— Зельфира Исмаиловна, с феноменальным успехом выставки Валентина Серова теперь будут долго сравнивать все российские экспозиции классиков. Уже появилось выражение «феномен Серова», относящийся не к замечательному художнику, а к выставке в Третьяковке. Точнее, к очереди на нее. В чем секрет этого «феномена»?

— Валентин Серов — уникальный художник, при этом не просто вдумчивый портретист или тонкий пейзажист, но мастер универсальный. Он импонирует всем, кого интересует искусство, — и «правым», и «левым», хотя многие считают это скорее недостатком, чем заслугой. При этом его творчество продолжает оставаться интересным современному человеку. И не потому, что его галерея портретируемых вызывает ностальгическое чувство приобщения к «России, которую мы потеряли», — чувство, ныне пестуемое в себе слишком многими. Просто выставке, как кажется, удалось показать силу личности самого Серова и показать его место в истории нашего искусства — и это притом что мы собрали далеко не все из его наследия. А разговор о роли личности в истории всегда насущен.

Во‑вторых, мы сделали выставку, максимально открытую для зрителя. Нам удалось достичь одномоментного эффекта удивления от экспозиции — когда зритель заходит в залы… и сразу замирает, успев лишь выдохнуть: «Ах!» Пережив этот, с позволения сказать, катарсис, человек спешит поделиться им с другими. Наш блицопрос показал, что процентов 30 тех, кто стоял в пресловутой очереди, руководствовались советами друзей и знакомых.

Вы знаете, когда уже началось это столпотворение, я практически каждые два часа ежедневно заходила на экспозицию и думала, что уставшие, замерзшие люди меня разорвут на куски. А они подходили ко мне с размягченными, расслабленными лицами и говорили лишь: «Спасибо!» Я понимаю, что картинка выглядит идиллической, но это правда. Просто зрители получали от искусства Серова заряд эмоций, которых им не хватает в жизни.

— А вы всерьез верите в спасительную роль искусства?!

— Понимаю вашу иронию. Раньше бы ответила: «Нет». Но, понимаете, самый мощный всплеск посещаемости на выставку Серова начался со 2 января. Когда люди проснулись после праздника и поняли, что они — не в Турции или Египте, а Европа им не светит и по экономическим, и по политическим причинам. Стали искать эмоциональную компенсацию. И тут «подвернулся» Серов — а галерея стала принимать по 10 тысяч человек в день. В итоге в Третьяковку заглянул президент…

— И сильно повлиял этот визит на успех выставки?

— Да, посещение выставки Владимиром Путиным гарантировало ей дополнительный информационный шум. Но его визит скорее подействовал на госчиновников разного уровня — тех, кто про Серова до того и не слышал. К нам пошли забавные письма из разных уважаемых организаций: «Просим организовать экскурсию в связи с необычайным успехом выставки В. А. Серого» (то есть у них — не Серов, а Серый). Нам пришлось продлить выставку еще на две недели, но, как только мы объявили об этом, очередь закончилась к часу дня. Ведь наши люди всегда все оставляют до последнего. И последний момент наступает одновременно для всех. В этом разгадка сломанных дверей и неслыханного ажиотажа в дни перед закрытием.

— А вот выставка Федора Рокотова открылась месяц назад и продлится до конца апреля, а очередь уже стоит. Конечно, тут опять «виноваты» праздники. Или мы теперь имеем дело уже с «феноменом Рокотова»?

— Мы имеем дело с возвращением зрителя в музеи. Посмотрите, что делается в Петербурге на выставке Фриды Кало в Музее Фаберже. Однако о Рокотове. Две тысячи человек в день на его экспозиции — это очень много. Цифра серьезная. Для сравнения: средняя посещаемость на Серове была 4 тысячи 800 человек в день, но там было два этажа и сотни работ в разных жанрах. А тут два зала и 40 камерных портретов.

— Довольно однообразных, несмотря на всю маэстрию…

— О вкусах не спорят. Но, заметьте, экспозицию Рокотова мы сделали совсем нескучной. В залах звучит музыка XVIII века, мы реконструировали интерьеры дворянской усадьбы (усадебный портрет — конек Рокотова), есть старинные гравюры с архитектурными видами, подлинные предметы той поры. Мне кажется очень важным сегодня, как делаются выставки, — нужно думать не только что показывать, но и как. Тот самый эффект «Ах!», о котором я говорила в связи с Серовым. Вопрос общения со зрителем сегодня должен стать основным для каждого музейщика. Музей сегодня — это очень демократическое место.

— Нас воспитывали иначе. Музей — храм искусств. Тишина, нелепые, сваливающиеся тапочки, похожие на мумий бабушки-смотрительницы, «Руками не трогать».

— Я вам рассказала о компенсаторной функции музея в сегодняшней России, где он заменяет дешевые курорты. Но и во всем мире музеи стараются не ограничиваться показом постоянной экспозиции или временных выставок, придумывая образовательные, музыкальные, литературные программы или кинопоказы (Третьяковка тоже открыла свой кинотеатр). Музей — часть структуры культурных развлечений, и этого не надо пугаться. Здесь человек должен себя чувствовать комфортно. Пройтись по экспозиции, пролистать на дисплее ее компьютерную версию, перекусить в кафе, зайти в сувенирную лавку, опять вернуться в залы или пойти на концерт. Сейчас говорят, что музеи не смогут конкурировать с виртуальной реальностью. Это неправда. В наше время людям нужна эмоциональная подпитка, которую не обеспечит никакой компьютер. В отличие от музея.

— Но Третьяковка тоже пошла на поводу у виртуальной реальности. Вы упомянули электронные версии путеводителей по выставке. На фасаде здания ГТГ на Крымском Валу появился плазменный экран, на котором сменяют друг друга компьютерные версии шедевров музея. Это ваша заслуга?

— Нет. Плазму придумал Владимир Мединский: он любит новые технологии. Реализовывала идею моя предшественница — Ирина Лебедева, мое назначение просто совпало с запуском этой «игрушки», но мне за нее не стыдно. Она органично укладывается в мои представления о сегодняшнем музее. Выставки Серова и Рокотова тоже давно стояли в планах Третьяковки, я лишь постаралась добавить им зрелищности и концептуальности. Конечно, при помощи коллег.

— Зато ретроспектива Таира Салахова — это уже ваша заслуга. Он не случайно соседствует с Рокотовым? Тот реформировал классицистический портрет, этот — соцреалистический канон. При этом оба сделали успешную официозную карьеру.

— Соседство случайное. Хотя невольно получилось интересное сопоставление. Между прочим, Рокотов умер в безвестности. А «успешный» Герой Соцтруда Таир Салахов сегодня получил первую (!) персональную выставку в российском музее. Он никогда не использовал «административный ресурс» для продвижения своего искусства. Так что считайте, что его скромная экспозиция — восстановление исторической справедливости.

— В конце марта — гигантская ретроспектива Гелия Коржева, персонажа совсем уж одиозного. Тоже «восстановление исторической справедливости»?

— Это один из самых важных для меня проектов. Блокбастер не хуже Серова, уверяю вас. И не менее зрелищный. Приходите, тогда и поговорим.

Федор РОМЕР — специально для «Новой»