Громкое коррупционное дело об освобождении от армии за взятки расследуется в Петербурге. Задержаны пять человек. Арестован главный фигурант — председатель военно-врачебной комиссии городского военкомата Самир Мурсалов. Его бывший заместитель (2004–2009 гг.), а сегодня — председатель независимой военно-врачебной комиссии, эксперт СПЧ при президенте России Сергей Стрильченко рассказал «Новой газете», что это уголовное дело должно было появиться еще 7лет назад. И объяснил, как действует коррупционная схема уклонения от призыва в армию.

— Вы уже работали в горвоенкомате, когда туда на должность председателя военно-врачебной комиссии пришел Самир Мурсалов? Как долго вы работали вместе?

— Из-за него?

— Только из-за него. Я даже жалобу в суд подал на принуждение к увольнению. Мурсалов угрожал физической расправой мне и моей семье, если я не уволюсь.

— Что случилось между вами?

— С приходом Мурсалова пошел вал липовых документов. До Мурсалова, за пять лет моей работы в горвоенкомате, такого потока липовых документов не было никогда. А тут пошло. Были поддельные выписки из историй болезни, где весь текст, цифра в цифру, буква в букву — одинаковый, диагнозы — одинаковые, только фамилии — разные. 5, 10, 20 одинаковых выписок. Все — из Елизаветинской больницы. Я отправил туда официальный запрос: прошу подтвердить, находились ли на стационарном лечении такие-то или нет. Оттуда ответ: нет, таких не было. А у всех указывались тяжелые заболевания, вроде ЧМТ (черепно-мозговая травма. — Ред.) с переломом основания черепа, с которыми призывник служить не будет, вне зависимости от последствий.

Я продолжил собирать липовые документы. Всех врачей райвоенкоматов обзвонил: если будут такие появляться — негодность им не оформляйте, сразу дела — ко мне. Вызвал пару призывников. Один мне честно, под запись, признался: я, такой-то, обратился в конторку на улице Чайковского, мне там за определенную сумму выдали справку и предупредили: если будет запрос из военкомата, неси его не в больницу, а приходи сразу к нам.

Когда таких документов у меня набралось под сотню, в мае 2009 года, я собрал их, принес Мурсалову в кабинет, положил на стол, сказал: я это подписывать не буду. Потом пошел к заместителю военкома, начальнику отдела призыва Нурифату Опазову. Говорю: я эту липу подписывать не буду. А без моей подписи получить военный билет невозможно, потому что я — врач-специалист, который последним должен поставить подпись: согласен — не согласен.

— Сейчас следствие сомневается в диагнозах примерно тысячи призывников. Эта цифра соответствует действительности?

— По моим сведениям, оборот в городском военкомате от двух до трех тысяч человек за один призыв. За год незаконно освобождаются 4–5 тысяч. То, что следователи говорят про тысячу сомнительных диагнозов — это у них, наверное, есть списки на тысячу призывников. Когда были обыски в 17 районных военкоматах, у врачей изъяли списки молодых людей, которых нужно освободить. Эти списки были у них в блокнотиках, в телефонах, еще где-то.

— Реально ли перепроверить призывников с сомнительными диагнозами, заново освидетельствовать и призвать, если они годны к службе?

— Перепроверить можно только в рамках уголовного дела. Переданные в запас переосвидетельствованию не подлежат до 27 лет. В рамках уголовного дела, если будут конкретные показания, что этот человек, вероятнее всего, получил освобождение незаконно, его можно вызвать и провести переосвидетельствование.

— Об инциденте с Мурсаловым вы сообщали Опазову. Значит, руководство горвоенкомата знало о ситуации? Почему следствие зацепило только Мурсалова?

— Знало, разумеется. Но врача легче зацепить. Он оформляет документы, ставит подпись. Все незаконные освобождения идут только по здоровью, и освобождают, по сути дела, врачи, хотя формально считается, что освобождает призывная комиссия.

Виновность военкома трудно доказать, а врача — просто. Врач видел липовые документы и поставил подпись. А военком всегда скажет: «Я не доктор, я не знаю. Мне доктора говорят — я верю».

— То есть, скорее всего, больше к ответственности никого не привлекут? Мурсалов так и останется главным звеном в коррупционной цепочке?

— Как организатор — скорее всего. Но если у кого-то из врачей в районах от начальников РВК или у Мурсалова будет обнаружен список от военного комиссара — кого нужно липово освободить, и эти списки попадут к следователям, то следователи уже найдут прямую связь.

Обыски вели одновременно в один день в 17 военкоматах, чтобы не утекла информация. Я слышал, изъяли много списков. Изъяли мобильные телефоны врачей райвоенкоматов. Но дело не закрыто, и мы еще можем услышать более громкие имена, чем Мурсалов. Хотя и такой уровень — это гром среди ясного неба.

— А все посреднические конторки вроде той, что вы упомянули, взаимодействуют с военкоматами?

— Большинство. Это — один из мощных поставщиков денег и людского ресурса. Эти конторы существуют давно. Они агрессивно продвигают свою рекламу. Вплоть до того, что проводят акции: «приведешь второго — получишь скидку». Люди приходят, заключают договоры на оказание юридических услуг призывникам. Комар носа не подточит. Берут 140–150 тысяч рублей. Из них 90 тысяч — военкомату.

— Из чего складывается эта сумма? В зависимости от чего меняется?

— В зависимости от аппетита работников военкоматов и конторок. Между ними есть договоренность, сколько брать. На каждый призыв цена новая — в зависимости от курса доллара, евро.

— По статистике, в Петербурге 50 тысяч призывников ежегодно проходят медицинское освидетельствование. По 25 тысяч — в каждый призыв. Но среди них есть и те, кто получает легальные отсрочки.

— Естественно. Средний показатель годности по стране — 68,7%. Но, по данным ГВП, каждый четвертый из 32% негодных откупился от армии. По моей информации, в Петербурге откупился каждый третий.

Осенью 2013 года окружная военная прокуратура проводила проверку обоснованности призыва в Выборгском районном военкомате Петербурга. Изъяли 140 личных дел призывников, получивших освобождение по заболеванию. Для этой проверки пригласили и меня. Мы с врачами из ВМА (Военно-медицинская академия. — Ред.) прямо в прокуратуре перелопачивали дела. В 55% проверенных документов мы выявили необоснованное освобождение призывников от службы.

— Как прокуратура поступила с вашими выводами?

— Никак. Потом я с этими документами хотел попасть на прием к министру обороны. Не смог. Попал к начальнику Главного военно-медицинского управления. Отдал документы. Их передали в Главную военную прокуратуру, начальнику отдела надзора генералу Никитину. И там они умерли. Исчезли.

— На выходе все же был один неприятный инцидент.

— Да, со мной. Я — неугомонный. В 2014 году снова поехал в Москву. Выступал на Совете по правам человека, где присутствовали два заместителя министра обороны — Панков и Цаликов. Я все рассказал, пояснил, как схема действует, назвал фамилии: кто, что (сейчас эти люди под арестом). Передал списки призывников, которые копил еще в горвоенкомате. Заключения по 140 личным делам, проверенным в окружной военной прокуратуре, передал Панкову. Попросил, чтобы приняли меры. Панков сказал: «Постараемся».

А через месяц — 24 декабря 2014 года — на меня напали с арматурой. Прямо возле офиса, в 10 утра, я шел на работу. Напали со спины, нанесли телесные повреждения средней тяжести. Было возбуждено уголовное дело, но до сих пор — никаких подвижек.