Вот конфеты, которые моей прабабушке подарил Достоевский. Конфеты, конечно, съели.

Но вот красивая жестяная коробочка, в которой лежали конфеты. Коробочки больше нет. Прабабушкин сын взял эту коробочку, чтобы держать в ней табак, когда ушел на войну. На войне его убили и закопали. Наверное, вместе с этой коробочкой.

А вот буфет, в нем на полке стояла красивая коробочка из-под конфет, которые моей прабабушке подарил Достоевский. Буфета больше нет, его сожгли в печке зимой, в войну. Это уже была другая война. Но вот комната, где стоял буфет, на полке которого стояла коробочка из-под конфет.

Комнаты тоже нет, ее разгородили на три. Якобы гостиная, вроде бы спальня и маленький закуток, как бы прихожая. В коридоре держать пальто было опасно: украдут.

Зато осталась квартира, где была комната, в которой стоял буфет, а на полке была коробочка из-под конфет, которые моей прабабушке подарил Достоевский, когда она была гимназисткой. Ей было 12 лет. Это было в 80-м, вроде бы. Потом квартиру забрали под какую-то контору. «Центр-Снаб-Сбыт-Торг», ах, разве запомнишь!

Но вот дом, в котором на втором этаже была эта квартира. В которой была большая комната, в два окна, с круглым столом, шесть стульев, диван и люстра с шарами, а между окнами стоял буфет, где на полке была коробочка из-под конфет, подаренных Достоевским. Кажется, в ней тоже держали конфеты.

Дом сгорел. На его месте построили летний кинотеатр.

Потом в него попала бомба. Несчастливое место!

Осталась улица, на которой стоял кинотеатр на месте дома, в котором была квартира, где была комната, где стоял буфет, в котором на полке, между фарфоровой сахарницей и серебряным молочником, стояла жестянка из-под конфет. Семейная реликвия. Достоевский подарил прабабушке.

Бомбежки, однако, продолжались. Выбомбили почти полгорода. Поэтому после войны всё перепланировали. Город стал совершенно не похож на то, что было раньше. Так что остался город, в котором когда-то была улица, на которой стоял летний кинотеатр на месте дома, в котором была квартира, ну и так далее.

Я устала повторять. Хотя, если вспомнить, что сам Достоевский заезжал сюда в гости к своему дальнему родственнику, и был литературный вечер, и моя прабабушка, гимназистка, прочитала наизусть последнее письмо Вареньки Доброселовой к Макару Девушкину… Если это вспомнить, становится немного легче.

Потом в городе закрыли трикотажную фабрику и завод «Электроагрегат», в их корпусах устроили торгово-развлекательные центры. Но просчитались, наверное: нечем торговать и некого развлекать. Люди разъехались. В дома перестали подавать тепло и воду. Две зимы — и города больше нет: дома развалились, стоят, поблескивая битыми стеклами окон. Между ними растут лиловые свечи иван-чая.

Это очень красиво: высокая трава вместо города, в котором была улица Кирова, на которой стояла летняя киношка «Авангард», на месте которой стоял дом — улица тогда была не Кирова, а Николаевская, — дом, в котором на втором этаже — подняться по лестнице и налево — была квартира, в которой была большая-пребольшая столовая, в которой стоял буфет с витыми колоннами и мраморной доской, и на полке, за стеклянной дверцей, стояла коробочка из-под конфет Достоевского.

А это я. Мне уже 82.

То есть это, конечно, не я.

Это мое мертвое тело, его везут на каталке по длинному больничному коридору, и болтается моя голова, которая еще сегодня утром помнила лиловые заросли иван-чая на месте города, где когда-то была улица, на которой стоял дом, — дом, кстати, был трехэтажный, с одной парадной, на шесть квартир, прабабушкина была на втором этаже, левая, то есть номер три, но вот меня привезли, а вечером будут вскрывать. Неужели они хотят найти красивую жестяную коробочку из-под конфет, которые моей прабабушке Аглае Тимофеевне подарил Достоевский?

Жаль, что я не попробовала тех конфет.

Дорогой писатель Достоевский! Где моя конфета? Круглая, шоколадная, с марципановой начинкой, обсыпанная вафельной крошкой…

Спасибо. Боже, как вкусно. Простите, но я так и не дочитала ваш роман «Бесы».