Руководство Следственного комитета России настолько слепо верит в силу и непогрешимость «детектора лжи», что последние годы экспертизы с применением полиграфа играют все более значимую роль в расследовании уголовных дел при доказывании вины подозреваемого. Особенно по таким тяжким преступлениям, как убийство и педофилия.

Однако в России до сих пор не существует специального закона о полиграфе (обе попытки провести его через Госдуму с треском провалились). Зато существуют четыре школы, которые готовят специалистов, продвигают свое оборудование и конкурируют друг с другом за получение заказов на проведение исследований. Основными заказчиками в этой области являются силовые ведомства— МВД, СКР и ФСБ.

Лидером на рынке полиграфологических исследований считается школа Юрия Холодного, доктора юридических наук, профессора кафедры МГТУ им. Н.Э. Баумана и одновременно сотрудника КГБ—ФСБ с 1975 по 2008 год. Именно в органах госбезопасности Юрий Холодный увлекся полиграфом (идею, основные принципы и методики его использования КГБ заимствовал у американцев).

Ученики Юрия Холодного (сам Холодный, по сведениям «Новой газеты», занимается исключительно теорией использования полиграфа, практических исследований не проводит) подозрительно часто попадают в скандальные истории, связанные с профессиональной нечистоплотностью, несостоятельностью результатов исследований и нарушением правил их проведения. (В условиях отсутствия федерального закона эти правила регламентированы законом № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», а также «Едиными требованиями МВД РФ к порядку проведения психофизиологических исследований с использованием полиграфа».)

«Новая газета» подробно писала о пенсионере МВД, полиграфологе Игоре Нестеренко, которого считают одним из лучших учеников Юрия Холодного. Его экспертизы, вызвавшие очень много претензий у специалистов, легли в основу приговоров по так называемым «педофильским» делам (резонансные дела Антона Багдасаряна и Владимира Макарова).

Ростовский полиграфолог Роман Иванов (пенсионер ФСБ) — тоже ученик Юрия Холодного. Следователи очень часто привлекают его к проведению экспертиз по уголовным делам. И, как говорят ростовские адвокаты, в их практике еще не было случая, когда экспертиза Романа Иванова противоречила бы версии обвинения. Его исследования уверенно подтверждают виновность подозреваемых.

Прославился Иванов благодаря своему участию в одном из самых громких ростовских дел. В 2009 году на федеральной трассе «Дон» под Ростовым была зверски убита семья командира нижегородского СОБРа Дмитрия Чудакова. Это преступление соединили с другими ростовскими «висяками» и уже через два месяца нашли подходящего кандидата в маньяки — жителя Аксая Алексея Серенко.

Полиграфолог Иванов был привлечен следствием для проверки Серенко на «детекторе лжи». Также Иванов проверял на «детекторе лжи» главного свидетеля обвинения — проститутку Еретину. Вообще, эксперт не должен проводить по делу более одного исследования, так как в противном случае он утрачивает объективность. Это важно: результаты полиграфологической экспертизы вообще сильно зависимы от личности эксперта.

Еретина дала показания, согласно которым она видела, как Серенко совершал убийство по одному из эпизодов дела. Серенко категорически отрицал свою вину. Иванов проверил на «детекторе лжи» обоих, и у него получилось, что психофизиологические реакции (см. справку) Серенко свидетельствуют о его виновности. А вот реакции Еретиной абсолютно убедили эксперта Иванова в ее искренности.

К сожалению, проверить, каким образом эксперт Иванов пришел к таким выводам, было невозможно: ученики школы Юрия Холодного упорно избегают видеофиксации своей экспертной работы, хотя по закону она обязательна (ст. 204 УПК РФ). В идеале видеозапись должна осуществляться в разных проекциях: рекомендовано снимать обследуемого, экран компьютера, на котором фиксируются показатели его реакций, и, что исключительно важно, — самого эксперта, так как его поведение, его стиль общения, тон, тембр голоса, даже дефекты дикции имеют огромное значение при проведении такого сложного исследования. Только видеофиксация позволяет проверить, насколько корректно провел свою работу эксперт.

Результаты экспертизы Иванова наравне с показаниями проститутки Еретиной стали основными доказательствами вины Серенко. Цена их — пожизненное лишение свободы. Однако в 2013 году следствие нашло других кандидатов в маньяки (так называемую «банду ростовских амазонок»), и Серенко был полностью реабилитирован.

К сожалению, никто не понес ответственности за многолетнее незаконное уголовное преследование невиновного человека. Хотя Серенко и мама убитого Дмитрия Чудакова неоднократно обращались в СКР с заявлениями о привлечении Еретиной и экспертов к уголовной ответственности — за дачу ложных показаний и составление незаконных экспертных заключений. Но ни «удобную» проститутку, ни «удобного» эксперта никто в обиду не дал.

Зато при расследовании дела известного ростовского журналиста Сергея Резника следователи стали оказывать давление на полиграфолога Викторию Арутюнян, так как результаты ее заключения поставили под сомнение версию обвинения. Дело журналиста Резника вообще прекрасно иллюстрирует причины благосклонности российских силовиков к полиграфологической школе Юрия Холодного.

Резнику, доставшему местных чиновников своими антикоррупционными расследованиями, предъявили комплект абсурдных обвинений —оскорбление представителя власти, лжедонос и попытку купить талон техосмотра. В ходе следствия Резник уверенно прошел «детектор лжи». Исследование проводила очень опытный и уважаемый в научной среде специалист — Виктория Арутюнян. После ее заключения на этом деле, по сути, надо было ставить крест. Тогда следствие позвало на помощь Юрия Холодного. Повторное исследование на полиграфе он проводить отказался, сославшись на свою преподавательскую занятость. Вместо этого написал рецензию на уже имеющееся заключение. При этом, судя по материалам дела, Холодный не исследовал ни видеозапись самого исследования, ни реактограммы (показания датчиков, фиксирующих психофизиологические реакции). Он просто раскритиковал текст заключения. Руководителю целой научной школы такой легковесный подход как-то не к лицу…

Именно рецензия, а точнее, вероятно, авторитет Холодного «убили» объективное доказательство невиновности Резника и позволили осудить и посадить журналиста в тюрьму. Более того, на основании этой рецензии следствие попыталось привлечь к уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения коллегу Холодного — полиграфолога Арутюнян. Следствие консультировал ученик Холодного Роман Иванов. Допрос эксперта проходил в течение нескольких дней, по пять часов без перерыва, ежедневно. Но «зацепить» ее все-таки не удалось. В отличие от представителей школы Юрия Холодного, Арутюнян предоставила материалы своего исследования, включая видеофиксацию. Она пошагово доказала законность своих экспертных действий.

Дело Серенко и дело Резника демонстрируют два стандарта поведения силовиков в отношении экспертов. «Вредных» экспертов преследуют, «полезных» — защищают. Причем всеми доступными способами. Так, почти все положительные отзывы на отозванную диссертацию Иванова написаны бывшими и действующими силовиками. Ведущая организация, от которой идет на защиту Иванов, — Федеральная служба исполнения наказаний. Оппонент, который обошелся с диссертацией Иванова исключительно мягко, — Михаил Марьин — работает в Академии управления МВД РФ. Наконец, один из главных положительных отзывов написал лично Юрий Холодный. При этом Холодный не заметил, что его ученик Роман Иванов некорректно цитирует в диссертации работы своего же учителя, что является явным признаком использования чужой интеллектуальной собственности (плагиата).

Интересна дата, на которую была назначена защита. 30 июня — это последний перед летними каникулами день работы диссертационного совета. В научной среде есть негласное правило: хочешь помочь протащить слабую работу — назначь защиту на время отпусков и дач. Не могу утверждать, что это правило сработало и в данном случае, но беспрецедентное (не только по меркам Ростова) количество негативных отзывов на эту диссертацию дает исчерпывающее представление о научном вкладе ученого Иванова.

По поводу защиты Иванова встрепенулись как специалисты-полиграфологи, так и ученые. В наступление пошли и ростовские адвокаты. Они щедро делились заключениями Иванова, которые в том числе привели к обвинительным приговорам.

Научная «новизна» диссертации Иванова с юмором проанализирована в отзыве кандидата медицинских наук Сергея Комолова: «Даже в названии работы «Психофизиологические особенности человека…» виден непрофессионализм автора как психолога, проигнорирован научный подход к особенностям личности, а не человека… Психофизиологические и психологические характеристики личности изучались и изучаются уже в течение нескольких веков подлинными учеными, но, прочитав их труды… Иванов Р.С. открыл для себя «велосипед»…»

С иронией оценивает диссертацию Иванова известнейший ростовский адвокат Владимир Лившиц: «Тема диссертации — «Психофизиологические особенности человека…» Однако объектом диссертационного исследования являются только мужчины… Считаю необходимым заметить, что… при выявлении скрываемой информации (не имеет значения — при допросе ли, при психофизиологическом исследовании ли, при дружеской беседе ли) нельзя игнорировать психические и физиологические особенности мужчин, женщин, трансгендеров, интерсексуалов и т.п., хотя все они, несомненно, относятся к представителям человеческого рода…»

Ирина Николаева, полиграфолог с 23-летним стажем, подполковник МВД в отставке, дает зубодробительный анализ диссертации Иванова с точки зрения некорректных заимствований (в первую очередь кусков текста из работ Юрия Холодного, имеющих гриф «ДСП» еще со времен его работы в КГБ—ФСБ и потому не находящихся в открытом доступе, — обстоятельство, затрудняющее проверку на плагиат диссертации Иванова).

Однако у этой диссертации «научная ценность» все-таки есть. Как можно предположить, автор пытается подвести теоретическую базу под сложившуюся порочную практику силовиков, использующих полиграф как средство психологического воздействия с целью получения нужного результата.

По мнению Сергея Комолова, Иванов утверждает «недопустимый постулат, свидетельствующий о явно обвинительном подходе специалиста по производству исследований с применением полиграфа… Говоря о полиграфе… Иванов Р.С. фактически использует его в качестве средства давления и провокации… Оценивая так называемую значимость «воздействия» специалиста (полиграфолога. — Е. М.) на исследуемое лицо, Иванов Р.С., таким образом, высказывает шовинистские идеи превосходства и подавления исследуемого как личности, что требует обязательной оценки этического комитета ЮФУ (Южного федерального университета. — Е. М.)…»

Собственно, вся история утверждения полиграфа в качестве научного метода — это история о том, как свести к нулю самый нестабильный фактор в этом исследовании — воздействие личности самого эксперта. Львиную долю обучения специалиста-полиграфолога занимает вовсе не техника прикрепления к телу датчиков и запуска компьютерной программы. Полиграфологи прежде всего должны уметь РАСПОЛОЖИТЬ человека к исследованию, успокоить его, понять, как именно он воспринимает информацию, какими категориями он мыслит. Полиграфологи тратят огромное количество времени на изучение материалов дела, заключений психологов о типе личности обследуемого, всей доступной информации о человеке. И все это для того, чтобы справиться с самой сложной частью исследования: составить правильные вопросы и корректно подвести обследуемого к единственно значимому моменту — контрольному вопросу. Чтобы наличие или отсутствие психофизиологических реакций (пот, пульс, тремор рук, повышенное давление) проявились именно как объективная реакция. Провоцировать нужную следствию реакцию своими действиям полиграфолог, конечно, тоже может. Для этого иногда достаточно просто нахамить, накричать, запугать да просто сказать: «Вы и убили-с». То есть, как пишет в своей диссертации Иванов (и, видимо, практикует?): «Провести психологическое воздействие на исследуемое лицо…»

Но манипуляция над человеком с целью его подавления и подставы — это не метод науки. Это — метод спецслужб.