О том, что в отделениях полиции пытают, требуя признаться в том, что не совершал, — написано немало. О том, что в российских СИЗО не лечат больных, сказано тоже много. Тем не менее хочу рассказать истории двух людей, находящихся сейчас в московских изоляторах, основываясь на их заявлениях и медицинских документах.

История первая.

Медин (28 лет)

СИЗО-3. Спальных мест на всех арестантов не хватает, раскладушек нет (вроде как все сломались), перелимит около 70%. Заключенные спят по очереди или на полу. Серый напольный пластик почти во всех камерах разрушен, так что посредине помещений зияют огромные бетонные дыры в ямах. Вот на таком полу на одном тонком матрасе и спят заключенные. В одной из таких камер, прямо у входа, на бетонном полу лежит Медин. Встать без посторонней помощи не может. Сам из Киргизии. По-русски говорит плохо. И вообще ему больно говорить. Жалуется на сильные головные боли, боли в спине и огромную опухоль на боку под лопаткой.

Медин работал на стройке дворником. При себе не было документов. Облава, его забрали в полицию. Стали избивать. По словам Медина, полицейские били его ногами, руками и полными бутылями с водой по голове и спине. Требовали признаться. Не знаю, совершал ли Медин то преступление, что ему вменяют, — разбой (ч. 2 ст. 162 УК РФ), но в СИЗО-3 он поступил сильно избитым. С письменного согласия Медина я ознакомилась с его медкартой.

29 августа 2015 года из УВД «ЗАО» (УВД по Западному административному округу ГУ МВД РФ по Москве) Медина привозят в СИЗО-3, но изолятор отказывается его принимать из-за травм. Тогда полицейские везут его в клинико-диагностический центр № 4 (поликлиника № 58) и 67-ю клиническую больницу, где в каждом из медицинских учреждений Медину выдается справка, что «была оказана помощь по поводу травмы», «ушиб правой поясничной области». В СИЗО-3 составляется акт о телесных повреждениях: «ушиб поясничной области справа», отмечаются жалобы на боли в грудине слева, болезненность при вдохе, при поднятии левой руки, в области почек.

Шестого сентября 2015 года СИЗО-3 направляет Медина в тюремную больницу «Матросской Тишины» с предварительным диагнозом: «гематома правой подмышечной области». Размер гематомы 14х12 см. Врачи тюремной больницы лишь констатируют у Медина «дорсопатию шейного, грудного, пояснично-крестцового отдела позвоночника. Умеренно выраженный болевой синдром шейной и грудной локализации», и возвращают обратно в СИЗО. Через какое-то время Медина вновь помещают в тюремную больницу.

В конце января из больницы «Матросской Тишины» Медина отправляют в НИИ им. Боткина. Как сказано в медкарте, «больного транспортируют на носилках» с диагнозом «грыжи дисков с ограниченной подвижностью правой нижней конечности».

В приемном отделении Боткинской больницы Медину ставят диагноз: «межмышечная гематома левой подлопатной области» — и вновь возвращают в изолятор.

Далее в медкарте нахожу согласие Медина «следовать в СИЗО-2 для прохождения лечения» от 9 февраля. СИЗО-2 — это Бутырка, и там нет больницы, кроме как психиатрического отделения. Думаю, беря расписку с Медина, ему не объяснили, что его везут в психушку.

Четвертого марта 2016 года составляется протокол, подписанный нач. психиатрического отделения подполковником в/с Никитиным, замом майором в/с Дядичко, капитаном в/с Пинтягиной. «В СИЗО-3 у больного установлен соматический диагноз: дорсопатия шейного, грудного, пояснично-крестового отделов позвоночника, умеренно выраженный болевой синдром шейной и грудной локализации. При осмотре выявлены объективные нарушения: отечность, синюшно-багровый цвет правой голени и стопы. У больного имеется выраженное нарушение движений в правой ноге, нарушение походки, не соответствующее тяжести объективного проявления болезни. Больной высказывает недовольство проведенным курсом лечения, находится в стрессовой ситуации уголовного преследования, что является психологической причиной для аггравации (преувеличения. — Е.М. ) своего состояния. На основании вышеизложенного, комиссия установила диагноз в соответствии с МКБ-10 F 68 о преувеличении соматической симптоматики по психологическим причинам». Больному назначают глицин и рекомендуют лечение в условиях соматического стационара. В общем, все напридумывал себе Медин: не было у него ни ушибов на теле, ни гематомы, ни болей. Фантазер, короче.

В этот же день Медин пишет заявление на имя начальника СИЗО-2: «Уважаемый Телятников С.В. Прошу вас, отпустите меня. Я отказываюсь от лечения, потому что я не псих. Никаких лечений не нужно. Пожалуйста, выпустите меня».

Медина возвращают в СИЗО-3. Его состояние ухудшается. Он все время лежит, мало ест, с трудом, с помощью сокамерников может дойти до туалета. Пятого апреля врач СИЗО-3 пишет в медкарте: «По задней подмышечной линии слева определяется опухолевидное образование 15х15 см. Гемолизированная гематома. Направляется на госпитализацию в больницу «Матросской Тишины» для дообследования и лечения».

Восемь месяцев прошло с момента задержания Медина. Кроме таблеток глицина, который призван уменьшить психоэмоциональное напряжение, никакого другого лечения заключенный Медин так и не получил. А по поводу избиения Медина в УВД «ЗАО» даже служебной проверки не проводилось.

История вторая.

Ирина (32 года)

14 декабря 2015 года заключенная СИЗО-6 Ирина написала заявление в Главное следственное управление по Москве СК РФ: «Прошу провести проверку в порядке ст. 144—145 УПК РФ по факту истязания меня, применения ко мне пыток, повлекших причинение тяжкого вреда здоровью, прерывание беременности и гибели плода сотрудниками ОМВД России по району Сокольники г. Москвы». По словам Ирины, оперативники из ОМВД по району Сокольники задержали ее ночью 21 августа 2015 года в подъезде ее дома, когда она возвращалась домой. На женщину надели наручники, причем, как говорит Ирина, до минимального объема, «чтобы я испытывала постоянные болевые ощущения, несмотря на то, что я не оказывала сопротивления». Ирина показывает мне руки со шрамами, говорит, что это от наручников.

Дальше Ирину привезли в отдел, посадили на стул и, как пишет женщина в своем заявлении в СК, «ноги привязали скотчем и пластмассовыми хомутами так, чтобы я не могла шевелиться». Начался допрос. От Ирины требовали признаний, угрожали, что если она не признается сотрудникам полиции в краже денег (ч. 4. ст. 158 УК РФ), то ее «передадут на истязания «кирилловским ребятам» (кто такие «кирилловские», полицейские не объяснили. — Е. М. ). Ирина сказала сотрудникам, что беременна и что месяц назад у нее была тяжелая операция на брюшной полости. Эта информация не возымела никакого действия на полицейских. «Они надели мне противогаз на голову и стали наполнять его табачным дымом, чтобы я задыхалась. В промежутках, когда противогаз снимали, сотрудники полиции избивали меня полуторалитровой бутылкой с водой по голове и животу». Ирину отправили в камеру подумать. Там у нее началось кровотечение, она просила вызвать «скорую» — полицейские не реагировали. Лишь отвели в туалет, где у нее случился выкидыш. «Скорую» так и не вызвали. Дальше Ирину завели в кабинет, где трое сотрудников полиции распивали спиртное. Они предложили Ирине выпить и сознаться в преступлении, после чего пообещали выпустить. Женщина отказалась. Ее повезли в ИВС. Там принимать отказались из-за тяжелого физического состояния. Ирину вернули в отделение полиции, где наконец-то вызвали «скорую». Женщину срочно с кровотечением госпитализировали в больницу.

Все эти месяцы Ирина пишет на сотрудников полиции заявления, жалобы в Следственный комитет, Генпрокуратуру, в ответ — отписки. Никто из полицейских ОМВД «Сокольники» так и не наказан за избиения, за пытки, за потерю ребенка…

P.S. Благодарю за совместную работу членов ОНК Москвы: Валерия Борщева, Любовь Волкову, Лидию Дубикову