Поводом для всплеска дискуссий по этому поводу стало предложение Минфина полугодовой давности, сделанное Минздраву. Минфин, вернее, подведомственный ему научно-исследовательский финансовый институт, предложил брать с пациентов плату за вызов «скорой» чаще 4-х раз в год. Исключение предложили сделать для инвалидов, пенсионеров и детей. Кроме того, предлагалось оплачивать более 8 посещений в год терапевтов в поликлиниках, обслуживание в нерабочие часы, лечение у высококвалифицированного специалиста. До 1 июня должны были подвести итоги эксперимента в Мариий Эл, Чувашии и других регионах, где платные скорые работали с начала года. Вот, сетевой народ и возбудился. Вопрос, почему Минфин выступил с таким предложением, думаю, пояснений не требует. Интереснее, почему не поддержал Минздрав. Самая очевидная причина отказа в введении нового стандарта — не боязнь роста социальной напряженности, а чисто финансовые и практические соображения. Подсчеты показали, что частичный отказ от практики бесплатного вызова «скорой» позволит сэкономить от 2 до 7,9 млрд рублей в год. Это составляет 0,62% стоимости базовой программы госгарантий. Суммы мизерные, чтобы переустраивать сложившуюся практику. Однако дискуссия по поводу оправданности дармовой «скорой» для всех уже давно ведется в профессиональных кругах. «Скорая» значительные ресурсы тратит на пьяные вызовы, на шутников и бабушек, которые предпочитают снижать давление под присмотром профессионалов. Еще десять лет назад отдельно взятый город Ставрополь ставил подобный эксперимент. При всей дискуссионности метода, что и подтвердил нынешний фейсбук, оказалось, что с умом дифференцированный подход к вызовам «скорой» интересов граждан не ущемляет. Тогда во всех поликлиниках Ставрополя возобновили работу пунктов неотложной помощи, по сути, восстановив старую советскую практику при которой «Скорая» выезжала только на экстренные ДТП и пожары, а неотложка к больным на дом. Ставропольцам объяснили, что «скорую», конечно, тоже можно вызывать, но если врач сочтет вызов необоснованным, то придется платить. Всплеска социальной напряженности в Ставрополе этот эксперимент не вызвал, хотя в итоге и был признан местной прокуратурой незаконным. Эффект от двух месяцев работы таким — число вызовов «скорой» за сутки снизилось с 465 до 330. Автоматически сократилось время ожидания бригады. Эксперты Минздравсоцразвития еще тогда признавали, что плата за вызов «скорой помощи» при не жизнеугрожающих ситуациях — единственный оптимальный выход. Думаю, эта модель — а не 4 вызова даром, а остальные за плату может рассматриваться как наиболее перспективная для оптимизации работы «скорой». Во всяком случае именно за нее голосуют на своем профессиональном форуме feldsher.ru работники скорой помощи. Но при всей очевидности такого подхода даже профессионалы сомневаются, сможет ли такая формула эффективно работать. Вот выдержка из одного поста: В больших городах — масса ложных вызовов «скорой» наркоманами, людьми в нетрезвом состоянии, на «сопли», а также — «просто пообщаться», как часто делают это пожилые люди. Однако чем дальше населенный пункт от цивилизации, тем меньше подобных «фокусов» от пациентов. — Мы — за израильскую модель вызова «скорой», — в один голос твердят российские доктора. — Пока «скорая» летит к похмельному пьянице, кто-то умирает от инфаркта! Вызвал по делу — оплачивает страховая, просто так — плати сам. Израильская модель вызова «скорой», конечно, не предполагает вызовов без дела (штраф — 1000 шекелей, почти 250 долларов!). Однако если пациента довезли до больницы, помощь оказали в приемном покое и не госпитализировали, то платить ему все равно придется. Строго говоря, вызов не был ложным, но тяжести своего состояния пациент объективно оценить не мог. Сама ситуация с ложными вызовами тоже далеко не всегда однозначна. Когда у моего отца в Москве было предынфарктное состояние, мы дважды вызывали «скорую», которая констатировала — грипп. Фельдшера советовали пить витамины. И в результате он был доставлен в стационар той же бригадой по повторному вызову только через 6 часов: с диагнозом — обширный инфаркт миокарда. Фельдшера извинились, но состояние уже было критическим и купировалось в кардиореанимации. Занимаясь реформированием хорошо бы наладить объективный контроль и за вызовами, и за ошибочными диагнозами, и за грядущими штрафами за ложный вызов. Штрафы, кстати, еще в ноябре 2015 предлагал тот Минфин. Понятно, что сотрудники «скорой» постараются фиксировать свои ошибки по-минимуму, без нормального контроля снова будут страдать пациенты. Как утверждают российские медики, примерно две трети вызовов «скорой» к пожилым людям — это отсутствие адекватной терапии их хронических заболеваний. Участковым терапевтам, у которых бывает и по 70 вызовов на дом, просто некогда этим заниматься. Думаю, если взять сельский сектор, то обострившейся запущенной хроники будет еще больше. И выездные диагностические бригады ситуацию особо не улучшат. Надо вновь открывать ФАПы с целевыми и регулярными визитами в них специалистов. «Скорую» нередко вызывают и граждане с психическими нарушениями, не желающие при этом госпитализироваться в профильный стационар. При этом количество сотрудников психиатрических клиник и диспансеров Минздрав упорно сокращает. Следовательно, эта категория лиц будет продолжать беспорядочные вызовы, а расплачиваться за это даже не подумает. А пока все в работе «скорой» остается неизменным. Спасать людей и приезжать на вызовы медики будут бесплатно. Об этом заявили «Новой газете» в Минздраве и департаменте здравоохранения Москвы.