В период разрядки международной напряженности, в 1973 году, в Москве решили присоединиться к международным конвенциям, охранявшим авторские права, и образовать Всесоюзное агентство по авторским правам (ВААП) — своего рода министерство иностранных дел в области культуры, которое должно было развивать контакты с творческой интеллигенцией всего мира и продвигать за рубеж советских авторов. Поэты, прозаики, драматурги, художники получили возможность издаваться и выставляться за границей и получать за это какие-то деньги — причем в валюте, столь ценимой гражданами страны победившего социализма. Прежде все гонорары доставались государству.

Действующий резерв

Разумеется, аппарат воспринимал ВААП как идеологический инструмент, которому поручено контролировать произведения литературы и искусства, идущие на Запад, и отсеивать то, что неприемлемо. Секретным постановлением политбюро был установлен список должностей, замещаемых в агентстве сотрудниками КГБ. Заместителем председателя ВААП стал «широко известный в узких кругах» полковник Василий Романович Ситников из службы «А», занимавшейся «активными мероприятиями за рубежом» (это подразделение разведки превратилось в мощную службу дезинформации и влияния на мировое общественное мнение).

Внутри каждого управления ВААП один из заместителей начальника представлял интересы Комитета госбезопасности. Это были офицеры действующего резерва. Так называли чекистов, командированных для работы за пределами органов и войск КГБ. Они не отправлялись в запас, а оставались на службе, но действовали под прикрытием.

А на роль руководителя нового ведомства в аппарате ЦК КПСС предложили Василия Сергеевича Фомичева, который когда-то был помощником очень влиятельного секретаря ЦК Фрола Романовича Козлова, а потом работал в цензуре — первым заместителем начальника Главлита. Ну кому еще, рассудили партийные идеологи, как не профессиональному цензору, присматривать за идущими на экспорт литературой и искусством? Были собраны все необходимые подписи. Фомичева уже поздравляли с новым назначением.

Председатель ВААП — почти министерская должность. Председателя утверждал секретариат ЦК КПСС, определявший кадровую судьбу всего высшего чиновничества страны. Полагалось все заранее обсудить и согласовать. Не обговоренные заранее предложения отклонялись.

Назначение сорвано

Но… Назначение председателя ВААП сорвалось! Увидев послужной список кандидата, Суслов тут же распорядился:

— Вопрос о руководителе ВААП откладывается. Все приглашенные на рассмотрение этого вопроса могут быть свободны.

Суслов предложил другую кандидатуру, немало удивив подчиненных. Председателем ВААП назначили Бориса Дмитриевича Панкина, главного редактора популярной и смелой тогда «Комсомольской правды», литературного критика с либеральными взглядами (и будущего министра иностранных дел при Горбачеве). Тогдашний главный редактор «Литературной газеты» буркнул:

— Современного Белинского назначили Бенкендорфом. Посмотрим, что из этого выйдет.

Либеральная линия Бориса Панкина вызывала раздражение ортодоксальных коллег. Один из его заместителей в ВААП — Марат Шишигин, бывший работник отдела пропаганды ЦК комсомола, пожаловался в ЦК партии:

«Решения об уступке авторских прав принимает лично т. Панкин, не всегда считаясь с мнением экспертов. Так, например, он дал распоряжение об уступке прав на издание «Кончины» Тендрякова одному из финских издательств вопреки заключению Управления по вопросам художественной литературы о нецелесообразности уступки по соображениям идеологического порядка. По приказу т. Панкина были рекомендованы для издания зарубежным издательствам не опубликованные в СССР рукописи В. Аксенова «Золотая наша железка» и братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света».

Шишигин не нашел понимания у начальства, его самого убрали из ВААП. Почему?

Михаил Андреевич Суслов был невероятным догматиком. Не допускал ни малейшего отклонения от генеральной линии. Но сохранял здравость суждений. И в отличие от своих подчиненных сразу сообразил, что поручить культурное сотрудничество с миром руководителю цензуры — опозорить страну.

Чекисты и секретари

В брежневскую эпоху советские руководители уже извлекли некоторые уроки из печального прошлого.

Взаимоотношения между политической властью и госбезопасностью всегда складывались сложно. Сталин не желал усиления полномочий чекистов. Каждые два-три года менял команду на Лубянке (в основном расстреливал), бесконечно тасовал чекистов, не давая им укрепиться на своих постах.

В послесталинскую эпоху советские властители побаивались ведомства, которое сами же создали. Назначая председателем КГБ Александра Николаевича Шелепина, бывшего руководителя комсомола, человека со стороны, — Хрущев сказал ему:

— У меня к вам еще просьба — сделайте все, чтобы меня не подслушивали.

Никита Сергеевич требовал от органов КГБ отчитываться перед партийными комитетами. Обкомы и крайкомы могли попросить ЦК убрать не понравившегося им руководителя управления госбезопасности.

По заведенному тогда порядку сотрудники КГБ не могли трудиться в партийном аппарате. Политических работников постоянно переводили на Лубянку, а вот офицеров КГБ первыми секретарями обкомов не делали и в ЦК не брали. Если же офицера КГБ — это была большая редкость! — брали в партийный аппарат, он снимал погоны, то есть увольнялся из Комитета.

Органы госбезопасности и внутренних дел неустанно укрепляли партийными кадрами. Но перевод в аппарат КГБ или МВД для растущего партработника часто оказывался неприятным сюрпризом, потому что фактически ставил крест на карьере. Партийный работник мог занять любую должность в стране, а надевший погоны до пенсии оставался внутри системы.

Назначенный в июле 1969 года первым секретарем Центрального комитета компартии Азербайджана с поста председателя республиканского комитета госбезопасности генерал-майор Гейдар Алиев стал исключением. Его поставили во главе республики во имя борьбы с коррупцией. Борис Пуго в Латвии или Гиви Гумбаридзе в Грузии — тоже стали первыми секретарями ЦК с должности председателя республиканского КГБ, но они оба не были профессиональными чекистами, а всю жизнь провели на партийно-комсомольской работе.

У каждого свое амплуа

Что означает готовность перепоручить сотрудникам госбезопасности политическую работу? Желание оградить себя от неприятностей, перевалить на других свои заботы. Это свидетельство дряблости управленческого аппарата. Слабым руководителям проще увидеть в собственных неудачах заговор, происки экстремистов. Вот и возникает соблазн перепоручить политику чекистам. Но слабые политики долго у власти не удерживаются…

Конечно, сотрудники спецслужб — такие же люди, как и все. Среди них есть и дураки, и умные, дальновидные и недалекие, порядочные и не очень. Но у работников специальных служб с годами вырабатывается определенный взгляд на жизнь. Чувство субординации и исполнительность воспитывают привычку подчиняться, а не самому принимать решения. В плоть и кровь впитываются подозрительность и недоверчивость к окружающим, когда мир жестко делится на своих и чужих. И они привыкают действовать методами, которые часто неприменимы к гражданской жизни.

Во всем мире ветеранов спецслужб охотно берут в охранные структуры, службы безопасности банков или крупных корпораций, в аналитические центры. Но они никогда не становятся правозащитниками. А цензорам не поручают заботиться о свободе слова.