Всю дорогу до села Оленье Волгоградской области приходится слушать, как седая попутчица — ворошиловский стрелок рассказывает пассажирам о славном сталинском прошлом и ругает «обнаглевшую пятую колонну». За окнами мелькают редкие и тощие коровы, теплицы, принадлежащие китайцам, и предпасхальные торговые развалы с венками и букетами из искусственных цветов.

В самом Оленье вдоль трассы стоят стеллажи со сгущенкой и керамическими гномами. Крупные женщины — Лена и Света не сразу понимают, о чем их спрашивают.

— Отработали сутки, а получим от хозяйки по 600 рублей, — «токует» о своем Елена. — За 12‑часовой день владельцы лавок платят еще меньше — три сотни. А чего уж, тут не трудоустроишься. У меня мужик уехал калымить в Башкирию, теперь не может вернуться. Им начальник дает по 1000 рублей в неделю, в общаге держит. Сварщик он, мой-то. У Светки муж-моряк тоже на заработках. Кто, я не расслышала, вам нужен? Танька Горшенина? А что Танька? Не умнее, не краше и не богаче остальных. Баба как баба. По Центральной улице идите, там укажут.

Многобедная мать

Татьяна Горшенина — многодетная мама. Родилась, выросла в Дубовском районе.

— В 19 лет выскочила замуж. Но не заладилось, бросил меня с тремя сыновьями, уехал к себе в Азербайджан, парням не помогает, — Татьяна продолжает говорить, но ее перекрикивает трехлетний Мишка. По скорости, с которой этот диатезный тайфун передвигается по дому, становится ясно, кто порвал обои в комнате, разломал кресло и засеял ковер пластмассовыми пулями из игрушечного пистолета.

— Миша и Егор от второго мужа, — объясняет Горшенина. — И с ним не сложилось, ушел. Старшему сыну, Руслану, 11 лет. Он у нас глава семьи и нянька. Когда я работала на колбасных складах мясокомбината «Дубки», Руська оставался с маленькими, сам готовил, стирал, убирал. Без него пропали бы… В ноябре меня уволили. Вызвали, известили о сокращении в связи с кризисом и потребовали, чтобы написала заявление по собственному желанию. Другой работы в селе нет. Пойду продавать сгущенку и пиво на трассу, в ночную смену. Днем мальчишек некуда деть.

До февраля Татьяне помогали родители. Ее мама уехала в Москву, нанялась в частную фирму водителем, чтобы погасить кредит, — дом Горшениной приобретен на материнский капитал и деньги, взятые ее близкими в долг. Танин отец, Михаил Табунов, работает охранником на Волгоградском тракторном заводе.

— Стерегу танки, а зарплату не получаю, — огорчается Михаил Николаевич. — Третий месяц не дают. На днях в Волгоград должен приехать Рогозин (вице-премьер правительства РФ.— А.  Б.). Только зачем? Закрывать или болтать о развитии? Нам бы прокормить Танюхиных мальцов, а сами как-нибудь…

По словам Горшениной, конфет в их доме не было с Нового года. Колбаса и фрукты в холодильнике — редкость.

— Макароны, гречка, картошка — нехитрое у нас меню. Ой, а у меня ребят не отберут после таких признаний? — спохватывается Татьяна. — Прокурорша из области уже приезжала.

Прокурорская проверка — одна из стадий скандала, в который, сами того не желая, угодили многодетная мать и Оленьевская школа.

Горшенина задолжала учебному заведению около 7 тысяч рублей — за школьные обеды сыновей: Васи, Жени и Руслана. В ее селе деньги сдают не как в Москве. Понимая, что больших сумм земляки никогда не заработают, администрация школы разделила питание на две части: завтраки финансируются из областного бюджета (регион выделяет по 15 рублей на каждого ребенка), а на обеды сбрасываются родители: раз в месяц сдают по 35 рублей и раз в полгода приносят за сына или дочь ведро картошки, два кочана капусты, по килограмму лука и моркови.

— У меня трое школьников. Значит, в год помимо денег я должна сдать 6 ведер картофеля, 12 вилков капусты, да это почти овощной магазин, — рассуждает Горшенина. — А у нас дома жрать нечего.

Эту простую мысль Татьяна высказала в начале апреля старому знакомому, но не учла, что общается с бывшим депутатом. Собеседник отправил к многодетной маме волгоградских политиков, те обратились в региональную прессу, и Горшенину вместе с учителями Оленьевской школы втянули в конфликт.

— Полиция приходила, сигнал им поступил. «Доброжелатели» спрашивали: не боюсь ли я, что приедут органы опеки и увезут детей? Перепалку услышал старший сын, была истерика, — вспоминает Татьяна. — И все из-за картошки с морковкой?!.

«Огородная экономика»

В Оленьевской школе закончилась большая перемена. Дети разбредаются по классам. Успеваю заметить в толпе Васю и Женю — сыновей Татьяны Горшениной. Учителя не посвящают их в свои дела.

— Мы мальчиков не побеспокоим. Взрослые без них разберутся, — обещает завуч школы Ольга Подгорнова, — а ребята пусть спокойно учатся. Таню можно понять, ей сейчас тяжело: помощи нет, с работой трудно. Но зря она так… Нас обвиняют в поборах, пишут про какой-то оброк. Только решение приносить в учебное заведение картофель, лук и капусту приняли родители, а не администрация. Было собрание, и люди сказали, что им проще сдавать продукты. В селе многие спасаются огородами. Денег нет, спасибо, хоть земля осталась. Выращивают клубнику, овощи и торгуют ими у дороги. Подрабатывают и женщины, и дети. У нас учатся ребята из 7 многодетных семей, и всем им нелегко.

Директор школы Наталья Торопова сравнивает, как село Оленье жило десятки лет назад, с тем, как оно выживает сегодня:

— Здесь были колхоз-миллионер, молочные реки, кисельные берега. Семьям бесплатно выделяли мясо, масло. Фонтаны били, карусели работали. И никто не думал, как и чем кормить школьников. Этим занималась колхозная столовая. А в 2016 году учебное заведение принимает картошку от родителей, откажемся — будут голодные обмороки в классах.

Мамы учеников сначала осуждают Горшенину за доверчивость и «политическую безграмотность»: «Надо было гнать к едрене фене депутатов!» Потом сами ее же и оправдывают: «Вы видели их дом? Мебели мало. Таня недавно продала детскую двухъярусную кровать, чтобы расплатиться за свет и газ. За долги обещали отключить электричество. Мальчишки на полу спят, на зимних куртках. Танька — мать неплохая, не пьет, но мямля. Другая дралась бы за рабочее место, а она уволилась».

Горшенина живет бедно, школа и село живут бедно. Приехали депутаты, никому не помогли, ничьих проблем не решили, поссорили людей и вернулись в город-герой Волгоград. Горшенину проверяют следователи и социальные службы, школу проверяют следователи и вышестоящее начальство. А бедность, она здесь, на прежнем месте.

«У нас все Оленье сидит на трассе и боится, что ее сделают федеральной. Есть такие планы. Тогда с обочины погонят торговцев, — готовится к новым испытаниям мать троих детей Ольга Дрыгайло. — Куда понесем свою картошку и клубнику? Накроется огородная экономика, а другой в селе нет».

«Вырасту, уеду»

— Руслан, ты, говорят, первоклассная нянька. И готовить умеешь? — мешаю делать уроки старшему сыну Татьяны Горшениной. Он сидит за кухонным столом и расправляется с математикой.

— Приходится. И стираю, и убираю. За Мишкой смотрю, чтобы голову не разбил, к розеткам не лез.

— Давно ты за главного в доме?

— Может, с пяти или шести лет, я не помню детства, — заявляет в свои одиннадцать Руслан.

Разговорившись, он рассказывает, о чем мечтает («Чтобы можно было есть, что захочешь, и ничего не делать»); как проходят семейные праздники («У нас дни рождения не на что проводить»); о любимых занятиях («Смотрю фильмы ужасов, когда есть время, они смешные»); о семье («Мы редко разговариваем: некогда»); о самом счастливом дне («Когда вшестером с братьями и дедом поехали к бабушке в Москву»); об учебе («Лучше бы люди сразу рождались взрослыми и шли работать, а не учились»); о папе («Вырасту, встречусь с ним, мне вот интересно ему в глаза посмотреть»).

— Кем станешь после школы?

— Не знаю. Все равно, вырасту — уеду…

Фото автора (публикуется с разрешения матери)