СюжетыОбщество

Голдобины

Часовенные Сибири. Альтернативный опыт русской жизни

Этот материал вышел в номере № 34 от 1 апреля 2016
Читать
Часовенные Сибири. Альтернативный опыт русской жизни

Продолжение. Начало — в №32 от 28.03.2016

Сергеево, 7 марта
Сергеево, 7 марта

«Новая газета» в гостях у часовенных. Здесь их мировая столица — тайга на тысячу верст во все 777 сторон. Скиты, тропы к которым никому чужому лучше не искать. Сильные русские люди: мужики — с бородами и трубными голосами, женщины — статные, приветливые и смешливые все, как одна. У них большие семьи, намоленные веками и спрятанные от чужих глаз иконы. У них зима по 9 месяцев, трехметровая толща снега под камусными лыжами, морозы -57—58 градусов. Лето с гнусом, закрывающим солнце.

Мы такие похожие. Обстоятельства почвы у нас с ними одни. И в них, и в нас 80% Енисея или Ангары, одной водой крещены. Но, верно, нам дали Евангелия о разном. У нас с вами: непроходимое, как гравитация, как кружение этой дикой луны, презрение к жизни в том, как свалены дрова, темны окна, как замерли в падении изгороди и серы избы и тес ворот. Нежелание на эту жизнь смотреть и ее чувствовать. Можно подумать, что где-то нас с нетерпением ждет нечто светлое, к чему мы все непременно придем.

Уедешь туда, где нет ГАИ и нет дорог, МТС и Сбербанка, уедешь на неделю по зимнику — и увидишь витальных сплошь и стремительных, как перемещение енисейских вод подо льдами, людей. Чистые натопленные дома без внутренних дверей, белые стены с железным крестом на них, обилие домашних, родом из тропиков, растений. Всё тут залито тихим светом.

Они, как мы, любят путешествовать. Но не в Таиланд или на Мальдивы, а к многочисленной дальней родне — за сотни, а то и тысячи верст; мечтательно говорят о Кети, Водораздельном озере — это от Енисея к Оби двигаться по большой воде, ты-то знаешь, что от тебя косточки доедут.

Здесь даже собаки другие. В наших северных деревнях псины с выразительно усталыми глазами лежат на дощатых тротуарах, безучастные, их надо заметить и переступить. Тут лайки резвые.

Возможно, вся Россия могла быть такой. Никакой архаики; часовенные как раз выглядят более продвинутыми, готовыми к вызовам нового мира. Огромные пространства Сибири они и одушевляют, и хочется там бывать только из-за старообрядцев.

Яков (Часть I)

Изображение

— Родители наши знакомы были. На плотах сюда приплыли. Чуна — Тасеева — Ангара — Енисей. А потом наши семьи разъехались, а потом вовсе подались на юг края, в Саяны, в Курагинский район. После вернулись. Сейчас ее родители в Айдаре на реке Кети. Как они раньше любили ездить, наши родители!

В Сергееве, где Яков и Екатерина осели, были детсад, школа, аэродром. Сейчас… ничего. Жили 150 человек, теперь втрое меньше. Староверов — только три семьи. Детей учиться возят в поселок Новоназимово. Огромные деньги на ремонт школы ушли, а она холодная, дети в синтепоновых штанах сидят.

Об этом, кстати, говорили все и в Сергееве, и в Назимове. Анатолий Адольф, бывший председатель колхоза в Назимове, сказал мне: «Тогда, в 2008-м, на эти деньги можно было новое здание возвести. Но это же очень выгодно: обшивается всё, обтягивается сайдингом, пойди проверь, что в реальности сделано. Комиссии сдавать не нужно — не новый объект. А в школе стало холоднее, чем до ремонта». (Быть такого не может, скажут все проверяющие органы, они и прежде не верили, что до ремонта температура в классах опускалась до 10 градусов.)

Яков рассказывает, как отпустил жену еще дальше на север на рыбалку:

— Краевая инспекция ловит. Женщина, твое место у плиты. А что я сделаю, отвечает им. У меня дома нельма, осетр, таймень, стерлядь на столе. А дети омуля просят. Напарника оштрафовали, ее нет.

Екатерина Иудовна подтверждает:

— Так вскоре снова поймали. Сижу в штанах-болотниках на «Вихре-20» (лодочный мотор), стареньком, на колпаке от мотора. Ага, рыбачка такая. Ловит инспектор. Говорю: а дети снова рыбы захотели! Тот засмеялся, отпустил.

В родных-то местах разведка работает: о приближении рыбной или охотничьей инспекции все знают загодя — ездят уже без ружей, на реку не суются. А иначе не прожить. На то же оружие надо получать лицензию в Красноярске, регулярно продлять — не наездишься. И потом. Как это, в Красноярск? Это деды да родители много ездили, от власти спасались, а на них теперь можно штамповать инвентарные номера — они только отсюда и здесь, и больше нигде.

В будущем году будет четверть века совместной жизни Якова и Катерины. О дочерях-красавицах (троих из них видел — все уже вдали от родителей):

— Они все разные. Четверо. Одна уже замужем, трое учатся. Будущие учителя. Единственная профессия, что дает стабильный доход в деревне. Катерина поваром на базе 20 тысяч получает. Дочь в школе в Безымянке вдвое больше. А другая — на третьем курсе, учится на «4» и «5» — стипендию получила 18 тысяч. Но то единожды, обычно 13,5. Желаем, чтобы свои деньги были у дочек.

Девять лет назад енисейские старообрядцы, приплывшие из тайшетской тайги, начали возвращаться на родину — в Кадарею. С 1982 года она считалась «бнп» (бывшим населенным пунктом). Первыми из Сергеева отбыли семьи братьев-близнецов Евсея и Винария Алексеевых. Они покинули Кадарею после службы в армии и 30 лет прожили на Енисее. Вернулись на пепелище, нетронутым осталось лишь старое кладбище. Отстроились. Потом подняли всем миром усадьбы отделившимся детям. Дед их Федосей Иванович за веру отсидел, родители жили в Туве, откочевали в Кадарею — та же история, что у Якова и Екатерины и всей их родни. Следующими в Кадарею приехали Петр и Любовь Акуловы с детьми — они снялись из Айдары. Кадарея ожила.

Григорий, Корнилий

В Сергееве, Безымянке, Шлюзе Налимном — всюду встречали, кормили, давали ночлег Голдобины. Клан большой. Яков знает свой род до 8-го колена, до горнозаводского Урала и XVIII века. Работали на Невьянском заводе. Потом переехали в Зауралье. Прадед Григорий Терентьевич Голдобин, 1870 г.р., его сыновья Александр, 1890 г.р., и Корнилий, 1893 г.р. (дед), — крестьяне-«середняки» в деревне Мишкино Тобольской губернии. Сейчас это райцентр Курганской области. В 1928-м Голдобины бегут от коллективизации в Нарымский край — крупнейшее на планете Васюганское болото.

Это, конечно, не ирония судьбы, а сама ее суть: уже тогда туда гонят тысячи раскулаченных. В том числе старообрядцев Уймонской долины Алтая.

С Нарыма на баржах их разбрасывают в голые болота. Когда мне удалось побывать в алтайском Верх-Уймоне, еще живы были последние, кто вернулся из той ссылки. И музей Раисы Кучугановой сохраняет свидетельства старообрядцев (см. «Новую» №115, 116, 145 от 2011 года): «Жили под елкой, стелили елку и одевались елкой»; «пили болотную воду, немного легче стало, когда догадались варить в этой воде хвою». Когда ссыльные немного обживались, их переселяли дальше в болото. Вот рассказ Феоктисты Пимоновны Казанцевой: «Пороли и гнали — как скотину, охранники все с бичами. У меня годовалое дите на руках. Умерло в дороге. Похоронить не дали. Били плетьми, рядом еще трое ребятишек ревут. Положила мертвого сына под кустик, заложила ветками и пошла дальше. В топях за Колпашево три года терпели, потом сбежали. Была красивая шаль, за нее наняла людей, сплавили нас по реке. Долгой дорогой домой младший сжег пятки: в костер погреть ножки совал. До конца жизни потом с ними маялся. Домой дошли, год по подвалам прятались. Потом война, старшего сына забрали на фронт, пропал без вести, дочку Елену посадили на 10 лет».

И сюда идут Голдобины. Добровольная ссылка из «Сибирской Италии» (так называли курганские земли) в агрессивные топи? Или сохранить веру лучше было именно там?.. Летом, когда дворники уже не справляются с чудовищной, хтонической мошкой, тормозишь и — всё бегом — счищаешь это густое биомесиво. Гнус успевает набиться в машину. Лошади здесь спасаются только в воде — одни головы торчат. Глупых жеребят гнус заедает насмерть. Здесь перерабатываются в углеводороды останки ссыльных двух минувших веков, уголовных и политических, эсеров и анархистов, большевиков и меньшевиков, бундовцев и раскулаченных, немцев Поволжья и прибалтов, западных украинцев и казахов, алтайцев и уймонских старцев… Эти топи точно созданы для превращения наших жизней в чьи-то деньги, нет технологий совершеннее.

Но ссыльные старообрядцы — это старики, бабы, дети, лишенные всего. Голдобины же — полными семьями, со всем необходимым в тайге инструментом и утварью. В Парбигском районе (он существовал до 1963 года) рубят заимку с говорящим названием — Мошкино (в документах НКВД заимка Голдобиных), быстро устанавливают тесные отношения со скитами часовенных в Колыванской тайге. Вместе с Голдобиными из курганской деревни Мишкино ушла семья Леневых. И наставником стал поначалу Поликарп Ленев. В 1933 году его берут под стражу и осуждают в ряду других авторитетных часовенных за связь с тайными монастырями и антиколхозную пропаганду.

Наставником в Мошкино становится Григорий Голдобин. Ненадолго. Его берут в 1940 году. Расстреливают в Колпашевском яру. Приговор вынесен Нарымским окружным судом. Контрреволюционная деятельность.

Корнилию Григорьевичу дают 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах. Он, раненный на Первой мировой в правую руку, к физическому труду не годен, учительствовал в школе, и в тюрьме в Мариинске работать не смог. Урезали пайку, скончался от голода, похоронен в общей могиле.

Избежавший узилища Александр Григорьевич, овдовев, в 41-м уходит в мужской скит послушником. В женский уходит его дочь Ирина (при аресте в 51-м она сумеет скрыться). И сами скиты уходят все дальше на северо-восток, теперь с Оби на левобережье Енисея. А начинались они еще на Урале. Скит о. Симеона прослеживал свою историю с XVIII в., женские скиты находились на реке Сылве (под Пермью) и близ города Касли на Южном Урале. Теперь большевики достали их и здесь, в Томской и Новосибирской областях. И по Обь-Енисейскому каналу монахи в 1937—1938 годах уходят на Енисей, потом поднимаются по Дубчесу. Тем же каналом, начиная с 1936-го, бегут сотни семей староверов, расселяясь по Нижнему Енисею и его притокам. А неумолимый красный каток всё катил и приближался.

Александр

Весной 1951 года войсковой отряд разгромил тайные часовенные скиты — монастыри старообрядцев — на реке Дубчес, левом притоке Енисея. По преданию, каратели, развлекаясь, нагишом запрягали черноризцев в сани, ездили на них наперегонки, стегая кнутами из ветвей. Уходя с пленёнными на плотах по Дубчесу, все строения подожгли. В одной из встретившихся на берегу заимок солдаты нашли брагу, и часть братии смогла бежать. Среди них Афанасий Мурачев, он и описал события в берестяной книге. Другой беглец, Афанасий Герасимов, изложил их только в конце 80-х годов по просьбе новосибирских ученых, эти записи напечатал в сентябре 1991 года «Новый мир».

«…А когда мы еще были на месте взаперти в скиту, старший лейтенант Иванушкин взял икону — изображение Страшного суда, деревянная, от древности коричневая, она больше все почикивала и предвещала (приход карателей.А.Т.). И вот он с нее топором стесал изображение, доску принес к нам в стан и говорит приказательным манером: «Афанасий! Вот из этой доски напили и сделай нам домино, только плашки сделай, а очки мы сами наставим». Положил доску на что-то и ушел. А я только выслушал и ничего не сказал. Старцы смотрят на меня и говорят: «Неужели, брате Афанасий, поднимется у тебя рука делать игрушки из иконы?» Я, конешно, и сам не думал делать, так и не сделал».

Запечатлено всё: как изощренно издевались и пытали братьев и сестер, стреляли по графинам со святой водой, сжигали и швыряли в воду иконы и книги, рвали лестовицы (старообрядческие четки). Примеры стойкости и предательства. В подробностях — и поведение иноков, и сочувствующих крестьян, которых по пути тоже хватали, и офицеров, и солдат («татарский набег»).

Литература? Но еще живы инокини — очевидцы разгрома. Рассказывают про полк варваров на лыжах с автоматами примерно то же. А в 1991 году красноярский журналист и писатель Михаил Перевозчиков показывал мне подробные и содержательные письма В.Н. Макарова, солдата, участвовавшего в той операции. Он, кстати, стал инвалидом, как и его земляк, с кем они вместе служили и с кем он поддерживал связь. У того, радиста, отнялись ноги.

Итак, доподлинно известно, что по рекам Дубчес, Дунчес, Теульчес в 400—500 км от ближайших деревень стояли два мужских монастыря и четыре женских, разбросанных в радиусе 50 км. Их ликвидацией руководило красноярское УМГБ, оно же вело следствие. Его сотрудников для трехмесячной экспедиции усилили 15 военными из дислоцированной в Енисейске части, оперативником из Ярцева, всего в тайгу вышли 30 человек и проводник. Шли на лыжах, солдаты тащили нарты с оружием и припасами. Факты сожжения скитов, икон, до полутысячи книг реальны, как и побега части пустынников.

Изображение

По делу Дубчесских скитов 25 лет получил один из корневых их обитателей — Александр Григорьевич Голдобин. Двоюродный дед Якова и Виктора. По поручению главного старца игумена о. Симеона он устраивал диспуты среди ведущих книжников и настоятелей округи.

О. Симеон, главная добыча госорганов, не желавших мириться с тем, что где-то живут люди своей, а не советской правдой, — это Сафон Яковлевич Лаптев. Родился в 1895 году в деревне Жидки Тобольской губернии. Деревня жива поныне, только теперь это Петуховский район Курганской области. Голдобины из тех же краев.

Александр Голдобин на допросах в красноярском УМГБ долго скрывает сведения о родне, а когда из него все же выбивают показания, дает неверные адреса. А найти, понятно, надо всех. И органы находят его дочь, В.А. Волкову — она осталась жить в Парбигском районе, работала сторожем в п. Мельстрой (самая распространенная среди староверов работа в советские времена — дабы меньше соприкасаться с государством). Та на допросе сообщает, что с 1940 года связи с отцом не имела. О деде Григории ничего не знает с 1939-го. Кое-что рассказывает о других родственниках (Голдобиных, Леневых, своих тетках И.Г. Пикулевой и Х.Г. Лошкаревой, сестре М.А. Сараевой), по большей части указывая, что с ними тоже связь утеряна. О сестре Ирине умалчивает.

Допрашивают И.П. Ленева (шурина А. Голдобина), сторожа Парбигского пищекомбината. Он тоже говорит главным образом только то, что следствию и без него известно.

Ученица академика Покровского и ведущий теперь специалист по сибирскому старообрядчеству, главный научный сотрудник Института истории СО РАН Наталья Зольникова — после ознакомления с архивами ФСБ о деле Дубчесских скитов: «Удивительно, когда эти свидетели иногда все же пытались на свой страх и риск о чем-то умалчивать. <…> Несмотря на постоянные заявления о прекращении связей уральских и западносибирских родственников с обвиняемыми, есть немало доказательств, что эти связи поддерживались. Об этом, например, свидетельствуют письма, конфискованные в скитах; о том же рассказывается и в трехтомном Урало-Сибирском патерике, написанном на Енисее».

Они и сейчас, заметил, про родню говорят неохотно. Особенно о том, кто где сейчас. Путаются в именах. Кто где родился… Хотя знают род до 8—10-го колена. Действенная, конечно, уловка. Как ни уезжал, ни бежал, нашли в Норильске дядю Якова и Виктора, брата отца, — и впаяли десятку.

И они в курсе всего, что родная страна сделала с их предками. Конечно, только если семья не истреблена напрочь, о ней уже никто ничего не знает.

Отсюда же у Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГ», когда он упоминает разгром Дубчесских скитов, вместо «Ярцево» значится «Яруево». Информация о енисейских событиях к Александру Исаевичу попала из джезказганской группы Степлага, куда отправилась часть старообрядцев. Видимо, в тревоге за родственников и единоверцев они и солагерникам «наводили тень на плетень».

В Красноярске тогда осудили 33 часовенных. Все по ч. 2 ст. 58-10 и ст. 58-11 УК РСФСР. По этим же статьям ранее расстреляли Григория Голдобина и сгубили в тюрьме его сына Корнилия. Крайсуд дал от 10 до 25 лет каждому. Вскоре скончались мать Маргарита и о. Симеон. В Озерлаге он отказался принимать лагерную пищу. Староверы сохранили текст его предсмертного письма формальному главе государства Николаю Швернику (председателю Президиума Верховного Совета СССР). Как «на наших иконах и книгах», брошенных в костер, солдаты варили суп, как жгли кельи… Длинное, исполненное горечи, без намека на смирение перед силой. Но по пунктам разбирается абсурдность приговора.

Сталин умирает. Братьев и сестер, старцев и стариц амнистируют постановлением от 12.11.54. И скиты возрождаются совсем скоро. Но теперь их прячут еще глубже, монахи не натаптывают и меняют тропки, на встречу с мирянами приходят на заимки сами. Монастыри до сих пор живут чрезвычайно уединенно.

Сегодняшние сокрушительные провалы страны, разумеется, не связаны с тем, что старцы, молившиеся при лучинах о судьбе мира, оказались контрреволюционной организацией. И уж точно наши беды никак не связаны с судьбами Голдобиных.

Стрелка — Енисейск — Назимово — Сергеево — Александровский Шлюз — Безымянка — Шлюз Налимный — Красноярск Фото автора

Окончание следует

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow