«Джульетта» Альмодовара — повествование о матери, пытающейся разыскать сбежавшую много лет назад дочь. Густая мелодраматическая история, снятая на основе рассказов знаменитой канадской писательницы Элис Манро, увлеченно летает от настоящего к прошлому. В сюжетных и образных складках — цитаты из Хичкока, Бунюэля и, разумеется, самого Альмодвара, поседевшего и посерьезневшего паяца, вернувшегося к своему излюбленному жанру «портрет женщины», «все о моей матери». Режиссер признается, что травма утраты матери не излечима. Может быть, поэтому он вновь и вновь возвращается «в царство женщин». Джульетта на лекции по классической литературе объясняет студентам, отчего Одиссей покинул прекрасную Калипсо (чтобы юные шалопаи представили себе богиню, она сравнивает ее с Ким Бейсингер). Вечной молодости, он предпочел бурное море. Джульетта (Адриана Угарте играет Джульетту в юности, Эмма Суарес — в возрасте) и сама вступает в поединок с судьбой. Лишь фатум справится с сильной женщиной. Но она сопротивляется, и не имея возможности увидеть дочь, с помощью подробных воспоминаний, клочков фотографий заново складывает, «сшивает» надорванную внутреннюю связь. Альмодовар монтирует смерть с любовью, трагедию с мыльной оперой, осыпает героев несчастьями: катастрофы, самоубийства, кома, губительные штормы и кораблекрушения, необъяснимые расставания. Двадцатая картина режиссера по сравнению с ранним альмодоваровским андрогинновым миром, его безумием, сексуальным бесчинством, амфетаминами — тихая уютная заводь. История простая, чувственная и более, чем предсказуемая. Хотя игра с цветом по-прежнему изыскана, и любовь ко всем оттенкам опасного алого — неистребима. Да и кульминационная сцена соития происходит в мчащемся сквозь тьму поезде, который остановит только смерть… Красиво.
В дарденновской социальной драме «Незнакомка», так же, как в «Джульетте», чувство вины — шоковая терапия и главный допинг действия. Закончив прием пациентов, врач общей практики Женни (Адель Энель) решает не открывать дверь на поздний звонок очередного посетителя. На следующий день полиция сообщает, что неподалеку найдено тело неизвестной девушки. Тогда Женни начинает свое расследование — не может позволить, чтобы девушку похоронили как «неизвестную». Жан-Пьера и Люка Дарденнов не очень-то интересует детективная интрига. Снова в центре внимания моральный выбор, снова это история запутавшихся и пытающихся «распутать» себя людей. В клубке «круговой вины» (от неоткрытой двери на звонок и недонесения в полицию — к доведению до гибели) лишь в сердце героини больная совесть криком кричит (иногда до смешного нарочито). Но ее навязчивая настырность постепенно пробуждает совесть других.
В филиппинском «Ma’Rosa»Брийянте Мендо́за — беспросветный пейзаж трущобной, грязной, бедной Манилы. Роса с мужем заводят маленький продуктовый магазинчик, и чтобы свести концы с концами пытаются продать немного наркотиков. За что немедленно попадают в полицейский участок… практически не отличимый от корчащейся в нищете и беззаконии улицы. Здесь избивают, вымогают деньги и поют караоке. Теперь четверо детей Росы должны собрать в нищем городе 100 тысяч реалов, чтобы вызволить родителей. В этом коррумпированном пространстве почти нет места авторскому сочувствию. Скромный неполикорректный фильм снят в стиле ультрареализма. Грубая, «сырая», телевизионная картинка. Ручная камера, спотыкаясь, блуждает по сумрачным улицам, неоновый свет вспыхивает внезапно, освещая лица героев. Эти лица главное. Как и сплоченность семьи Росы. Здесь нет разделения на «отцов и детей». Здесь общий фронт борьбы любыми «подручными средствами» с чудовищно агрессивным миром.
В чем-то родственен «Росе» — «Водолей» («Aquarius») Клебера Мендосы. В прибрежном бразильском Ресифе живет 65-тилетняя Клара, бывший музыкальный критик. Ее квартира с окнами на море — в уникальном здании «Водолей», построенном в сороковые. Здесь прошла ее жизнь. Но сегодня местные девелоперы скупают квартиры, дабы по своему распорядиться зданием. Клара — последний, не сдающий рубежей своей жизни житель «Водолея». Мендоса конструирует свою оптику: через портрет Клары живописует портрет современного бразильского общества. Свое кино он снимает в документальной манере. В трех главах фильма узнаем о прошлом героини, ее семье, ее ампутированной груди, ее детях, племянниках, внуках. Знакомимся с квартирой, где прописан дух Клары: ее старые виниловые пластинки, фото близких, ноты, книги, пианино. Квартирой, где звучат голоса иной эпохи, иной музыки, иных отношений. Главная удача фильма, его центр и магнит — Соня Брага, национальная гордость, вчерашний секс-символ Бразилии. Ее героиня — из поколения «детей цветов». Она свободна, своенравна, любит не только классику, но и рок, может пригласить жиголо или устроить вечеринку с танцами…наедине с собой. И когда взрослые рациональные дети убеждают ее согласиться на выгодных условиях продать их «вишневый сад», она с яростью на них набрасывается. Эта дистанция непонимания «со своими» пугает ее больше, чем война с чужими, пришельцами: воинственными идущими на крайние меры застройщиками. Раневская новой эпохи стоит насмерть за свои права против вторжения новых варваров. Портретируя умонастроения нынешней Бразилии, режиссер Клебер Мендоса не скрывает, что и сам настроен решительно. Поэтому вместе с коллегами они использовали каннскую площадку как повод привлечь внимание к главной проблеме современной Бразилии, в которой коррупция управляет государством. На премьере съемочная группа в вечерних туалетах при поддержке директора Каннского фестиваля Тьерри Фремо выстроились перед Большим Театром Люмьеров и достали из карманов и нарядных сумочек плакаты: «Бразилия больше не демократия!», «В Бразилии происходит государственный переворот!», «Мы будем сопротивляться!» Среди них была Клара — по-прежнему неотразимая Соня Брага. И почему-то не плакаты, а присутствие этого национального символа интеллектуального достоинства и свободы внушала, возможно и иллюзорную, но надежду.
