Россия — третий по величине вклада держатель акций банка, но, в силу неизвестных обстоятельств, российский президент не пришел на открытие и не поздравил 57 стран-участниц с окончательно свершившимся становлением первого многостороннего международного банка, учрежденного «без США». Почти незаметен был и член совета управляющих — министр экономического развития России Улюкаев, который носил на лацкане табличку с загадочной надписью «Русиса» вместо названия своей страны. В первый день заседания министр заявил СМИ, что президент АБИИ обещал-таки назначить и российского вице-президента, что даст возможность оказывать влияние на выбор проектов и их качественную разработку.

Дух мероприятия ясно определялся церемониалом открытия. Ведущий — британский аристократ и корпоративный секретарь АБИИ сэр Данни Александер — попросил собравшихся встать по стойке смирно не только в начале, чтобы встретить достопочтенного вице-премьера КНР Чжана Гаоли, но еще и в конце — чтобы попрощаться с уходящим товарищем Чжаном. Смутно вспомнилось из истории, что первое государево посольство, снаряженное в Пекин в свое время, потерпело фиаско, так как его глава смущенно сообщил китайским чиновникам из Палаты церемоний, что падать ниц ни перед кем, кроме господа Бога и собственного государя, ему никак не велено…

К затруднениям чужеземца отнеслись с пониманием, не обезглавили, но высочайшей аудиенции он не удостоился и миссию свою провалил. В дальнейшем инструкции изменились, и послы как-то решали этот щекотливый вопрос.

Итак, что же такое Азиатский банк инфраструктурных инвестиций? Это попытка Китая оказать услугу азиатским странам и создать международный финансовый механизм под китайским протекторатом. Большая часть финансовых ресурсов банка предоставлена минфином КНР, штаб-квартира размещена в Пекине, и никто не скрывает, что банк призван распространять «лучший в Азии китайский опыт развития». При этом миноритарными соучредителями 100-миллиардного монстра стали еще 56 стран, исключая Японию и США, а еще 24 страны уже подали заявки на вступление.

Банк официально начал работать только полгода назад и пока имеет только 40 человек персонала, блуждающих по 15 пустынным этажам пекинского офиса. Уже утверждены к финансированию проекты на 509 миллионов долларов, включая дороги в Пакистане и Таджикистане, обустройство трущоб в Индонезии и реконструкцию ЛЭП в Бангладеш. Три из четырех проектов софинансируются другими международными банками, которые взяли на себя управление рисками. Сам АБИИ к полноценному анализу рисков пока не способен, и потому, по сравнению с запасенными ресурсами, уже расписанные траты — это капля в море.

Создание этого банка и ряда его аналогов обосновывалось тем, что «в Азии нужда в инфраструктурных проектах исчисляется в 8 триллионов долларов». Не берусь с этим спорить, хотя лелею сомнения, что кто-нибудь критически нуждается в таком море железобетона, тем более что этот «спрос» совсем не носит рыночного характера. Миф о великой нужде в инфраструктуре никак не подкреплен платежеспособностью и усугублен высочайшими экологическими, социальными и политическими рисками. 90% инфраструктуры строится на государственные деньги, которые де-факто часто не подлежат возвращению. Частный бизнес и любые независимые инвесторы идут в эти проекты неохотно, часто по политическому принуждению.

АБИИ был создан как один из инструментов международной интеграции с «китайской спецификой» и призван стать ключевым механизмом финансирования амбициозной программы КНР «Шелковый пояс и путь», которая призвана связать между собой все страны Евразии в «сообщество единой судьбы».

В кулуарах про «единую судьбу» в рамах 46-миллиардного проекта «китайско-пакистанского» коридора плакался глава пакистанской инвесткомпании Анвар. Этот коридор с выходом к Индийскому океану в порту Гвадар состоит из нескольких дорог, электростанций и разных вспомогательных производств и обеспечивает Китаю альтернативный Малаккскому проливу транспортный маршрут с Ближнего Востока и Африки. По словам пакистанца, ни одно ведомство его страны не имеет полной схемы «коридора», политики и чиновники конкурируют за долю в конкретных китайских проектах, а мастер-план (если он вообще есть) находится в Пекине. Строительство ведется преимущественно китайскими компаниями и рабсилой по китайским же проектам. При этом народу Пакистана забыли внятно объяснить, что вообще-то это за займ и как его отдавать. Ни одной копейки денег частных инвесторов в коридор не вложено. «У нас нет выбора, если мы хотим этих инвестиций». АБИИ же освящает этот инфраструктурный беспредел, софинансируя с Азиатским банком развития всего лишь один маленький участок автодороги. Все остальное кредитуется из фонда Шелкового пути и «политических» банков Китая (Эксимбанк, Банк развития Китая и т.д.), и информация о проектах «коридора» и их экологическом и социальном воздействии практически недоступна.

Два дня годового собрания АБИИ прошли в дискуссиях о том, откуда же возьмутся кредитоспособные инфраструктурные проекты, на выполнение которых банк сможет выдавать займы, да еще и привлекать частных соинвесторов. Готовых проектов, в которые можно было инвестировать без страха, в Азии практически не наблюдается. По мнению экстравагантного президента банка Цзинь Лицюня, высказанному 26 июня утром, в ходе семинара «Инфраструктура и глобальный экономический рост», на то есть три причины:

— у стран региона сложности с качественной разработкой/подачей проектной документации;

— софинансирование часто отсутствует, так как ожидаемая доходность очень низка, а риски велики;

— социально-политические проблемы заставляют вечно менять условия проектов, отпугивая инвесторов.

Выступление Цзинь Лицюня

И зациклившись на последнем пункте, уважаемый президент исполнил на новый лад монолог Скупого рыцаря из «Маленьких трагедий» Пушкина, приведя часть присутствующих в оторопь:

«В чем успех Китая в развитии инфраструктуры? В том, что в Китае мы ставим общественное выше личного! Создание инфраструктуры обязательно требует переселения каких-то людей, но если им все правильно компенсировали, то они обязаны покинуть территорию. И если есть две-три семьи, что отказываются переезжать, требуя иррационально больших компенсаций, — то они ставят свои интересы выше общественных, и в этом проблема. Часто это еще и коррупция в сговоре с местными чиновниками, организующими переселение, чтобы получить от нас больше денег, чем положено! — тут господин президент буквально затрясся и сжал кулаки от негодования. — Нет прощения тем семьям, кто отказывается уступить перед лицом общественной нужды, при всем понимании, что, конечно, если их подвинут куда-то по соседству, это причинит им небольшие неудобства. Но ведь каждый должен идти на определенные жертвы для того, чтобы все вместе получили пользу… Мы просим правительства, надеющиеся получать займы, крепко задуматься над этой важной проблемой».

И тут я ясно вспомнил кадры со сжигаемыми бригадами зэков домами приангарских крестьян — ушедшим навсегда под воду культурным пластом. Ушедшим, чтобы дать дорогу Богучанской ГЭС — прекрасному творению целых поколений радетелей за общественное благо: от инженеров из шарашек системы НКВД СССР до ныне сидящего в СИЗО бывшего главы «Русгидро» Дода. Той самой ГЭС, что питает создание алюминиевых чушек для экспорта в Китай, той самой, для наполнения водохранилища которой в маловодный 2014 год уронили уровень Байкала. С такими установками президента АБИИ банк как родной впишется в эту российскую систему отношений.

Президент Цзинь клянется, что его банк будет «незатратный, неподкупный и зеленый», но эти клятвы пока не подкреплены никаким достойным доверия планом действий. Так, на семинаре 26 июня президент наврал аудитории о «беспрецедентно широком и эффективном общественном обсуждении» проекта Экологической и социальной рамочной политики АБИИ. В действительности же в 2015 году АБИИ попытался по-быстрому провести трехнедельную профанацию «общественных консультаций», и десяткам общественных организаций пришлось вмешаться, чтобы заставить банк хоть немного увеличить круг участников и продолжительность обсуждений. Обсуждение это происходило только в интернете и только на английском языке — чужом для абсолютного большинства населения Евразии.

Для сравнения: обсуждения проекта аналогичного документа «проклятого и недемократичного» Всемирного банка происходят в разных формах, включая встречи с объединениями коренных народов и НКО, проводится на языках стран — членов банка в три раунда, растянутые на 18 месяцев.

* * *

На годовом собрании минфин КНР с помпой выделил АБИИ 50 миллионов долларов для содействия в разработке кредитоспособных проектов. Фонд содействия будет потрачен на проведение юридических, экологических, социальных и технических оценок для снижения рисков инвестиций, а также совершенствования процедур закупок. В принципе, это необходимые траты, но есть большие опасения: на доработку каких именно проектов пойдут эти деньги? Невероятно живучими на просторах Евразии оказались нереализованные мегапроекты прошлых эпох, приостановленные 10—30—50 лет назад по причине слишком больших экологических, социальных и экономических рисков. Именно их любовно лелеют многие национальные правительства, и попытка в очередной раз «как следует» разработать, скажем, переброску сибирских рек в Среднюю Азию или каскад ГЭС в бассейне Байкала не сулит ничего хорошего.

Новый банк собирается быть «зеленым», но стратегии поддержки «зеленой экономики» АБИИ также не разработал. В результате даже приглашенный АБИИ на семинар идеолог «зеленых финансов» КНР — главный экономист Народного банка Китая Ма Цзюнь — в конце своей блестящей десятиминутной лекции об инструментах «зеленой экономики» мягко посетовал банкирам: «Но все эти займы, бонды стимулы и гарантии — пустой звук, пока вы ясно не определили, что имеется в виду под «зеленой инфраструктурой», которую вы хотите финансировать. Чтобы вызывать доверие инвесторов, проекты должны соответствовать каким-то общепризнанным ясным «зеленым» критериям…» Банкиры проглотили это замечание, не поперхнувшись, и продолжили до конца семинара болтать про «зеленую инфраструктуру», так и не объяснив, что это такое в их понимании.

В целом выступления китайских товарищей и нанятого ими разноплеменного менеджмента носили весьма назидательный и безапелляционный характер. Не стесняясь в средствах, они собираются уверенной рукой толкать Азию в светлое интегрированное будущее.

После обмена впечатлениями ряд гостей пришел к выводу, что наряду со всем уже надоевшим «Вашингтонским консенсусом», аллергической реакцией на который, отчасти, и стали новые азиатские банки, очевидно, назревает новый «Пекинский консенсус». И, учитывая невеликую культуру ведения диалога у его инициаторов, он может оказаться еще жестче и глуше к нуждам отдельных государств и групп, чем его англосаксонский предтеча.

В итоге на собрании АБИИ избран новый совет управляющих: председателем стала Южная Корея, а ее заместителями — Грузия и Великобритания. Следующее годовое собрание проведут в июне 2017-го в Корее. Россия всерьез надеется в течение года получить финансирование на несколько проектов, но Минэкономики не спешит раскрывать их список. Известно, что еще 18 маяв Сочи на встрече с президентом Азиатского банка инфраструктурных инвестиций президент РФ Владимир Путин предложил рассмотреть расширение сибирских железнодорожных магистралей, обустройство Северного морского пути и особые экономические зоны на Дальнем Востоке. Многострадальная ВСМ Москва — Казань, по которой так и не достигнуты российско-китайские договоренности о гарантиях по кредитам, тоже часто называется самым вероятным проектом. Российский фонд прямых инвестиций устами своего директора Дмитриева анонсировал (но никому не показал) «дорожную карту взаимодействия с АБИИ» и пообещал, что на Восточном экономическом форуме в сентябре может быть объявлено о первых совместных проектах. В последние два месяца еще полдюжины российских чиновников прислонились к этой теме и пообещали скорую раздачу пряников.

* * *

Как-то сомнительно, что АБИИ уже в этом году всерьез вложится в Россию, где финансовые, экологические, социальные и геополитические риски, как принято считать, выше, чем в среднем по региону. Да и сам банк просто не готов, повторюсь: пока не наняты способные просчитывать риски специалисты, не разработаны конкретные стандарты социально-экологической безопасности для основных типов проектов, не вынесены на обсуждение отвечающего международным стандартам регламента информационной открытости и консультаций с общественностью. Контроль же со стороны стран-участниц за менеджментом пока чисто номинальный: совет директоров АБИИ делегирует право принятия решений по проектам размером до 500 миллионов долларов (!) своему экстравагантному президенту.

Так что, пока у банка нет серьезных механизмов снижения рисков, он будет вкладываться в маломасштабные, десять раз отмеренные другими и по определению совершенно «безрисковые» проекты вроде замены трансформаторов в Бангладеш. Выход же в плавание по Северному морскому пути потребует создания принципиально иных механизмов и регламентов работы. Если России действительно удастся назначить в АБИИ своего вице-президента, то ему придется всерьез решать все эти вопросы.