СюжетыОбщество

Подняться с колен и слезть с трубы

Омский бомж с помощью неравнодушных людей начинает новую жизнь — с продажи на аукционе картин, нарисованных на родной теплотрассе

Этот материал вышел в номере № 27 от 16 марта 2016
Читать
Омский бомж с помощью неравнодушных людей начинает новую жизнь — с продажи на аукционе картин, нарисованных на родной теплотрассе
Фото: проект «Перезагрузка» / «Вконтакте»
Фото: проект «Перезагрузка» / «Вконтакте»

Так не бывает, но с бомжом Бывальцевым это произошло: в первых числах марта он проснулся знаменитым — на трубе теплотрассы, с которой не слезал с прошлогоднего января после выписки из больницы, где ему ампутировали обе ступни.

Теперь же слава Бывальцева растет с каждым днем. Как говорят его «спонсоры», вернее, люди, решившие поучаствовать в жизни бомжа и круто ее изменить, скоро про него узнает вся страна.

Узнает и начнет меняться вместе с Бывальцевым, надеются они: люди станут добрей, перестанут злобно коситься на ближнего, помогут в действительности, а не в виртуальном патриотическом космосе, подняться человеку с колен (и сойти с трубы) — как они Бывальцеву.

Если так, то «Владимир Владимирович — перезагрузка» может быть, самый важный сейчас в России социальный проект. Его авторы — молодые предприниматели Андрей Огородников и Александр Марков.

Совпадение с именем и отчеством главы государства, говорят они, да и сам Бывальцев — случайное. Владимир — человек искренний, и в его биографии есть много такого, о чем его кураторы, ведущие в режиме он-лайн репортажи в соцсетях, умалчивают, и что в предполагаемом ток-шоу на федеральном канале точно не прозвучит.

Затевали такой же проект они, кстати, еще два года назад — с другим омским бездомным Иваном: в марте 2014 открылась в том же «Вконтакте» группа «Иван — перезагрузка» — время от времени в ней размещались видеозаписи, где его кормят и одевают, но пока проект не удался — от родной теплотрассы далеко отходить 60-летний Иван не решился (хотя с ногами у него все в порядке).

Затянувшаяся война

Биографии у Владимира Владимировича, как и у большинства российских бомжей, хватило бы не на один роман. Из 55 лет 20 прошли по тюрьмам, потом 14 — по трубам. До того была армия: Афган, госпиталь, а до армии детский дом.

— Отца я совсем не помню: он ушел, когда младший брат родился — мне два года было тогда. Мама после этого запила и воспитывать нас не могла: через полгода нас забрали в детдом. Там я и вырос, окончил 10 классов. Весной 79-го пришла повестка из военкомата…

К тому времени у Владимира было двое детей: сыну Максиму год и два месяца, а дочь Оксана только-только появилась на свет. Он мог бы оформить отсрочку от армии (бессрочную — «до всеобщей мобилизации»), но не стал: понятно — хотелось «жизнь повидать». К своим 18 годам дальше Омска не выезжал.

Призвали его в морскую пехоту, отправили на Камчатку. А через полгода в Афганистан — тогда только начался ввод «ограниченного контингента советских войск». Владимир стал снайпером. «Военных грехов, — говорит, — на мне много». Об их количестве не расспрашиваю, да и его ли это грехи?

Пробыл он на войне 3 месяца и 9 дней. Весной 1980 в блиндаж влетела граната.

— Меня ранило, а парня, который там был со мной, разорвало. Я уже мертвого тащил его в медсанбат: его самого, оружие его и отдельно — ногу в сапоге. Медсестры спрашивают: «Зачем ногу-то приволок?» А я им: «Пришьете — краше в гробу будет». И отключился.

Осколками у Владимира были пробиты легкие. В госпитале пробыл он год и месяц. «Десять осколков вытащили, а один, застрявший в позвоночнике, трогать не стали, испугались последствий».

На дембель ушел в 82-ом. Около полугода подышал вольным воздухом. Работал в этот время на танковом заводе – формовщиком в литейном цехе, часто по две смены, зарабатывал хорошо, но не хватало все же по его возросшим запросам: «Хотел, помню, телевизор цветной купить». Да и война, говорит Владимир, не уходила из головы. А тут вдруг само попало к нему в руки оружие — обнаружилось оно в частном доме, который остался им с братом в наследство от матери.

— Там гора золы была во дворе, — рассказывает Владимир. — Когда разгребал, наткнулся на сверток: в нем был немецкий автомат МП-38, пистолет-пулемет, его еще «шмайсером» в Отечественную войну называли. Дед мой припрятал его, залил маслом, замотал тряпками и схоронил там в золе: так он с 45 года и пролежал. Я этот сверток зубилом расковырял, а когда раскрыл, поверить не мог глазам: автомат как в коконе сохранился: в отличном состоянии, смазанный и два полностью заряженных рожка. Ну и ударило в голову, решил в войну поиграть.

Ограбить пытался он, по его рассказу, не простой магазин, а обкомовский.

— Взяли меня там за 40 минут. Давали сначала вышак, но адвокат хороший попался. Три пересуда было: с «вышака» спрыгнул на 15 лет, потом на 12, и в итоге — 10 лет общего режима.

Вышел в 92 году, но свободы вдохнуть не успел: пришлось тут же и возвращаться.

— Пообещал там одному…, что жить он не будет. Понимаете, есть корова – она молоко дает, но ее все равно убивают, как ни жалко, есть курица, есть свинья. А это был не человек, не животное — это была мразь.

Такой же зек, как и я, но он унижал людей — сильно, страшно. Я ему сказал: освобожусь — все равно найду, через год, через 5 лет, через 10. А тут — только вышел за ворота, в Омск еще билета не взял, смотрю — он стоит, водку пьет. Подхожу, говорю: «Ну что с должком-то?» Он отвечает: «Мы же не в лагере». Говорю: «Какая разница? Я же тебе обещал». У меня в кармане нож был выкидной лагерной работы — ну и зарезал его.

Дали Владимиру 10 лет строгача. Вернулся в Омск в 2002: в Привокзальном поселке из родственников не осталось уже никого: Люба — мать его детей — скончалась в 1995 году, дети выросли и из Омска уехали: они и до сих пор не знают, где он и что с ним. Максим, по его сведениям, живет во Владивостоке, у него двое детей: сыну 9 лет, дочке 7, Оксана — в Москве, замужем, больше ничего о ней неизвестно. «Вконтакте» он обратился к ним: «Оксана, Максим, я хочу вас видеть, просто хочу видеть, очень». Голос у Владимира дрогнул на этих словах, единственный раз за все время «перезагрузки».

Брата младшего тоже не застал: он пропал куда-то с деньгами, вырученными от продажи их материнского дома, где был прописан Владимир. Перепродан он уже много раз: его нынешние жильцы знают только имя последнего продавца.

Так стал Бывальцев скитаться по теплотрассам. Пока ноги были целы, работал в разных местах, где труд бомжей и прочих нелегалов востребован. Последний раз зимой в начале 2015 на стройке у частника.

— Мороз сильный был. Не заметил, как отморозил ноги. Вечером пошли в баню, напарился, утром просыпаюсь: ходить не могу, ноги раздулись. Через два дня жидкость стала выделяться прозрачная, как при ожоге. Привезли в больницу: врач посмотрел — обморожение 4 степени, обрезать надо. Я говорю: «Режьте». Когда резали под наркозом, ничего не чувствовал, а потом боли адские начались, и днем, и ночью.

За год с лишним раны так и не срослись: заживать они начали только сейчас, когда «спонсоры» свозили Владимира в частную клинику.

Аукцион у теплотрассы

«Автопортрет в будущем». Фото: проект «Перезагрузка» / «Вконтакте»
«Автопортрет в будущем». Фото: проект «Перезагрузка» / «Вконтакте»

Первая его картина — абстракция — ушла с аукциона «Вконтакте» за 10 тысяч рублей. Нарисована она пальцем. До этого красками Владимир ни разу не рисовал.

— Лежал тут, ночью уже. Приходят два парня. Спросили про моего соседа Ивана, но его не было в тот момент. Потом поинтересовались, как я сюда попал. Сначала отнесся к ним настороженно: меня тут часто грабила молодежь — деньги забирали, телефон сотовый. Но они сразу начали меня угощать: кофе горячий, ходдоги купили в киоске. Спросили, какие лекарства нужны для ног. Тут же сгоняли в ночную аптеку: бинты принесли, стрептоцид, как я просил, мазь Вишневского. На следующее утро снова приходят с подарками: чай принесли, много еды, сигарет. Спрашивают: «Что вы умеете делать?» В принципе много чего руками могу: каменщиком работал, плиточником-мозаичником, штукатуром-маляром. Но, понятно, в моем нынешнем состоянии это отпадает. Штучные изделия могу мастерить — они стоят дорого, но для этого нужны и дорогие станки. А рисовать, спрашивают, умеете? Ну, в принципе умею. Парни привозят мне на краски, холст на подрамнике, предлагают нарисовать свою жизнь, как я ее вижу и чувствую. Это была первая работа «Взгляд в прошлое».

Сидя на теплотрассе, Владимир макал палец в гуашь, и проводил им по белой ткани размашисто, притом начал с белого. Холст заполнялся быстро. Картина жизни Владимира Бывальцева вышла, пожалуй, светлее, чем ее пересказ.

При стартовой цене полторы тысячи рублей (столько нужно для оформления паспорта) супруги Ирина и Виталий Кривко оценили ее в 10 тысяч. Десятью днями ранее такую же сумму заработали в Омске БГ и группа «Аквариум» за концерт в подземном переходе (деньги, эти, сказал он, пойдут в помощь представителям СМИ, у которых «работа вредная для здоровья – слишком часто приходится врать»).

На следующий день нарисовал Бывальцев «Автопортрет в будущем» — каким он видит себя через 5 лет: в нем, мне кажется, есть здоровая доля самоиронии (сам он сказал, что изобразил не только себя, а вообще бомжа, «в глазах которого появилась надежда»). «Автопортрет» приобрела блондинка средних лет Алла за 2,3 тысячи рублей. На гонорары, вырученные с аукционов, Владимир побывал в парикмахерской, приобрел в супермаркете ряд необходимых вещей, начиная с приличного костюма и галстука.

Третья картина — «Ночной город» — уже готова, пока не продана. Это, по-моему, самая романтичная из его работ. Четвертую — «Поле цветов» — Владимир посвятил к 8 марта «всем дамам, следящим за его судьбой в паблике». Число его участников растет с каждым днем: на данный момент их более 3600. Спонсоров у Владимира Владимировича прибавилось: сейчас их уже десятки — на его сбербанковской карте собрано около 10 тысяч рублей.

Многие помогают и не деньгами: привозят подарки: еду, одежду, медицинские препараты. Омич Михаил (больше ничего о нем неизвестно) подарил инвалидную коляску, омичка, не назвавшая своего имени, — икону Божьей матери.

Переезд на Путина

Фото: проект «Перезагрузка» / «Вконтакте»
Фото: проект «Перезагрузка» / «Вконтакте»

Несколько дней назад Бывальцев переехал в гараж, на котором написан адрес: «Улица В. В. Путина, 46». Гараж принадлежит Александру Маркову.

Переезд был вынужденным — Бывальцева, уже в новой купленной одежде и с новой прической — избили неизвестные. Он, конечно, попытался дать отпор костылем, но получил удар по голове и отключился.

В гараже Владимир обустроился здорово: сам хозяйствует — рубит дрова, топит печь.

Задумал картину, посвященную президенту, которую собирается ему подарить (не лично, а через посредников из АП — предложение это уже отправлено туда по интернету). Замысел, если коротко, такой: картина будет антивоенная — город, река, группа бездомных у костерка, а в небе огромный, перечеркнутый черной краской ядерный взрыв.

Омск

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow