СюжетыПолитика

Коллеги пропавшего адвоката Грабовского: за исчезновением защиты Александрова стоят спецслужбы России или Украины. Интервью Оксаны Соколовской

Оксана Соколовская — о стратегических последствиях его исчезновения

Этот материал вышел в номере № 27 от 16 марта 2016
Читать
Коллега пропавшего адвоката Грабовского Оксана Соколовская — о стратегических последствиях его исчезновения

Защитники россиян Ерофеева и Александрова делят небольшой офис в конторском здании советского типа, в приличном удалении от центра Киева. Между кабинетами адвокатов Юрия Грабовского и Оксаны Соколовской стеклянная перегородка. В общей комнате столы для помощников, кофе-машина. На двери кабинета пропавшего без вести адвоката табличка: «Грабовский и партнеры». Кабинет завешен изнутри жалюзи.

В 9 вечера Соколовская все еще сидит в своем кабинете, закрытом на пол-оборота ключа. Охрана пропускает меня, не спрашивая даже имени. Соколовская открывает окно, проветривает прокуренную комнату.

— Оксана, кто пока будет защищать сержанта Александрова?

— Мы еще думаем. Связываемся с родственниками, чтобы они заключили новый договор. Ищем профессионала. Сама я представлять Александрова не готова, потому что против меня самой ведут уголовное дело, являющееся сфальсифицированным. Поэтому если я останусь одна в этом деле, то власти так же быстро расправятся со мной и вообще лишат Ерофеева и Александрова независимой защиты.

— Вы сказали «так же расправятся». С Грабовским расправились?

— Никто не знает, где он и в каком состоянии. Уверенности в том, что он вернется <живым>, у меня с каждым днем все меньше.

— Вы сидите здесь, в его офисе, и говорите об этом так спокойно.

— Послушайте, я со всем этим живу с 9 марта. И если я говорю сейчас спокойно, вы же не знаете, что у меня внутри, я же не буду тут пускать перед вами слезы, чтобы вы про это написали.

— Дело не в этом. Просто если случилась такая беда, то странно видеть вас одну поздним вечером в офисе и без охраны — за какой-то хлипкой дверью, с открытым окном.

— Для обеспечения безопасности мною предпринят ряд действий. Завтра будет подано ходатайство в суд об обеспечении меня безопасности. Понятно, что делать это будут работники правоохранительных структур, что не даст мне никаких гарантий. Но других вариантов у меня нет. Если только уезжать из Украины и просить убежище.

— В России?

— Я пока не думала серьезно об убежище. Но вариантов много.

— Когда последний раз вы говорили с Грабовским?

— 4 марта здесь, в офисе. О поездке Юры в Одессу я вообще не знала: зачем он туда поехал, к кому, для чего? Я узнала, что он в Одессе, только от его помощников, когда он позвонил им и сказал, что у него сломалась машина и нужен эвакуатор. Что он пропал, я узнала 9 марта, когда он не пришел на суд <по Александрову и Ерофееву>. Я тут же сообщила, как его коллега и партнер, в адвокатскую коллегию Украины. А уже они написали заявления в Национальную полицию и Генпрокуратуру. Хотя я понимаю, что как раз силовые структуры, скорее всего, и стоят за его исчезновением.

— Почему вы так считаете?

— Потому, что я не припоминаю давления на адвокатов в Украине, подобного тому, что мы испытываем в этом процессе. Сначала власти стали давить на меня, сфабриковав уголовное дело. Но этого им показалось мало, и они взялись за Юру. Все дело в том, что наша позиция сильнее, чем у обвинения, которое не может доказать вину подсудимых. На примере нашего процесса видно, как демократические принципы превращаются в декларацию, фикцию.

— По этой логике, в его отношении тоже могли сфабриковать дело. Но он исчез.

— Против него тоже пытались, но не смогли. У нас в стране не проблема <сфабриковать дело>. Когда Грабовский узнал о таких попытках, то сразу же рассказал об этом прессе, написал в соцсетях. Поэтому такого рода давление на него стало бессмысленным. Тогда бы все стало ясно как божий день, и огласка была бы неимоверной.

— Но теперь резонанс случился еще больший.

— Да, но ни вы, ни я не знаем, что с Юрием, и фактически из дела его уже вывели. Сейчас уже у меня есть серьезные опасения за себя и свою семью. Я не знаю, что завтра может случиться со мной.

— При этом вы продолжаете защищать Ерофеева и не уходите?

— Пока да. Но в любом случае Женя не останется без защитника, как они <власти> этого хотят. То же самое и с Александровым.

— Украинские силовики считают, что в пропаже Грабовского замешана Россия и заявляют, что не заинтересованы в преследовании адвокатов.

— Раз так, тогда почему они мне, адвокату Ерофеева, хотят избрать меру пресечения в виде ареста по сфабрикованному делу двухлетней давности? При чем здесь Россия-то?

— Но исчезновение Грабовского действительно бьет по Киеву, что выгодно Москве, разве не так?

— Выходит то, что силовики сами ведут уголовное производство в отношении меня, это <дело рук> России? Я вам скажу так: власти начали с меня с этим уголовным делом. И это должно было дать понять Юре, что и он под Богом ходит, чтоб он притормозил. Когда мы с ним последний раз общались, мы анализировали, почему сторона обвинения затягивает дело. Потому <что> им нужно время, чтобы выкинуть из дела адвокатов. И, наверное, они не очень понимают порядок обмена Александрова и Ерофеева <по Минским соглашениям>. Для обмена нужно, чтобы были уже вынесены приговоры. Соответственно нужно, чтобы был приговор и у Савченко.

— Вы не догадывались, на что идете?

— Мы ведем к тому, что Ерофеев и Александров обвиняются по необоснованным статьям. Их надо выпускать, обменивать, что угодно. Но мы прекрасно понимаем, что ждать оправдательного приговора глупо.

исчезновение грабовского: что известно?

Патриотическая тишина

В деле о таинственном исчезновении адвоката Грабовского не прибавилось ясности. Зато умножились вопросы

О Юрии Грабовском, адвокате сержанта Александрова, ничего не известно с воскресенья, когда в его фейсбуке появилась запись с геотегом «Шарм-аль-Шейх»: «У меня все хорошо, скоро вернусь. извините что подвожу вас!)» (Орфография и пунктуация сохранены). Немногим раньше на странице Грабовского была опубликована запись, в которой он сообщал, что уехал из Украины в целях безопасности, и не знает, когда вернется назад. Адвокат капитана Ерофеева Оксана Соколовская уверена, что публикацию на личной странице в фейсбуке оставил не Грабовский, а люди, причастные к его похищению.

Выехать за рубеж защитник сержанта Александрова, по ее словам, не мог никаким образом: в базах данных Госпогранслужбы Украины нет отметок о пересечении им границы за последние время; оба его паспорта были обнаружены при обыске в киевской квартире адвоката. Машина Грабовского и его личные вещи нашлись в Одессе, куда Грабовский по неизвестной причине выехал 5 марта. Однако уже на следующий день юрист в сопровождении неизвестного мужчины пришел к себе в офис и забрал из сейфа материалы по делу Александрова. Обоих видел помощник адвоката Соколовской, но, как говорит, не заметил ничего подозрительного.

Этот визит мог попасть на камеры видеонаблюдения офисного центра, но как выяснилось, камеры в здании не записывают картинку, а только транслируют ее на экран в подсобке сторожа.

Личный помощник Грабовского Владимир рассказал «Новой газете»: «Сейчас в СМИ пишут, что он поехал на какой-то семинар, но в таком случае мы бы знали об этом, про семинары мы всегда были в курсе. Он очень ответственно подходил к своему и чужому времени. А в этот раз никому ничего не сказал. Иногда он совершал незапланированные поездки, но всегда был на связи при этом. Если бы он чувствовал какую-то опасность или подвох, он нашел бы способ нам об этом сообщить или намекнуть. А здесь произошло явно что-то непрогнозируемое».

Грабовский вел в Киеве холостяцкую жизнь. Из родственников у него осталась только сестра, живущая сейчас в Израиле. Как рассказала Соколовская, почти все свое время он посвящал работе. Помощники говорят: постоянно засиживался в офисе до 10—11 вечера.

В своем первом интервью для «Новой газеты» в ноябре 2015-го Грабовский рассказал, что в случае беспристрастного суда над россиянами «разбить непрофессиональные доводы следствия не составит труда», а сами обвиняемые должны быть признаны военнопленными и возвращены в «ЛНР» в рамках минского формата «всех на всех». В тот же день его подзащитный, сержант Александров, на судебном заседании отказался от показаний, данных во время следствия, назвав себя «народным милиционером ЛНР».

Активисты украинских патриотических движений обвинили тогда адвоката в предательстве родины, а также в работе на Кремль, ГРУ и ФСБ. В последние недели ему поступали угрозы физической расправы.

Коллеги Грабовского уверены, что его исчезновение напрямую связано с делом пленных россиян, а за исчезновением могут стоять спецслужбы России или Украины. Соколовская считает, что в первую очередь устранение нынешних защитников россиян выгодно Киеву, желающему вывести из процесса адвокатов, разваливающих обвинение. При этом официальный представитель СБУ Юрий Тандид в интервью «Новой газете» категорически отверг причастность своего ведомства к пропаже адвоката, заявив, что силовиков Украины «таким беспрецедентным образом хотят дискредитировать внешние силы, чтобы показать, какие ужасы якобы у нас творятся». «Если у Соколовской есть какие-то вопросы и опасения, то я сейчас официально заявляю через вашу газету, что готов открыто с ней встречаться и все обсуждать. Мы заинтересованы в безопасности адвокатов», — заявил мне Тандид.

Поиск адвоката ведет полиция Украины, на днях в его офисе провели следственные действия.

Стоит отметить, что загадочное исчезновение Юрия Грабовского не вызвало особенного резонанса в украинских медиа.

Еще меньше внимания к уголовному преследованию Оксаны Соколовской (против адвоката Ерофеева недавно возбудили дело по факту бытовой ссоры двухлетней давности). За обоими адвокатами в местных СМИ закрепилась репутация «защитников российских оккупантов».

Киев

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow