КолонкаПолитика

Братья Набоковы

От предрассудка до концлагеря ближе, чем кажется

Этот материал вышел в номере № 53 от 20 мая 2016
Читать
От предрассудка до концлагеря ближе, чем кажется
Набоковы: Владимир, Кирилл, Ольга, Сергей, Елена. 1918 год
Набоковы: Владимир, Кирилл, Ольга, Сергей, Елена. 1918 год

Из того, что я расскажу, фактическую подлинность имеют лишь несколько эпизодов, все остальное относится к области предположений. Оба мальчика родились в богатой петербуржской семье. Они были погодки, они росли вместе, они получили одинаковое воспитание, соответствующее их высокому аристократическому происхождению. Старший рос в отца, он был целеустремлен, любознателен и трудолюбив, а младший запомнился чувствительным, ранимым и по-настоящему страстно увлеченным только музыкой юношей. Он страдал тяжелой формой заикания. Теплых отношений между братьями не сложилось, впоследствии старший признавался, что, наоборот, не упускал возможности «задеть» младшего по любому поводу.

Ситуация разрешилась неожиданно, старший обнаружил письмо (или дневник), из которого недвусмысленно следовало, что его 15‑летний брат Сергей — гомосексуалист. Он рассказал об этом родителям. Следуя убеждениям, отец (знаменитый прогрессист-либерал) решает ничего не менять в отношении к сыну, тем более что это уже третий случай в семье: дядья мальчиков по материнской и отцовской линии гомосексуалисты.

По нравам того времени человек подобной ориентации считался извращенцем, изгоем. В обществе, страдающем гомофобией, только деньги и высокое положение могли обеспечить гомосексуалисту независимое существование. И родители, и брат не могли не знать этого, пример их великосветских дядьёв был наглядным. Но, повторяю, либеральные убеждения. И они не вмешиваются, они предоставляют мальчику свободу.

Между тем — революция: одна, вторая. Взлет и падение отцовской карьеры, угроза расправы, вынужденный отъезд. Семья бежит в Крым, надо переждать смуту (уверены, что смута). Но красная артиллерия уже победно бьет с холмов по гавани. И они снова бегут. Из Крыма во Францию, в Англию. Отец с семейством поселяется в Берлине, нитка маминого жемчуга обеспечивает братьям обучение в Кембридже. 20‑е годы, Берлин буквально кишит русскими, теперь он вроде неофициальной столицы России в изгнании. Политическая борьба не окончена, никто из политиков‑эмигрантов еще не сдался, спор идет только о формах правления в России, которую они должны вот-вот вернуть. Но отец, блестящий политик и публицист,  — гибнет при покушении. Катастрофа, трагедия. Большая семья лишается точки опоры. Она распадается. Мать забирает младших детей и перебирается в Прагу. Старший брат женился и посвящает себя писательству, а младший выбирает Париж и примыкает к кругу тамошней гей-богемы. Он встречает Германа, сына богатого австрийского страховщика. Он полюбит его всей душой, и взаимно. Они переселятся в родовой замок Германа. Казалось бы, каждому свое и все прекрасно. Но нет, судьба — индейка; вскоре к власти приходят нацисты; гомофобия становится их официальной религией. Чтобы не загреметь в концлагерь, любовники решают скрывать отношения, а старший брат, спасая жену-еврейку, бежит во Францию. С младшим они окончательно теряют друг друга. Братья увидятся только однажды, и вот что напишет об этом старший. Муж, напишет он в письме, очень симпатичный, даже совершенно не тип педераста. Так он отозвался о Германе («муж»), с которым брат познакомил его.

Но у истории свой сценарий, и нацисты оккупируют Францию. Старший брат вывозит семью в Америку. Они уплывают на последнем пароходе. А младший остается. Никто не предлагает ему бегства, никто не считает себя вправе вмешиваться в его судьбу. Да он ничего и не просит. Он поступает так, как поступал всю жизнь, плывет по течению. Первый раз его арестовывают в Берлине — за гомосексуализм. Но благодаря хлопотам кузины выпускают. Он едет в Прагу и снова попадает за решетку, на этот раз за критику новой власти. Его забирают как английского шпиона в лагерь Нойенгамм под Гамбургом, где он умирает от голода и дизентерии в январе 1945‑го. Это происходит в то самое время, когда старший брат принимает солнечные ванны на американской Ривьере. У него новая работа, новые друзья, новые бабочки. Его писательская карьера стремительно идет в гору. Он, по воспоминаниям, счастлив и беспечен, вот только брат. Но ведь о нем ничего неизвестно? Да и что может случиться с этим, совершенно, по его словам, безвредным, ленивым, восторженным человеком, который всю жизнь «безо всякого дела курсировал между Латинским кварталом и замком в Австрии»? Значит, нет и повода для беспокойства. Хотя тот, напоминаю, умирает в концлагере. Не вдаваясь сейчас в тему двойничества, скажем лишь, что о младшем брате тоже сохранились воспоминания. Это были воспоминания солагерников. По рассказам, они выжили только потому, что тот делился с ними своей пайкой. О том, что сам он умер от голода, они не знали.

Между тем старший наслаждается литературным дебютом в «Нью-Йоркере». В день смерти младшего он, по собственному признанию, видит вещий сон. Впоследствии он напишет, что чувствует себя виноватым. Но в чем? Ведь он ничего не сделал. Наоборот, предоставил человеку решать собственную жизнь самостоятельно. Не вмешивался, полагая отвратительным любое вторжение в сферу частного. Ну разве что продолжал колоть и насмешничать, но теперь только в собственных романах, где нет-нет да и мелькнет карикатурно напомаженный педераст на тоненьких ножках. Но ведь это мелочь, а тут реальность. Где человек сам отвечает за себя, сам делает выбор. И если течение жизни приводит его в концлагерь, винить в этом некого. Или есть?

Один предрассудок, почти каждый из нас может обнаружить его в себе, да он и не скрывал этого. Внешне ровное или ироничное, в глубине оно было презрительным и брезгливым — его отношение к людям такого рода, и брат не стал исключением. Таков был обиход и норма, подобное отношение; презирать гомосексуалистов было принято в тогдашнем обществе. Но есть человек и его свобода, а есть общество и его норма. Зачем тогда свобода, если она не способна победить норму?

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow