В ночь с понедельника на вторник лидеры «нормандской четверки» — то есть Владимир Путин, Петр Порошенко, Ангела Меркель и Франсуа Олланд — провели телефонные переговоры. Серьезный формат в сочетании с неурочным часом тем более странен, что в последнее время Минский процесс протекал вяло, не в пример русско-украинским баталиям на Евровидении, потому вызвал пристальное внимание — лидеры четырех стран беспредметно говорить не будут. Если судить по сообщениям, появившимся на сайтах глав Украины и России, центральными вопросами стала возможность размещения на территории самопровозглашенных «ЛНР» и «ДНР» полицейской миссии ОБСЕ и пакет предложений по децентрализации, привязанный к перспективе проведения в Луганске и Донецке местных выборов.
Точнее, оба этих пункта наверняка обсуждались, но ни по одному из них, как представляется, нет консенсуса. Так, официальный украинский интернет-ресурс вообще обошел стороной «политический» пакет, зациклившись на полицейской миссии, kremlin.ru же сообщает только о «повышении эффективности деятельности в зоне конфликта Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ путем придания ей дополнительных полномочий», а вовсе не о вводе военизированных подразделений. Эту позицию подчеркнул и пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков.
Налицо родовая травма Минска: стороны подписывали соглашение, часть пунктов которых для них была неприемлемой.
То есть они и не рассчитывали их выполнять, надеясь, что оппоненты пойдут тем же путем и их можно будет обвинить в срыве мирного процесса. Вот эти надежды оправдались сполна.
Хотя если отбросить игру амбиций, то политическая реформа в сочетании с введением полицейских сил ОБСЕ как раз могла бы открыть дорогу к проведению выборов, легитимность которых может быть признана и Украиной, и Россией, и, с некоторыми оговорками, на международном уровне.
Ведь если порядок на выборах будет контролировать иностранный контингент, то уже нельзя будет сказать, что они прошли под дулами автоматов сепаратистов и тем более российской армии, которой в Донбассе, как известно, нет (а если так — то вообще нечего скрывать от международной общественности). В таком случае нет объективных причин, по которым к участию в выборах не могут быть допущены кандидаты от украинских политических партий. Тем более, как показывает опыт Мариуполя, их поддержка на востоке страны объективно невелика.
Но выборы нельзя провести и без политической реформы, которая тоже — не прихоть России, а пункт Минских соглашений. Тут неустранимым противоречием было то обстоятельство, что Украина, ни в какой мере не признавая легитимность самопровозглашенных республик, не готова была принимать от них какие бы то ни было предложения. Но обновленный пакет формально внесен Россией, то есть участником четверки, и препятствий для его обсуждения меньше.
Больше всего в этой истории настораживает то обстоятельство, что ни одна из сторон не упомянула как о приоритете пункт № 6 соглашений — обмен пленными по принципу «всех на всех».
Он ни у кого не вызывает политического отторжения, но не выполняется уже по «техническим» причинам, таким как неспособность участников трехсторонней контактной группы согласовать списки.
Разумеется, любые попытки вдохнуть в мирный процесс жизнь — а тем более с участием первых лиц крупнейших государств Европы — можно только приветствовать. Но ни из официальных комментариев, ни из общего хода событий пока неясно, почему провалились прошлые попытки и за счет чего ждать успеха на этот раз.
