Еще в пятницу руководство Государственной Третьяковской галереи было непреклонно: несмотря на невиданный ажиотаж, выставка работ Валентина Серова закончит работу по графику, то есть в воскресенье. Но кампания солидарности, в которой участвовали общественники и СМИ, от «Новой газеты» до Совета по правам человека, а главное, тысячи людей, продолжавшие стоять и стоять в очереди, несмотря на морозы, сделали свое дело. У тех, кто по-прежнему мечтает попасть не только в очередь, но и в Третьяковку, есть еще неделя.

И она не должна быть похожей на предыдущие. Требуются простые согревающие решения. Раз уж очередь неизбежна, нужно оборудовать прилегающую к ней территорию биотуалетами, теплопушками, подогнать автобусы, не помешают и термосы с чаем. Люди, готовые часами стоять в очереди на выставку замечательного художника, достойны того, чтобы о них позаботились.

Валентин Серов многое рассказал нам о нас

Портрет коллективного подсознания

Выставка Серова проходила в Третьяковке на Крымском Валу три с половиной месяца, оставаясь самым культовым культурным событием Москвы. Побиты предыдущие рекорды Третьяковки — ни Шишкин, ни Саврасов, ни Коровин, ни Гончарова, ни обожаемый народом Левитан (чья выставка была предыдущим чемпионом по посещаемости) не вызывали такого ажиотажного интереса. Беспрецедентная по масштабу экспозиция (двести пятьдесят произведений из двадцати четырех российских и четырех зарубежных музеев заняли три этажа) стала центром притяжения для полумиллиона человек. Срок выставки подходил к концу — очередь росла. Администрация ГТГ продлила работу выставки на целую неделю, чего в практике главной галереи страны почти не бывает. Каждый четверг и пять последних дней залы закрывались в девять вечера. Но и это не помогло. Люди стояли на морозе по нескольку часов, брали штурмом гардероб, ломали двери… К жажде прекрасного добавился спортивный азарт и общественная солидарность. Совет по правам человека ходатайствовал в Министерстве культуры о дополнительном продлении выставки «ну хотя бы на месяц…».

В чем причина небывалого ажиотажа? Рекламный вирус? Действительно, ролики о выставке, начиная с театрализованной игры в «Девочку с персиками», не сходили с социальных страниц. Желание следовать моде? Да, вопрос престижа, заметно повысившийся после посещения Путина, несомненен.

Тяга к красоте? Радость узнавания? Стремление к новым знаниям? Безусловно. К слову — фундаментальный, недешевый каталог выставки пришлось допечатывать вторым тиражом (от которого тоже ничего не осталось), а в городских библиотеках читатели смели с полок все многочисленные издания по Серову.

Но это — поверхностные причины, применимые, в сущности, к любой хорошей выставке с грамотно организованной рекламной кампанией. Секрет нынешнего триумфа Третьяковки в другом. Прежде всего, выставка Валентина Серова удивительно точно попала во время. Слом эпох рубежа ХIХ—ХХ веков, запечатленный умным, тонко чувствующим мастером, не на шутку серьезно рифмуется с нашими днями. И пусть ощущается это пока интуитивно (не дай бог повторения кровавых революционных кошмаров!), но душевный слом в глазах серовских героев откликается в нас неожиданно остро. Витте, Нобель, Морозовы, Юсуповы, Николай II, Александр III … Представители царской семьи, знатных аристократических династий, доблестных купеческих родов, актеры, писатели, художники… Многие смотрят с портретов так, будто сочувствуют нам, нынешним. Подобные эмоциональные переживания способен вызвать только глубокий знаток людской психологии. Недаром современники сравнивали Серова и с Толстым, и с Чеховым. Недаром сам Серов тратил на иные портреты до 50—70 сеансов, стремясь запечатлеть то, что таится за простым портретным сходством: характеры, помыслы, судьбы… Все смотрят так, как будто приглашают к диалогу. Эффект сопричастности — сильная вещь, невидимая машина времени.

Это я о позднем Серове, который разуверился в радостях «отрадного», которого страстно желал в молодости. Начинал он светло и радостно, и наверняка большинство третьяковских «паломников» шли к Серову за положительными эмоциями. И получили желаемое сполна. В полотнах, написанных в Домотканово, в Абрамцево столько тепла и чувства защищенности, что уходить от них не хочется.

Серова много, и он очень разный. Есть занимательная графика, книжные иллюстрации, театральный занавес, афиши, декорации, карикатуры. Его творчество занимательно разгадывать, как ребус. Его выставка — еще и пиршество для интеллектуалов. Анна Павлова, нарисованная мелом, Шаляпин — углем, а далее Ермолова с профилем камеи, колкая «раненая львица» Ида Рубинштейн, самодовольная княгиня Орлова… Творческая эволюция мастера захватывает как хороший детектив. Непонятно, как столько всего успел, ведь прожил всего 46 лет. Правда, начал рано — в 9 лет уже учился у Репина. Своего великого учителя Антон (так звали Валентина — Валентошу — Тошу Серова друзья) превзошел во многом. Сам Репин восхищался его умением проникать в суть темы. Серов перенял у Репина его мастерство, но избежал его назидательности. Среди серовских картин еще и потому так хорошо, что художник никого не учит. Тихо, ненавязчиво вовлекает в сотворчество. В гармонию его приглушенных красок хочется погружаться, как и в бездны его психологических открытий. Миллиарды оттенков серого точно оттеняют главные, сильные тона, а в живописных характеристиках лучших людей погибшей империи осталось много недосказанного. Серов, как и его кумиры — Рафаэль, Тициан, Рембрандт, Веласкес, — умел изображать не только видимое, но и невидимое. И потому картины будоражат зрительское воображение.

Сколько ни продлевай выдающуюся выставку, все равно не хватит. Через две недели три десятка картин вернутся в зал Серова на постоянную экспозицию в Лаврушинском. Что-то уедет по месту прописки в Русский музей, в другие хранилища. Но больше всего, конечно, осядет в запасниках. Но раз выяснилось, что Серов необходим гражданам, может, все-таки поискать выход из непростой ситуации? Допустим, в Москве, в Трубниковском переулке есть прекрасный особняк, где в 1911-м у своего закадычного друга Ильи Остроухова Валентин Серов провел последний вечер своей жизни. Сейчас там Литературный музей, этого пространства ему явно не хватает. Вот бы Литмузей перевести в большое здание, а особняк Остроухова превратить в филиал Третьяковки с объемной экспозицией Серова. Возможна ли подобная комбинация? Решать Министерству культуры.

Реплика из зала: «На выставке Серова я почувствовала близость эпохи, поколения, которое ушло навсегда, пропало на генетическом уровне. После революции произошло полное «переливание крови». Этих людей я увидела абсолютно живыми. Их спокойствия, уверенности, достоинства, манеры держаться, внутренней гармонии сейчас очень не достает. У нейропсихологов есть теория зеркальных нейронов — в нас проявляются те эмоции, которые мы считываем, глядя на произведение искусства. Эта энергия воздействует на бессознательном уровне. Мы смотрим на прекрасных людей ушедшей эпохи, нам хочется быть такими. (Марина, издательский работник, 43 года).

Елена Губайдуллина,специально для «Новой»

Пешеходы твои — люди невеликие

Елена Дьякова: «А мне на морозе стоять понравилось»

Я пошла на Серова 3 января при морозе за -20. Искренне надеясь, что вся Москва еще спит в тепле, под елкой, доедая сквозь сон родные салаты.

Однако на то же самое понадеялась вся Москва… Стояла я «за персиками» в парке «Музеон» на морозе около полутора часов. Потом была очередь к кассе, уже в тепле, долгий хвост в гардероб в ожидании свободного крючка. (Тоже ничего странного: так стояли когда-то каждодневно читатели РГБ-Ленинки, больно много их было… Так стоит Москва «за номерком» каждый год на том же Крымском валу в дни книжной ярмарки Non/fiction).

МЧС с котловым горячим чаем на Крымский еще не подтянулось. 3 января народ стоял — сам по себе, вполголоса обсуждая художественную школу, уход из гимназии «химички», зал Брейгеля в Вене… Средний такой, московский стоял народ. Были и дети, лет от 10, они себя нашли на соседней горке (платной, кстати, но на совесть обустроенной: такие строил в Москве 1880-х по праздникам папа писателя Шмелева, вполне серьезный и востребованный был у него бизнес). Было куда убежать погреться: торговал волюмами по дизайну и белорусскими интеллектуальными развлекалками, пастелью и цветной бумагой всех оттенков арт-бутик ЦДХ, продавала бочковой кофе и пирожки с капустой столовая Третьяковки, латте макиато с имбирным пряником — новомодная кофейня, а детские книжки (во всей роскоши нынешних развалов) — чудесный магазин-автобус с картинками на бортах, всегда стоящий теперь около ЦДХ.

Кстати, 2 января в такую ж погоду на спектакле театра Образцова «Ночь перед Рождеством» (куда уж ехали с малыми детьми кто на такси, а кто и троллейбусом) тоже яблоку было негде упасть. Вот те мороз, вот те кризис…

Да, можно хмыкнуть: народ хочет видеть то, что уже видел… на Серова и Левитана был дикий лом, а блестящие выставки Бориса Григорьева и Нестерова в ГТГ такого ажиотажа не вызывали. Можно возопить: граждане, лучшие полотна Серова, цвет этой выставки — в постоянной экспозиции ГТГ и Русского музея, ходите хоть каждый день! (Только портрет новгородского и бакинского промышленника Э. Нобеля, отца А. Нобеля, прибыл на Крымский из частной коллекции Петра Авена).

Можно перед этой живописью, сияющей летним светом Абрамцева и золотом касок-орденов, прикрыть глаза от ужаса: девочка с персиками еще не знает, что ее муж А.Д. Самарин будет переходить из ареста в ссылку с 1918 года до смерти в 1930-х, что за ним в Якутию уедет их дочь. Великий князь Павел Александрович в блеске конногвардейского мундира не подозревает ни о своем расстреле в 1919-м на Трубецком бастионе, ни о смерти 22-летнего сына-поэта в шахте под Алапаевском… Мир Серова выстроился в залах на Крымском — как на последнем параде. И империя кажется палубой «Варяга».

…То и другое будет правдой — но не в с е й, не полной правдой.

Вот эта средней руки Москва, стоящая на выставку и спешащая в театр, наплевав на мороз и на курс валюты, эта Москва, не убитая ни 1920-ми, ни 1930-ми, ни 1990-ми, ни «бездуховным процветанием», Москва учителей и менеджеров средней руки, Москва, накопившая (как оказалось) не только быттехнику, но и взаимную доброжелательность (у нас в очереди было так!) — она существует. Она скупает попутно детские книжки: у нее есть дети и внуки.

И это, пожалуй, самое неожиданное, что я увидела на выставке Серова.

Очередь на Серова стала хитом интернета. Вот подборка комментариев пользователей