Соперники и конкуренты

Нынешний конфликт с Соединенными Штатами носит фундаментальный характер. Дело не в разногласиях по отдельным вопросам. И сотрудничество в какой-то сфере не меняет общей ситуации. Противостояние, как и в прошлую холодную войну, порождено острым геополитическим соперничеством, несовпадением политических систем и морально-нравственных ориентиров. Поэтому нет условий для доверительного диалога, для сокращения вооружений и ядерного разоружения. Гонка вооружений только начинается.

Новая военно-политическая реальность на днях обсуждалась на очередной конференции Международного Люксембургского форума по предотвращению ядерной катастрофы, созданного в 2007 году Вячеславом Кантором, видной фигурой в общественной жизни Европы. Влияние этой неправительственной организации определяется высоким уровнем ее аналитики; в форуме участвуют полсотни авторитетных экспертов в области нераспространения ядерного оружия и ограничения вооружений из 14 стран.

В нынешнем заседании участвовали видные ученые, такие как академик Алексей Арбатов, политики, дипломаты и военные, занимавшие прежде высокие посты: министр обороны США Уильям Перри, министр обороны Великобритании Дес Браун, заместитель министра иностранных дел СССР Анатолий Адамишин, посол в США Владимир Лукин, первый заместитель главкома Ракетных войск стратегического назначения генерал-полковник Виктор Есин, начальник 4-го ЦНИИ Министерства обороны генерал-майор Владимир Дворкин… Выйдя в отставку, они могут позволить себе высказываться откровенно, называя вещи своими именами.

Нынешняя конференция Люксембургского форума называлась так: «Рейкьявик. 30 лет спустя — уроки прошлого и ближайшие задачи». Повод — 30-летие той самой встречи генерального секретаря Михаила Горбачева и президента США Рональда Рейгана в 1986 году, которая остановила гонку вооружений.

Президент форума Вячеслав Кантор отметил: «Тогда появилось доверие, которого сейчас так не хватает». Высшие руководители СССР и США «понимали катастрофические последствия применения ядерного оружия и необходимость его радикального сокращения». На форуме отмечалась историческая заслуга Горбачева: он хотел покончить с холодной войной, и только поэтому она завершилась. А сегодня Вячеслав Кантор говорит о дефиците лидеров, «преисполненных воли решать важнейшие проблемы на основе сотрудничества».

Мобилизованы цирк и эстрада

Опыт прежней холодной войны позволяет понять логику нынешней.

Накал пропаганды на грани истерики ведет к оскудению интеллектуальной жизни страны, мешает здраво оценивать происходящее. В идеологической кампании всегда присутствует личный и ведомственный интерес. Аппарат живет с этого! И неплохо живет. Открываются карьерные перспективы для двоечников.

Советская пропаганда еще при Сталине получила указание разоблачать «теорию англо-саксонского господства над миром». Она настраивала людей на подготовку к большой войне. Но начинать следовало с уничтожения внутреннего врага.

Профессор Московского университета Сергей Дмитриев в марте 1949 года описал в дневнике заседание ученого совета исторического факультета: обсуждали меры по очищению факультета от космополитов и троцкистов.

Профессор Дмитриев изумленно спросил соседа-коллегу:

— Что лежит в основе всего этого дела?

— Война, — ответил тот. — Готовить нужно народ к новой войне. Она близится.

Комитет по делам искусств при Совете министров СССР 11 мая 1949 года отчитался перед политбюро:

«В соответствии с указаниями ЦК о проведении антиамериканской пропаганды весь репертуар артистов эстрады (разговорный жанр) резко перестроен. Он подчинен разоблачению политики поджигателей войны, двурушничеству, лживости и моральному обнищанию американских деятелей.

Все конферансье и артисты-сатирики Москвы, Ленинграда и Киева свои выступления-репризы, куплеты, фельетоны, пародии, интермедии и сценки направляют на разоблачение двурушнической политики американских и прочих поджигателей войны. В целях усиления антиамериканской пропаганды Главцирккомом заказано большое количество произведений малых форм для всех цирковых артистов разговорного жанра».

«Они не умеют воевать»

В эпоху холодной войны горячая не пугает.

Сталин не боялся обмена ядерными ударами. Потери, конечно, будут большими, но страна огромная, народа хватит. А вот для американцев первый же ядерный удар, по мнению вождя, станет сокрушительным. Возникнет паника, и американцы капитулируют. Сталин полагал, что американцы — трусы, привыкли прятаться за чужой спиной.

— Американский солдат — спекулянт, занимается куплей и продажей, — говорил Сталин главе китайского правительства Чжоу Эньлаю. — Американцы вообще не способны вести большую войну. Не умеют воевать. Надеются на атомную бомбу, авиационные налеты. Но этим войну не выиграть. Нужна пехота, а пехоты у них мало, и она слаба. С маленькой Кореей воюют, а в США уже плачут. Что же будет, если они начнут большую войну? Тогда, пожалуй, все будут плакать.

Валентин Фалин, дипломат, а впоследствии и секретарь ЦК КПСС по международным делам, вспоминал: «Когда-нибудь по документам мы, возможно, узнаем, насколько далеко продвинулось создание советского потенциала для упреждающего удара. На основании того, что через вторые руки доходило до меня, замечу лишь: диктатор усоп кстати».

Уверенность в том, что американцы и вообще западники — слабаки, распространилась в советском обществе. Надо их пугать. Хрущев давал интервью редакторам западногерманских газет. Один из них спросил: сколько ракет заготовлено для полного уничтожения ФРГ? Хрущев позвонил в Генштаб. Выслушал ответ, положил трубку и сказал:

— Всего семь штук.

Хрущев принимал британского министра науки и техники лорда Хэйлшема. Спросил, где он живет в Лондоне, и обещал, что даст указание командующему ракетными войсками в случае войны — не посылать в этот район ракету с боевым зарядом. Лорд Хэйлшем ответил, что если начнется новая война, то он предпочтет умереть вместе со всеми. Никита Сергеевич согласился с министром: выжить ему не удастся…

Казалось, что это лишь причуды своеобразного стиля Хрущева. Но военным применение ядерного оружия представляется вполне практическим делом.

Через два десятилетия после отставки Хрущева начальник Генерального штаба маршал Ахромеев показал известному дипломату Юлию Квицинскому карту объектов НАТО в Европе, по которым должен быть нанесен ядерный удар. На ней 900 с лишним целей. На каждую цель для верности наведено несколько ядерных боезарядов… Маршал огорченно заметил, что сокращение ракет среднего радиуса приведет к тому, что на каждую цель не хватит боезарядов, а нужно бы иметь возможность в Европе взорвать над каждой целью два ядерных заряда. Во что превратится Земля после такого обмена ударами, не обсуждалось.

На оружие ничего не жалко

Никакие экономические трудности не мешают холодной войне.

25 января 1946 года Сталин, пригласив к себе научного руководителя ядерного проекта профессора Курчатова, выговаривал ему: «Почему скромничаете? Почему мало требуете для максимального ускорения работ?» Сергей Васильевич отвечал:

— Сколько разрушено, сколько людей погибло. Страна сидит на голодном пайке, всего не хватает…

Сталин был недоволен:

— Просите все, что угодно. Отказа не будет. Наше государство сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы несколько тысяч человек жили на славу, а несколько сотен жили еще лучше, чтобы у каждого была и машина, и дача.

Месяцем позже только что избранный депутатом Верховного Совета СССР Федор Панферов, главный редактор журнала «Октябрь», слепо преданный вождю, писал Сталину:

«Я только что вернулся из Омутнинского избирательного округа (Кировской области). С кем бы я ни встречался, все просили меня передать Вам:

— Большой русский поклон.

Вот этот поклон я Вам и передаю. Кроме того, я обязался перед избирателями рассказать Вам о них. Люди оборваны, разуты, носят домотканщину, лапти, деревянные колодки. Особенно плохо одеты ребята. В отдаленных районах нет ни керосина (даже в школах), ни электричества (жгут лучину). Взрослые забыли, что такое сахар, а ребята и понятия о сахаре не имеют. Негде купить даже гребешка, пуговицы, иголки, мыла. Я потерял расческу. Обошел все магазины в Кирове. В одном сказали: «Есть расчески, но неважные». И я купил… Помните, говорили: этот гребешок для мертвецов. Так вот и расческа эта для мертвецов. Ею никак чесаться нельзя: она дерет как грабли».

Панферов приписал: «Я ее Вам посылаю». И зачеркнул эти слова.

В Министерстве иностранных дел СССР управление по проблемам ограничения вооружений и разоружению возглавлял Виктор Карпов. Потом он стал заместителем министра. Карпов поехал на ракетный завод. Вернулся потрясенный и доложил министру:

— На заводских складах лежит еще штук 200 неучтенных ракет.

Оказывается, директор держал небольшой запас — на всякий пожарный случай. Вдруг не справится с планом, или возникнет проблема с поставкой комплектующих, или еще какая неприятность, — возьмет из запаса. Денег на оружие не жалели. По подсчетам министра финансов, а затем премьер-министра СССР Валентина Павлова, на военные нужды уходило 34—36% национального дохода страны.

Но в тоталитарном обществе всегда можно рапортовать об успехах, делая вид, что трудностей не существует. В 1985 году СССР производил в 5 раз больше тракторов и в 16 раз больше зерноуборочных комбайнов, чем США. А накормить страну не могли. Покупали зерно в Северной Америке. Пик закупок пришелся на последний догорбачевский год, 1984-й: приобрели у США и Канады 26,8 миллиона тонн зерна.

Что впереди?

Рост военной мощи не дает ощущения безопасности и требует лишь дальнейших расходов, поэтому гонка вооружений может продолжаться бесконечно.

В 1976 году в Советском Союзе на вооружение приняли мобильный ракетный комплекс средней дальности РСД-10 «Пионер». Натовцы именовали новую советскую ракету СС-20. В январе 1977 года Леонид Брежнев выступал в Туле и говорил, что абсурдно полагать, будто Советский Союз стремится к военному превосходству. А через несколько месяцев началась установка новых ракет.

Канцлер ФРГ Гельмут Шмидт просил Москву прекратить развертывание СС-20:

— Целью ваших новых ракет может быть только ФРГ, и я обязан предпринять какие-то меры. Эти ракеты нарушают баланс сил в Европе. Если вы будете продолжать установку ракет, я потребую от американцев принять меры.

Советские руководители возмутились: почему мы не можем модернизировать свое оружие, когда вы со всех сторон окружаете нас военными базами?

В декабре 1979 года НАТО сделало ответный ход: приняло решение разместить в Западной Европе 464 новые крылатые ракеты наземного базирования «Томагавк» и заменить 108 устаревших ракет «Першинг» модернизированными «Першинг-2». «Першинг-2» — высокоточные ракеты, способные уничтожать подземные пункты управления страной и вооруженными силами.

Советские военные забили тревогу. Министр обороны Устинов мрачно объяснял на политбюро: подлетное время «Першинг-2» — меньше 6 минут. Руководство страны даже не успеет укрыться в бункере. А наши баллистические ракеты будут лететь до территории Соединенных Штатов через Северный полюс значительно дольше. Если вообще будет кому отдать приказ и их успеют запустить…

Установка новых ракет «Пионер» (что стоило огромных денег) не только не укрепила безопасность страны, как обещали военные, а, напротив, подорвала ее. Уже тяжело больной Юрий Андропов говорил в своем кругу: «Тут нужно честно сказать: мы проиграли».

Что приносит подлинную безопасность?

Горбачева обвиняют в том, что он, закончив холодную войну, ослабил державу, вывел войска из Восточной Европы, позволил Германии объединиться, сократил военные арсеналы. Но заметим: никто не воспользовался нашей слабостью, не напал на нашу страну! Напротив, исчезла угроза войны, о реальности которой постоянно говорили накануне прихода Горбачева к власти, когда советская армия достигла пика своей мощи.

Наверное, не все помнят, как обстояло дело к 1985 году. Западноевропейцы с тревогой подсчитывали, сколько часов понадобится советским танкам, чтобы дойти до Рейна. А «Правда» писала, что впервые после Великой Отечественной усилилась военная опасность.

А в 1990 году советские люди перестали бояться новой войны. Опрос общественного мнения показал: нападения на нашу страну опасались только 13% населения страны. Внешняя политика Горбачева избавила Советский Союз от множества врагов и создала новых друзей. Никогда еще страна не ощущала себя в такой безопасности.

Сегодня нет сколько-нибудь влиятельных сил, которые хотели бы изменить положение дел. Напротив, истеблишмент, идеологический аппарат заинтересованы в обострении конфронтации, а военно-промышленный комплекс — и в гонке вооружений. Так что надо привыкать к такой жизни.

Пока что можно рассчитывать только на меры, которые хотя бы ограничат риск случайного или ошибочного пуска ракет, о чем говорилось на Люксембургском форуме. А со временем все-таки вернуться к ограничению и сокращению стратегических ядерных вооружений.

* * *

Понятие «холодная война» утратило свой пугающий смысл. Мы забыли, что она в любой момент могла перерасти в горячую. Психологически обе стороны были к этому готовы. События часто развивались так, что градус конфронтации повышался с каждым часом, некогда было раздумывать, на удар хотелось отвечать ударом, все требовали жесткости: «Не отступи, не смалодушничай!» — уже генштабисты раскладывали на столе карты, и военные властно отодвигали политиков в сторону…

Только счастливая случайность да крепкие нервы некоторых национальных лидеров спасли нас от ядерной войны. Теперь мы вновь зависим от способности вождей сохранять хладнокровие и здравомыслие…