Как объяснил «Новой газете» сотрудник фонда Иван Варенцов, пикеты, которые министерство ставит в вину НКО, действительно имели место. Более года назад его коллеги пикетировали здание ФСКН на Маросейке в рамках ежегодной международной акции «Support Don’t punish!». В 2015 году она прошла в 160 городах мира, в том числе и в Москве.

«Плакаты, которые держали участники, содержали призывы к изменению законодательства Российской Федерации», — гласит бумага, присланная Минюстом в адрес фонда.

Преступное письмо Медведеву

В том же документе в качестве «политической деятельности» министерство отмечает интервью президента фонда Анны Саранг телеканалу «Дождь», данное аж в 2013 году. Оно, по замечанию сотрудников ведомства, «содержит оценку законодательства РФ, а также проводимой органами государственной власти политики». Еще один пункт обвинения — републикация в ноябре 2015-го сайтом фонда открытого письма «Евразийской сети людей, употребляющих наркотики» на имя премьер-министра РФ Дмитрия Медведева.

В этом письме, как подчеркивают чиновники, помимо критики результатов заседания правительственной комиссии содержится просьба к главе правительства воспользоваться своим правом обеспечить поддержку программ «заместительной терапии» и «снижения вреда» в соответствии с требованиями Объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу. Последний пункт — собственно и есть специализация «Фонда Рылькова».

«Мы занимаемся социальной помощью наркопотребителям и профилактикой СПИДа, — подчеркивает Варенцов. Клиентами их социальной службы в Москве только в 2015-м стали 3854 мужчины и 1096 женщин. — Мы оказываем психологическую помощь, сопровождение, поскольку многих наших подопечных просто не берут в больницы. Раздаем чистые шприцы на улицах, ампулы «Налоксона», препарата, помогающего при передозировке. Только за прошлый год эта программа спасла более 500 жизней. Вместе со шприцами распространяем информационные материалы, на которых теперь придется ставить штамп, что они отпечатаны на деньги «иностранного агента». Впрочем, реальная причина гонений, по мнению активистов, заключается далеко не в пикетах и старых статьях.

«Шприцы против традиций»

В течение 2016 года в реестр «иностранных агентов» были внесены еще несколько организаций, придерживающихся западных подходов в вопросах профилактики ВИЧ среди потребителей инъекционных наркотиков. В том числе некоммерческое партнерство по поддержке социально-профилактических программ в сфере общественного здоровья «Эсверо» и саратовская СПИД-сервисная организация «Социум», участвовавшая в проектах партнерства.

Тогда основой для обвинений стало экспертное заключение профессора Саратовской государственной юридической академии Ивана Коновалова. В интервью местным СМИ эксперт успел пояснить, что считает борцов со СПИДом «участниками гибридной войны, ведущейся против России». Отдельный гнев профессора вызвал тот факт, что НКО занималась как раз программами «снижения», как и «Фонд Рылькова», раздавая чистые шприцы. Указанная деятельность, по мнению эксперта, «разрушает наши традиции» и «национальные ценности».

«Дело в том, что мы предлагаем не требовать от потребителя наркотиков немедленного отказа от вещества, как на этом настаивают государственные центры, а стараемся помочь ему уже сейчас, то есть как минимум снижая негативные последствия от потребления. Мы оказываем поддержку, не спрашивая, готов ли потребитель бросить наркотик», — объясняет Варенцов.

Российское государство, по словам активиста, напротив, исповедует репрессивную модель. «Для них наркоман — это преступник, которого нужно «приковать к батарее». Но в большинстве западных стран от подобных методов давно отказались», — подчеркивает Варенцов.

Он подтверждает тот факт, что его организация получает гранты от зарубежных доноров и пожертвования из-за рубежа. Основными источниками финансирования являются деньги Глобального фонда, гранты Фонда Леви-Стросса, а до прошлого года и Фонда Сороса, внесенного в 2015-м в список нежелательных организаций. «Тогда мы, как законопослушные граждане, вернули выделенные фондом суммы, а это около трети нашего годового бюджета, что, впрочем, не спасло нас теперь, и «иностранным агентом» нас таки признали», — объясняет Варенцов. «Мы прибегаем к зарубежному финансированию только потому, что нет российского. За два года нам ни разу не удалось получить, например, «президентский грант», на который мы тем не менее неоднократно подавали заявки», — подчеркивает он.

Руководитель программы «Новая наркополитика» Лев Левинсон, говорит, что разгром силовыми ведомствами социальных НКО был ожидаемым. «Некоторое время назад в России конкурировали две концепции: «гуманистическая» и «силовая». Первая делала акцент на низкопороговых программах реабилитации, «снижении вреда» и либерализации уголовного законодательства. Ее поддерживал Минздрав. «Силовая», естественно, предполагала репрессивные методы. Главным ее лоббистом в течение последних 10 лет была ФСКН. В итоге перевес оказался на стороне силовиков, — говорит правозащитник.

Мифы и дети

«В моей жизни был достаточно длительный период, когда я потребляла героин. До какого-то момента все было «нормально». Но закончилось все тем, что приходилось колоть дозу три раза в сутки. Иначе — страшные боли, озноб, диарея. На вещество уходило около двух третей зарплаты», — делится личным опытом одна из клиенток «Фонда Рылькова» по имени Ежи.

«Это миф, что все потребители — бродяги или преступники, — поясняет она. — Значительная часть трудится: кто-то менеджером, кто-то художником, кто-то продавцом в салоне, как я. Но к моменту, когда мне понадобилась помощь, большинство старых знакомых уже умерли, связь же с остальными оказалась потеряна». Тогда в ее жизни и появился «Фонд Рылькова».

Перелом случился, когда девушка узнала, что станет матерью. «Мне очень хотелось сохранить ребенка. Но в «нар­кологию» меня не брали, поскольку я беременная, в роддом тоже, опийная зависимость считается показанием к аборту. Альтернатива — «перекумариться» как-то самой, переломаться, но это чревато выкидышем. Оставался один путь — потреблять до конца срока, а потом бросить. Но как?»

Большинство потребителей живет в «параллельной реальности», они не обращаются к социальным службам. Именно поэтому, чтобы вытащить человека из «привычного ада» — с барыгами, друзьями-потребителями, — социальному работнику требуется особые усилия. Репрессивная политика в этой ситуации лишь глубже загоняет наркомана в подполье: «Куда бы ты ни пришел — на тебя все смотрят как на животное, ведь ты наркоман, а они нет», — вспоминает женщина. Однажды получив отказ, наркоман второй раз предпочитает не рисковать. И все больше замыкается в потребительской «субкультуре». Из которой часто выход один — на кладбище.

Теперь Ежи не употребляет героин уже около трех лет. Она счастливая мать двоих детей. Младший ребенок родился уже после того, как она завязала с наркотиками. «Себя и своих детей я считаю прямым подтверждением эффективности программ «снижения вреда». И да, все то время, пока я вынашивала первого, мне помогали, несмотря на то, что я оставалась «наркоманкой», — подчеркивает Ежи. — Собственно, ребенок и стал тем самым стимулом, который помог мне завязать. Но если не было бы помощи, не было бы и ребенка».

Прямая речь

— Врачебное сообщество в целом скептически относится к раздаче шприцов на улице, потому что, раздавая материалы, мы обращаем внимание на эту сферу тех граждан, которые никогда о ней и не помышляли. Получается своего рода «пропаганда наркотизации». Московская наркологическая служба имеет собственные программы «снижения вреда», но реализует их в зданиях подведомственных стационаров и дис­пансеров. И направлены они не на всех потребителей, а только на тех, кто прошел хотя бы частичный курс медицинского лечения в одном из подразделений службы.

Более того, при 2-м амбулаторном отделении 6-го филиала МНПЦ наркологии уже сейчас существует альтернативный проект — мотивационная уличная служба. Они распространяют не шприцы, а информацию о том, какая реабилитационная помощь доступна потребителям в столичных клиниках. При этом же филиале по адресу: ул. Высокая, 12, работает анонимный пункт первичного приема, предлагающий потребителям анонимную помощь, в том числе тесты на ВИЧ и другие заболевания.