Восьмого июля Роскомнадзор обнаружил в интернете призывы бойкотировать выборы и тут же их запретил. Под раздачу попали четыре сайта, включая ресурс «Открытой России». Его редакторы мгновенно удалили запретные слова и выскочили из-под запрета. Поднялся скандал, пресс-секретарь ведомства Вадим Ампелонский заявил, что если кого и блокируют, то исключительно за координацию протестных действий и пропаганду экстремизма.

Объяснение Ампелонского показалось странным. Во-первых, право на акции протеста пережило даже последний созыв Госдумы. Во-вторых, на сайте Роскомнадзора с мотивами полная определенность: «Указанные публикации содержат материалы агитационного характера с целью популяризировать среди населения России идею бойкота выборов в Государственную думу. Деятельность по организации срыва выборов в нижнюю палату парламента подрывает основы конституционного строя».

Оппозиционная публика сейчас определяется с планами на 18 сентября. Надежды, что демократы объединятся и дадут очередной последний бой, опять остались надеждами. У «Яблока» свой путь, у ПАРНАС — свой. Григорий Явлинский готовится к турниру ветеранов в 2018 году. Коалиция вокруг Михаила Касьянова большую часть времени не собирается, а разваливается. Алексей Навальный шутит над ситуацией в блоге, но ничего конкретного не предлагает. Многим, откровенно говоря, хочется поскорее проскочить парламентскую кампанию.

В гештальт-психологии есть понятие антиципации. Если вы долго думаете о проблеме, в голове у вас постепенно выстраивается практически готовая схема решения. Под конец нужен только один элемент, и ответ будет найден. «Ага, власть запрещает говорить про это! Значит, там спрятана режимова смерть. Все, решено, бойкот и только бойкот!» — буквально с такими комментариями разнеслась по фейсбуку весть о проделках Роскомнадзора.

«Сигнал» вроде бы очевидный, закрывающий дискуссии. Однако именно это его свойство — повод разобраться с тактикой и стратегией оппозиции, а главное — с самим понятием бойкота. Авторитарная власть, подавая «сигналы», может сознательно лукавить или случайно ошибаться.

В России явка на парламентских выборах традиционно меньше, чем на президентских. Кампания «Голосуй за любую другую партию», раскрученная перед прошлым электоральным циклом, привела на участки несколько дополнительных процентов (миллионов!) избирателей и обвалила кремлевские планы. На фоне внезапного интереса к голосованию пришлось совсем уж неприлично фальсифицировать его итоги.

Вячеслав Володин изучил ошибки Владислава Суркова. Сегодня ЦИК возглавляет правозащитница Элла Памфилова, одиозные главы региональных избиркомов увольняются, оппозиция формально допущена к гонке. Все должно пройти тихо, спокойно и без скандалов. Всеобщее, бурное и радостное исполнение гражданского долга запланировано на президентские выборы.

Пример ошибочного «сигнала» — фактический запрет малочисленных акций и одиночных пикетов. С одной стороны, огромные штрафы, жесткие разгоны и уголовные дела ударили по оппозиции, с другой — пошли ей на пользу. Все маргинальные явления отсеялись, на улицу имеет смысл выходить только толпой, а это заставляет активистов лучше координироваться и готовить акции.

Уличные акции, как и бойкот, — частные проявления политики, суть которой — коллективное действие. Между бойкотом и разговорами о бойкоте в фейсбуке разница такая же, как между стотысячным митингом и одиночным пикетом. Это пропасть между политическим действием и позой. Рассмотрим на примерах.

Хороший пример. Вы — Мохандас Карамчанд Ганди, борец за независимость Индии. Вас и всех вокруг раздражает запрет оккупантов добывать соль и монополия на торговлю ею. Вы годами бойкотируете британские товары и бойкотируете сам запрет. За время кампании 80 000 ваших сторонников проходят через тюрьмы, тысячи отказываются работать на оккупантов, платить налоги и т.д. В кульминационный момент вы объявляете поход к морю, собираете народ, подходите к берегу и демонстративно выпариваете соль. Вас вскоре сажают, но победа уже очевидна.

Еще один хороший пример — Мартин Лютер Кинг и борьба за права чернокожих в США. Свежайший хороший пример — Оскар Оливера Форонда и борьба против приватизации воды в Боливии.

Плохой пример. Вы — Иван Иваныч Писуновский, радикальный публицист, возмущены режимом и годами пишете про революцию. Правда, сами ни на какие митинги не ходите, на советы, куда вас регулярно избирают, тоже не ходите, а выбираетесь из дому разве что выпить кофе или дать интервью. Желательно, чтобы и то, и другое сразу. Вся ваша гражданская ярость обрушивается на клавиатуру и восторженные глаза читателей. 80 000 сторонников за время вашей сатьяграхи нажали лайк.

Бойкот успешен, если есть конкретная тема, огромное напряжение сил, долговременная работа, народная поддержка. Зато хватает плохих примеров, которые и не бойкот вовсе, а пафосное самовыражение, в действительности пропагандирующее беспомощность (свою в первую очередь), уход от политики, лишающее поддержки тех, кто готов бороться, и, вопреки внешне безупречному алиби, в итоге работающее на поддержку диктатуры.