Дмитрий Целяков — офицер МВД, которого многие в правоохранительной среде называют одержимым. Это прозвище он получил за ту борьбу, что на протяжении восьми лет ведет с судами и следствием, пытаясь восстановить свою честь.

Карьера майора Целякова закончилась в 2008 году, когда его и сотрудников его опергруппы посадили в тюрьму. А группа Целякова в то время занималась громким финансовым расследованием: ОПГ, контролировавшими рынок незаконных банковских услуг («транзита» и «обнала», как их называют оперативники). Масштаб их деятельности (чьи лидеры все еще играют важную роль в финансовом мире России) поражал: десятки сожженных банков, оборот же «отмытых» денежных средств составлял сотни миллиардов рублей.

У крупнейших «обнальщиков» России были высокопоставленные покровители, и на скамью подсудимых отправилась опергруппа Дмитрия Целякова. Отсидев больше четырех лет и выйдя на свободу, он принялся доказывать, что прав: ходит из одного суда в другой, пытаясь убедить всех в очевидном и документально подтвержденном. По его мнению, уголовное дело, стоившее ему карьеры и нескольких лет жизни, было сфальсифицировано грубым приемом. В своей практике мы часто сталкиваемся с примерами монтажа записей телефонных переговоров, но случай Целякова — уникальный: его разговоры со школьным другом были представлены как разговоры с другим человеком.

В конце 1980‑х Дмитрий Целяков служил в группе «Альфа», затем — в 9‑м Управлении КГБ СССР, личной охране первого президента Советского Союза Михаила Горбачева. В 2000‑х перешел на работу в Департамент по борьбе с организованной преступностью и терроризмом (ДБОПиТ), где специализировался на группировках, отмывавших преступные доходы. Клиентами этих «прачечных» были и крупнейшие госкомпании России, и организованные преступные сообщества, и высокопоставленные силовики.

Проблемы начались в 2007 году, когда его группа занялась известным банкиром Евгением Двоскиным (сегодня владеет долей в одном из крупнейших банков Крыма — Генбанке).

По совпадению, многие из сотрудников правоохранительных органов, которые пытались исследовать деятельность Двоскина, сами оказывались за решеткой — на защиту банкира вставали самые влиятельные подразделения ФСБ.

То же случилось с Дмитрием Целяковым и его коллегами. Их обвинили в вымогательстве 350 тыс. евро у знакомого Двоскину банкира Германа Горбунцова. С самого первого дня дело в отношении Целякова началось весьма странно. 21 мая 2008 года сотрудник ФСБ поручил Петру Чувилину (бывший вице-президент банка Горбунцова) провести оперативный эксперимент в отношении «вымогателей». Офицер ФСБ не мог ничего знать о готовящемся преступлении — с соответствующим заявлением к нему обратились только на следующий день. Заявление также во многом противоречило действительности: например, Чувилин указывал, что посредник от Целякова потребовал от него денег при личной встрече, но, как выяснилось позже, в тот день предполагаемого посредника вообще не было в России.

Но самое удивительное случилось позже. Ни на встречах, которые проходили под контролем ФСБ, ни в телефонных разговорах ни о каких деньгах Целяков не говорил. И тогда сотрудниками ФСБ был придуман столь грубый прием, который, казалось бы, должен похоронить все это дело еще до суда.

На свет появилась «прослушка» Целякова, представленная как переговоры с одним из сотрудников его опергруппы. В разговоре они якобы договаривались о встрече с посредником, вымогавшем деньги. Именно эта запись стала одним из доказательств вины Целякова.

Но на самом деле это был разговор с давним другом Владимиром Бабаяном. На записи они не говорят ни о деньгах, ни о банках, а обсуждают будущую встречу выпускников. Мы пообщались с Владимиром Бабаяном и полностью прослушали записи его разговоров — даже без технических средств очевидно: голос на пленке принадлежит школьному другу Целякова. Видимо, по этой причине экспертиза этой записи не проводилась вообще.

Как можно выдать беседу друзей о встрече одноклассников за разговор подельников о подготовке преступления? У Целякова с Бабаяном на этом вопросе заканчиваются логические объяснения: «Так можно взять ваш разговор с мамой и сказать, что вы говорили с женой бен Ладена. И потом попробуйте, докажите в суде, что ваша мама — не жена террориста», — говорит Целяков.

Уже много лет Целяков с другом ходят по самым разным инстанциям, но от их жалоб везде просто открещиваются. Их жизнь превратилась в бюрократический ад из десятков отписок из Следственного комитета, Генпрокуратуры и московских судов. Но Целяков почему-то упорно продолжает свою бумажную войну. Одержимый, одним словом.

Ольга ТОМИЛОВА, специально для «Новой»