и забили на косяки в работе. Вот было — ​напротив «Чайхоны» работали на Пушкинской. Другая бригада там клала плитки, дождик пошел, и вся вода собралась на одном месте. Неправильный наклон дали, — ​показывает рукой угол. — ​Там появилась яма и вода скопилась. Потом все переделали, так, чтобы все четко было. Снимать и заново все перекладывать — ​не по кайфу, — ​продолжает он.

Пока несколько рабочих устраивают перекур, остальные продолжают трудиться. В сторонке Игорь со своим товарищем, а мы кучкой собираемся в тенечке.

— Москва мне не особо нравится, здесь суета. У себя в Тольятти занимался фасадами. Зарабатывал хорошо — ​50—60 тысяч в месяц, — ​Хачик курит в кулачок. — 10 тысяч за квартиру отдавал, а тридцать отправлял в Армению родителям. Я ж не гуляющий парень, по клубам не хожу. А сейчас там работы нет, поэтому я тут.

Тем временем перед стройплощадкой останавливается полицейская машина. Вылезают два полных мужика с автоматами, присматриваются к прохожим. Но на территорию стройки не заглядывают. Рабочие сидят спокойно, полицейские не обращают внимания на них. По словам ребят, у всех с документами все в порядке.

Хачик говорит, полиция его останавливает очень редко: «Видят, как я одеваюсь. Большинство людей останавливают из-за одежды и поведения. А язык у меня подвешен, если даже и остановят, то пожалеют», — ​смеется он.

Две тонны в день

Десять раз от поддона с плитками и обратно до укладчика — ​спина уже болит, вдобавок еще жажда мучает. Хачик все ходит и бормочет:

— Представь себе — ​60 кило! Ты в день больше двух тонн плитки кладешь. Две тонны — ​сто процентов! Возьми, положи, возьми, положи — и так целый день. Руки устают!

Месяц назад на одном из таких участков на Новом Арбате погиб строитель. Его задавили те самые 60-килограммовые гранитные плиты.

— Умер парнишка, армянин. Ему было всего 22 года. Его брат там же прорабом работал, — ​рассказывает Хачик. — ​Он брусчатку клал, в это время КамАЗ назад поехал, а там два поддона друг на друге стояли. Он верхний столкнул, и парня задавило. Был жив еще двадцать минут, по дороге в больницу отошел. Его тело отправили на родину, — ​Хачик опускает глаза.

По его словам и по словам других рабочих, строительным компаниям безразлична безопасность рабочих. Никто за этим не следит, трудовые инспекторы площадки не посещают. Рабочим лишь один раз читают инструктаж по технике безопасности, «а потом каждый должен сам знать, где и как работать».

Травмы случаются часто.

— Вот тут есть малой, я его уважаю. Ему всего 18 лет, он из Молдавии. А зовут его Денис. Ему на руку пару дней назад плитка упала, сорок на сорок. Правая рука сломалась выше кисти. Он четыре дня походил в гипсе, потом снял — ​и вот, работает. Бывает, кому еще на ноги упадет плитка, все покупаем из аптеки: йод, перекись, бинты.

Денежки — ​потом

Временами от работы отвлекают недовольные взгляды прохожих. Опытные коллеги советуют не заморачиваться — ​сами они не реагируют ни на что: «Есть и такие, кто говорит: вы надоели, все улицы перекопали, пусть руки у вас отвалятся! Есть и наоборот, говорят: дай бог вам счастья, красоту наводите. Могут накричать бабушки, что улица перекрыта».

Тем временем приезжает КамАЗ с плиткой; мимо проходит светловолосая, голубоглазая девушка. Рабочие взглядом провожают ее до поворота. С московскими девушками ребята даже не пытаются знакомиться. «Москвичка никогда не будет с приезжим общаться».

— Но ведь мы не дикари, которые с гор спустились. А так у меня девушка есть. Она живет и учится на Украине. Знает много языков, учится в университете, где преподают только на английском. Вот закончит учебу, я на ней собираюсь жениться, — ​с гордостью рассказывает Хачик.

Не каждый спортсмен, целыми днями качающий свои бицепсы, сможет выдержать такую нагрузку. Это вам не фитнес-клуб, здесь все сурово. Решишь немного отдохнуть, как сразу издалека кричит бригадир. А если даже устанешь, то не сможешь пойти домой.

Неподалеку угловые плиты продолжает класть Игорь. Говорит, сейчас на Украине вообще работы нет. А тут работа есть, но зарплату не дают уже как четыре месяца:

— Каждый месяц 10 тысяч аванс дают, а когда спрашиваешь зарплату, говорят «завтра» и «завтра».

Выясняю: вся бригада — ​150 человек — ​со строительной фирмой «Спецстрой» трудовой договор не заключала. Пашут, доверяя словам коллег, которые уже здесь поработали.

— Говорят, что дадут! Вон Коля уже второй год тут работает, — ​указывает на товарища Игорь. Есть и другие строители, которые не первый год работают на эту фирму. В прошлом году они Ленинградский проспект реконструировали, зарплату им выдали после окончания работы. За месяц реконструкции Ленинградки рабочие в среднем получили по 35 тысяч рублей.

Обедают ребята в столовой неподалеку. Кормят супом, вторым, хлебом и компотом — ​«лучше, чем бич-пакеты». Живут неподалеку, в «общежитии», составленном из вагончиков. Каждый вагончик рассчитан на четверых. Вход — ​только через охрану, чужих не пускают. Там вроде бы есть «все условия»: душ, туалет.

Ближе к вечеру подходит бригадир Ашот. Интересуется, чем же я тут занимаюсь. А я у него в ответ спрашиваю про зарплату рабочих.

— Вот что-что, может, воду не приносим вовремя, но зарплату трудовому человеку не выдавать — ​это не вариант, — ​убеждает Ашот. — ​Мы сами с этого начинали, друг, мы же не с неба сюда свалились! В других бригадах, может, и обманывают, но не я!