Чем тюрьма отличается от тяжелой болезни, например? Тем, что все сроки когда-нибудь кончаются, даже самые страшные. И еще тем, что ты сам можешь приблизить свой звонок. Нет, конечно, — не хорошим поведением и ударным трудом, не стукачеством и участием в художественной самодеятельности, эти вертухайские побрякушки давайте оставим безнадежно больным на голову. Упорство, работоспособность, холодная голова, отстраненность от тюремной движухи, презрение к компромиссам, строительство китайской стены между собой и администрацией (хоть красной, хоть черной) — все это если и не приблизит твой личный «звонок», то даст шанс на жизнь после звонка.

По моим многолетним наблюдениям, шанс есть у каждого десятого, не больше. То есть у десяти из ста есть возможность сохранить в тюрьме собственный человеческий капитал (и даже приумножить его), выйти сохранившейся личностью и вписаться в жизнь гордо и достойно. Пользуется этой возможностью один из ста, не больше. Слишком укореняются тюремная субкультура и привычки, а родное гнездо оказывается разоренным до такой степени, что не хватает сил начать с нуля, а время безвозвратно потеряно, и навыки безнадежно утрачены, и никого уже не догнать, твой горящий поезд ушел так давно, что шпалы поросли волчьей ягодой ровнехонько между рельс.

Да-да-да, в зонах есть профориентация и советы семейного психолога — давайте не будем даже обсуждать все эти нелепые и безумные телодвижения, позорящие человеческую расу. Если б у этих профориентаторов и психологов был бы стыд, от них давно осталась бы кучка пепла.

Что делать? Варианта два. Первый — решительная, безжалостная реформа системы исполнения наказаний, удушение профанации, переход под гражданский надзор, люди в погонах остаются только по периметру. С этим вариантом все ясно — фантастика на третьей полке, туда и отнесем. Вариант второй — сам. Все сам.

Пример первый, простой. В «Русь Сидящую» пришло очень строгое письмо. Мужчина, осужденный, пишет скупо и по делу. «Согласно ФЗ № 135 прошу прислать мне юридическую литературу, учебники по экономике и гири». Вот он мне сразу понравился. Полезла посмотреть, что за ФЗ такой — оказалось, закон от 1995 года «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях», даже почитала его внимательно — надо же, 20 лет закону, сколько воды утекло, а человек нашел забытую всеми бумаженцию, не поленился. Да мы и без закона тебе учебники пришлем, а гирю нет, потому что не возьмут ее от нас в зоне, тут надо специальными отношениями с зоной обладать и водку с ними пить, чтобы взяли, потому что в зонах законы не читают. Пишет парень без ошибок, лаконично и грамотно, и потребности его мне исключительно нравятся. У него есть возможность выстоять, а вот возможность прижиться после звонка минимальна. Одиночка. Но может и повезти. Вот в нашей работе знаете, какая проблема самая главная? Кроме желания помогать ближнему, порядочности и мозгов, нам нужен тюремный опыт, без него в нашей работе тяжело. А если есть опыт, то в процессе его получения часто утрачивается или порядочность, или ум, или желание помогать. И да: этот парень — он как раз один из десяти, у него есть хороший шанс если не выйти раньше (о чем свидетельствует тяга к юридической литературе), то выйти достойно (гири и учебники по экономике), причем и то и другое — явно с прицелом на будущее.

Пример второй, сложный и любимый. Наш главный координатор по работе с вновь прибывшими, Инна Борисовна, должна была освободиться в 2025 году. Но вот уже она шесть лет с нами, правда, не все шесть в качестве координатора. Инну, главбуха маленькой компании и мать двоих детей, посадили на 15 лет в 2010 году, ее руководителя, Олега, отца троих детей, — на 18 лет. И это только по первому делу. В разгаре был судебный процесс по второму делу, когда вдруг все закончилось. Всем спасибо, все свободны. Вместо гарантированной двадцатки на душу населения — с вещами на выход. Декриминализировали тогда товарную контрабанду (которой еще и не было), с тех пор туда-сюда всяко двигали, но эти двое вышли такими бойцами, что любо-дорого. Детей с тех пор в семьях сильно прибавилось, но есть и потери. Инна лишилась профессии, но остались мозг и открытые чакры после тюрьмы, то есть практические знания и интуиция, что в нашем деле главное. Ее руководитель, Олег, уехал, бросил в России все, что было выстроено за 40 лет жизни, перетащил свою большую уже семью в чужую и очень непростую страну, начал бизнес с нуля, сейчас все хорошо — даже с поправкой на то, что там сейчас контрреволюция. Ну это же лучше, чем мотать 20 лет? Думаю, да, и он тоже так думает. Остался активным членом общества в России, сильно старается помогать тем, кто попал в похожую беду. Инна и Олег — это более редкий случай, это тот самый «один из ста»: шанс вернуться в жизнь и преуспеть они использовали в самой полной мере.

Пример третий, мой собственный. На этой неделе звонок прозвенел бы и для меня: ровно 8 лет назад был арестован мой муж Алексей Козлов, и как раз сейчас он должен был выйти. Он давным-давно на свободе, его приговор дважды отменяли, но ведь так могло и не быть. Упорство, мозги, еще раз мозги, чтение, поддержка с воли, солидарность, принципиальность и презрение к компромиссам — рецепты все просты и давно известны. Проблема только в наличии ингредиентов: взбалтывайте, но не смешивайте. И не соглашайтесь на суррогаты. А если все получилось как надо, то на свободе первым делом организуйте помощь сидящим там — это отлично чистит карму.