Вовсе не обязательно изучать психоанализ, чтобы постичь, что та жизнь, какая представляется нам единственно правильной и необходимой для всех, сидит внутри нас. В готовом виде, так что всматриваться, вникать в окружающую действительность не особенно и требуется. При этом быть уверенными в своей правоте, не замечая того, что наше удовлетворение собственными поступками, умом, красотой и отвращение, которое внушают другие, абсолютно безосновательны. Другие считают нас мерзавцами, кретинами, уродами, объясняют это очень убедительно. Этих других любят, ласкают, ими гордятся. Что, тоже безосновательно? Может, и так, может, и нет, но безответственности нашей позиции, наших суждений это ведь не меняет, тут всякий отвечай за себя сам.

Лезть в психоанализ, повторяю, не обязательно — но полезно. И вознаграждает наглядностью. В мае 1945-го, через несколько дней после подписания Германией акта о капитуляции во Второй мировой войне, швейцарская газета «Вельтвохе» опубликовала интервью крупнейшего психиатра и психолога Карла Юнга. В нем он, в частности, рассказывал об одной своей пациентке, истерически обвинявшей мужа во всех грехах, прежде всего в намерении сжить ее со света, проклинавшей его дьявольскую натуру. На поверку он оказался вполне благопристойным господином. За демонизм же его она выдавала не что иное, как проекцию на него своей одержимости силой зла: дьявол был в ней и распоряжался ею. После объяснения Юнга она ушла просветленная и умиротворенная. Но радости он не испытал: он не знал, куда пропал дьявол, ранее воплощавшийся для нее в муже… Заметим, что речь в интервью шла о страшной катастрофе, которую потерпела страна, в продолжение десяти лет являвшая собой образец единодушия, и вся немецкая нация. Вся, а не руководители от фюрера до начальника ЖЭКа, не вдохновенные нацисты только, а и болото обывателей.

Интервью было не из разряда тех злободневных, в которых политическая ситуация диктует задаваемые вопросы и предугадываемые ответы. Дескать, полный разгром, дело швах, всем понятно, кто виноват, давайте и мы свои плевки и камни добавим. Главный вопрос интервьюера был: нуждается ли нация в психологическом исцелении? Если да, то все ли, то есть каждый из оставшихся в живых? Если да, то может ли доктор предложить достаточно действенное средство?.. Рухни не Третий рейх, а советская власть, мы услышали бы в ответ от ленинцев-сталинцев и личностей с самомнением, что в минувшем было и много хорошего. Что это история «обыкновенных», читай: неплохих, а то и достойных, людей, и они от нее не отказываются, читай: не дадут в обиду. И прочее, из чего лет через десять можно начинать реставрацию режима, подавая его не как ГУЛАГ, а как фейерверк благ, по меркам нашего национального аршина и разума.

Доктор Юнг ответил без тени сомнений, что да, психологическое исцеление немцам необходимо. Каждому — независимо от активности/пассивности жизненной позиции. Средство есть, но сопротивление признать причастность к «коллективной вине» сильно, иногда непоправимо мешает делу. Среди обращавшихся к нему в конце войны за психологической поддержкой были люди, по их словам, противостоявшие нацизму, исповедовавшие ненависть к гитлеровскому строю. Но когда он просил их рассказать свои сновидения, оттуда валом валили скрытые или завуалированные образы желания принадлежать к общей силе, единству, проявления тяги к фашистским принципам. Сознание вытесняет из себя занозы угрызений совести — неприятные признания. Трудно представить себе, чтобы добропорядочный гражданин, знавший о концентрационных лагерях и внутренне возражавший против них, признался себе: «Я тоже убийца». Это не я, это партия. Расстрелы? Это законы войны, черт бы ее побрал.

Чтобы русскому читателю не показалось, будто речь идет о чужом, об отдаленных от нас предметах, приведу цитату из интервью, следующую за рассказом о пациентке-истеричке. «Все обвинения в бездушии и бестиальности, с которыми немецкая пропаганда нападала на русских, относятся к самим немцам; речи Геббельса не что иное, как немецкая психология, спроецированная на врага». Дьявол не литература, не вымысел. Лет 40 назад молодой малый, готовившийся поступить в школу КГБ, поделился со мной, что закаляет волю, ловя птиц и выжигая у них сигаретой глаза. Я готов согласиться, что это делает человек. Но он добавил, что преуспел настолько, что улыбается выжигая, — а это уже дьявол.

Демоны национал-социализма, был диагноз Юнга, внушили немцам, что они нация сверхчеловеческих сомнамбул. Интервью более чем 70-летней давности изобилует аналогиями между тогдашней Германией и странами, в которых гипноз убежденности в своей непогрешимости за эти 70 лет наливался силой и захватывал массовое сознание населения. Уже тогда, в 1945-м, он упомянул и о «русских, зачарованных демоном власти» Сталина. Но Германия дошла до дна национальной трагедии — ее разбили в войне, она проиграла историю. Может быть, поэтому, оттолкнувшись от таких глубин, немцы поймали инерцию подъема и нашли силы назвать содеянное своими словами. Включая и сегодняшнюю оценку своему союзу с Турцией во время геноцида армян 1915 года.

Мы вышли из войны победителями. Комплекс победителей бывает и потяжелее комплекса проигравших.