В селе 50 дворов. 40 детей. Из них приемных — 21 человек.

В школе 28 детей. 16 приемных.

Школа должна была исчезнуть: ни теплого туалета, ни кабинета физики и химии. Окна, «украшенные» изолентой.

Сегодня это не просто образцовое учебное заведение, соответствующее всем требованиям. Это чудо-школа! Теплые туалеты. Новая мебель в кабинетах. Старые огромных размеров окна (а их 18) заменены на пластиковые. Прекрасный настил полов. Обновилась библиотека. Книги шли из разных мест. География помощи удивительна: от Ханты-Мансийска, Норильска, Воронежа до Германии. Здесь помнят о каждом, кто помог.

Наш рассказ о том, как живет школа сегодня. В чем она нуждается.

Еще раз: дети, учителя, жители Иванкино всегда помнят о вас, протянувших руку помощи!

Дети

Мы в столовой. Здесь вся начальная школа. Ведем разговор о жизни. Отличить приемных детей от родных невозможно. Одна семья.

Итак: «Счастье — это когда взяли тебя из детского дома в семью».

Этот тезис тут же перебивается другим: «А если тебя вернули в детский дом — это горе».

«Горе, когда в доме нет детей».

«Счастье, когда никто не дерется, и все спокойно».

Никогда не забуду первоклассника Максима Крамма. Маленький принц. Чудо-ребенок. Он больше всех ратовал за большую семью. Его мама — Наталья Жукова — двоюродная сестра директора школы. А родная сестра директора Любовь Васильевна воспитывает двоих приемных детей.

То и дело возникают реплики: «У меня появились сестра и брат»; «Теперь у меня много подруг, а раньше не было»; «У меня новая жизнь»… Если говорить об общем горе, оно выглядит так: деревню покинули две семьи. Школа лишилась шестерых школьников. Да, это беда.

При определении тонуса жизни природный фактор оказывается решающим. В созревании ребенка это доминантное средство.

Надо слышать, как они говорят о радуге!

…Стрекочут кузнечики. Подсолнух поворачивает голову. Бабочки летают.

Не обойтись и без огорода. Да, это счастье, когда растут картошка, капуста, помидоры. Ты каждый день видишь этот рост. Любопытно, что природные явления воспринимаются детьми не в статике. Движение в природе для них — показатель живого существования, касается ли это огорода, радужных всполохов неба, смены дня и ночи.

Они досконально перечисляют всех домашних животных: овцы, коровы, гуси, курицы, утята, кролики.

Но царь этого мира — лошадь! Они видят лошадей на выпасах. В восприятии лошади прагматическая часть присутствует, но она подчинена эстетическому критерию. Лошадь — чудо природы. Явленная миру красота.

Альбина Шёнбергер любит лошадей с раннего детства. Рисует лошадей. Знает о них все. Любимое стихотворение — «Лошади в океане» Бориса Слуцкого. Я аж вздрогнула, услышав, как иванкинская девочка вся во власти этого великого произведения.

Помните?

Плыл по океану рыжий остров, В море синем остров плыл гнедой.

Альбина спрашивает, знаю ли я это стихотворение. Подробно рассказывает, как его найти в интернете.

В Иванкино автобус не заходит. Но пространство деревни можно изменить, нажав всего лишь одну клавишу…

Если философ прав, утверждая, что человек есть то, что он переживает, то по этой статье, иванкинские дети счастливо одарены возможностью резонировать с окружающим миром.

Здесь нет игр Неба с Землей, как на Алтае. Не слышен грозный шепот Неба, как на Севере.

Здесь один властелин и демиург — Небо, живущее по своим законам. Небо растягивает и сжимает пространство маленькой деревни. Оно же задает и Время.

Вышел из дома, и первый взгляд — на небо. Оно определяет твой шаг. Жизненный ритм.

Чуткость к слову поразительна. Читаем Иосифа Бродского:

Пришла лень из семи деревень. Собрались лечь, да простыла печь. Окна смотрят на север. Сторожит скирда у ручья ничья. И большак развезло, хоть бери весло. Уронил подсолнух башку на стебель…

Последняя строчка вызывает бурю эмоций. Почему мы, знающие о подсолнухе всё, не могли придумать такую строчку. Что же происходит в жизни с нашими знакомцами — людьми, вещами, природой, когда они становятся героями поэзии?

Попытки выяснить, какие у детей желания, давали осечку. Некоторые, как Сережа Фетисов, говорили прямо: «Желаний нет».

Оказалось, что само понятие «желание» связывается в их сознании с тем, что можно назвать изменением. А менять что-то в своей жизни они не хотят. Сережа Фетисов так и сказал: «Не хочу ничего менять». Позже он вернулся к вопросу: «Хочу здоровья. Не для себя одного, а для всей семьи»… Он появился в семье Николая Васильевича и Аллы Дмитриевны в ноябре 2010 года. Синдром бродяжничества исчез не сразу.

В железном заборе детского дома один из прутьев был надломлен, и можно было протиснуться. Ты входил в тот мир, где дети были свободны: катались на велосипедах, играли в футбол.

Сережа делал попытки сбежать из дома, приютившего его.

В прошлые приезды я видела, какой сбой царил в настроении Сережи. Угрюмый и неумытый, он сидел перед тарелкой каши и не думал завтракать. Уговаривать бесполезно.

Сегодня Сережу не узнать. Он любит отца, мать, старших брата и сестру. В прошлом году у него появился замечательный друг — дедушка Дмитрий Лазаревич. Теперь живет в их доме.

Сережа, младенцем побиравшийся по помойкам в поисках куриных лапок, сегодня счастлив. Наконец-то он получил ключи от заветной комнаты, где хранится все хоккейное снаряжение.

Ежевечерне я наблюдала одну и ту же картину, которую не забуду вовек. Перед сном Сережа подходит к Алле Дмитриевне. Они обнимают друг друга и, молча, не проронив ни одного слова, затихают. И чудится, что они никогда не расстанутся.

Так вот: в мире живого нет более могущественной связи, чем мать и дитя. Природой и Богом данной связи. Двое становятся единым целым. Такая связь определяет дальнейшую судьбу дитя.

Не пережив счастливого состояния беспечности как тотальной защищенности, ребенок чувствует себя во враждебном мире, даже если получил приют.

Есть ли в переживаниях приемного ребенка состояние, которое способствует наиболее оптимальному вхождению в тот мир, где он оказался по воле судьбы?

Есть! Это чувство дома.

Личность обретает свою сущность через напряжение «человек-символ». Так считал Мераб Мамардашвили. Важнейшим символом является Дом.

Обретение дома — сложная психологическая задача.

Сережа Фетисов, одержимый бродяжничеством, — сегодня хранитель очага.

В Иванкино приемных детей не называют трудными. Иногда говорят: сложный ребенок, подразумевая прежде всего, что ты еще не нашел то средство, которое позволило бы пробиться к его сердцу.

Один из родителей, взявший в семью троих детей (Миша, Саша, Максим), рассказывал, какие новые смыслы появились в его жизни.

— Я водитель. Утром уезжаешь, ночью приезжаешь. Дети росли как бы сами по себе. А сейчас — то ли с возрастом это связано, то ли со временем, которое высвободилось, — вижу, как дети с каждым днем меняются. Очень интересное это занятие — видеть, как растет ребенок.

Спрашиваю, какие трудности. Отвечает: «Бьемся с учебой». Попытка узнать о сложностях воспитания заканчивается лаконичными фразами: «Ребенок как ребенок», «Всякое бывает. На то и дитя».

Что стоит за этим: «Всякое бывает»? Многие дети нуждаются в лечении: операции на глазах, проблемы с сердцем, что-то с давлением…

У Сережи Фетисова есть родная сестра. Алла Дмитриевна говорит, что было желание взять и девочку. Но ей требовалась постоянная помощь офтальмолога. Пришлось отказаться. Вскоре девочка попала в итальянскую семью.

Вдруг Алла Дмитриевна говорит:

— А я бы и Катю взяла.

— Это еще одна сестра? — спрашиваю.

— Нет, это мать двоих детей. Тоже несчастное дитя. Сиротливое детство… Обогреть бы ее.

Уход из дома

Не вспомнить, кому принадлежит мысль рассказывать о последнем годе жизни писателя. Мне эта идея понравилась.

Я в 7-м классе. Сегодня трое учащихся. Предлагаю писателей на выбор. Выбирают Льва Толстого. «Какая удача!» — думаю я про себя, не догадываясь, как толстовская история свяжется с местным событием.

И не забыть задать вопрос, мучивший писателя до боли: «Есть ли в моей жизни такой смысл, который не уничтожился бы неизбежно моей смертью?»

Так вот: что-то особенное произошло на этот раз. Семиклассники показались мне одиннадцатиклассниками. Высокие. Редкая способность к быстрому сосредоточению.

Сосредоточенность сохранялась все 45 минут (Господи! Хоть бы кто-нибудь отвлекся!). Вошла в учительскую всего с одним вопросом: «Кто эти дети?» Оказалось, все приемные.

Итак. Об уходе из дома не писателя, а подростка. Назовем его Ваней.

Людмила Заварзина — завуч школы. Юрий Иванович — ее муж. Своих детей двое. Летом 2007 года они взяли из детского дома семилетнего Юру.

Через полгода им предложили ребенка, которому был один год и восемь месяцев. Звали его Андреем. Он безутешно плакал и не сходил с рук 10-летнего подростка. Оказалось, это родной брат малыша. Решили взять и брата. Это и был Ваня. Тут же выяснилось, что есть еще один брат — семилетний Толя. Ехали за одним ребенком, вернулись с тремя.

Казалось, все благополучно. Я не раз бывала в этом доме. Андрей в два года встал на коньки, а Ваня оказался прекрасным голкипером.

Шесть первых призовых мест имеет школа. Иногда игра заканчивалась со счетом 20:0 в пользу иванкинцев.

Кое-что в Ване стало настораживать с годами. Желание выпить, например. Родители предприняли некоторые ограничительные меры, что вызвало сопротивление. Удивляло отношение к вещам. Такое нередко бывает у детдомовских детей. Они не всегда знают, как добываются деньги (чего стоят семь мобильных телефонов за относительно короткое время!).

Окончив школу, Ваня поступил в техникум. Совершил кражу. Руководство учебного заведения и правоохранительные органы были очень осторожны в применении мер наказания. Родители компенсировали кражу. Дело закрыли. Надежды у родителей все еще оставались. Учебу Ваня не возобновил.

Я застала семью Заварзиных в тот день, когда молодой человек ждал своего 18-летия, до которого оставался один месяц…

Иногда с годами мысль о свободном плавании и жизни вне всякого контроля посещает детдомовца: дадут квартиру, получит скопившиеся денежки, и начнется жизнь такая, какую порешит сам…

Он лежал в большой комнате на диване в абсолютном одиночестве. Смотрел мультики. Он был вне дома, взрастившего его. Он прожил здесь 8 лет.

Мотив ухода один: вернуться к биологической матери.

Простить себе не могу, что не вошла в ту самую комнату, где Ваня смотрел мультики. И не вручила ему (именно ему!) письмо легендарного Вячеслава Третьяка, присланного всей хоккейной команде Иванкино. Только теперь я поняла, какое точное по назначению было это письмо. Касалось оно не только хоккея. Оно говорило о жизни: «У меня, как у любого человека, были проигрыши и неудачи. Главное в такой ситуации — не опускать руки».

Ваня больше, чем кто-нибудь, имел право на это письмо.

Братья не разделяют поведения старшего. Однажды у меня состоялся разговор с первым приемным сыном Заварзиных — Юрой.

— Грустно, что так произошло, — сказал он. — Это урок всем. Родители нам желают только добра. Надо помнить об этом.

Супруги Заварзины пытаются понять, где совершили ошибку.

Я стояла на том, что в 18 лет молодой человек по всем законам имеет право начать самостоятельную жизнь.

— Это легкий путь, — сказал Юрий Иванович, — и не очень честный.

Не стала выяснять, что в этом пути нечестного. Приводила десятки примеров из жизни, литературы.

«Дети несут напластования многих поколений… Существуют ситуации, когда мы бессильны» (Януш Корчак).

«Жизнь причудливым образом уводит нас совершенно не по тем путям, которые мы так усердно прокладывали и расчищали» — это Афанасий Фет, переживший тяжелейшую утрату. Племянница, попечителем которой он был, предательски покинула дом и обрекла писателя на такие душевные муки, что он навсегда покинул свою Степановку.

Вот ведь что важно: Фет пишет, что событие разыгралось неожиданно.

Если бы знать, какие они, составляющие события, которое на этот раз было разыграно. Кем или чем?

Где пределы нашей воли, когда мы имеем дело с ребенком?

Ваня вернулся к биологической матери. Она вспомнила еще про одного своего сына, Толю. Хотела получить за него деньги. Про младшего сына забыла. Ваня не учится и не работает.

В 2013 году министр социального развития Новосибирской области предложил Заварзиным взять трех сестер: Сашу (4 года), Кристину (2,5 года), Машу (1,5 года). Шустрые девочки освоили новый дом стремительно, вызвав некоторую ревность у мальчиков. Вскоре братья не то что смирились. То, что казалось шумом, обернулось собственно жизнью. Теперь Андрюша уверен, что девочки упали в их дом со Звезды. Звездные сестрички.

Когда Кристина подбегает к папе и голосом, полным пронзительного счастья, не то говорит, не то пропевает: «Папа, я люблю тебя навечно», — камень с души у папы на время спадает.

Мечта директора школы

Каждое лето в районный центр приезжает цирк шапито. Какой был бы праздник для детей! Да только ли цирк… Николай Васильевич мечтает вывозить детей за пределы Иванкино. Еще раз напомним: автобус в деревню не заходит.

Оказывается, в стране есть организации, у которых, говоря словами Чубайса, «много-много денег». Вот и вспомнить бы этим организациям маленькую сибирскую деревню в 50 дворов.

В Иванкинской школе больше половины учеников — приемные дети.

Воспитание чужого дитя — это взращивание смысла и своей собственной жизни. Такие люди не подведут.

Если философ прав, и добро не имеет причины, смиритесь с тем, что здесь никогда не будут говорить о подвиге деревни. Не спрашивайте о сложностях бытия. Если спросите, будут общие слова, и жизнь семьи по-прежнему останется тайной, каковой она на самом деле является.

Это я, Эльвира Горюхина, вопреки всему, вслух произношу: «Давайте подарим иванкинским детям «Газель»!»

Теперь я должна сказать о главном. О благородстве всех, кто живет в этой деревне. Здесь не судачат, если случается событие, требующее размышления. Не тратят слов попусту. Деревня просто погружается в молчание. Оно есть предтеча слова, еще не вызревшего.

Здесь все еще в ходу бескорыстие. И неимоверное терпение снести многое, если это поможет становлению ребенка, к рождению которого ты не имеешь отношения.

Твоя жизнь на виду у всех.

Все — на виду у тебя.

Так возникает людская солидарность, без которой в одиночку не прожить.