СюжетыОбщество

Команда на голос

Благодаря добрым собакам дети, больные аутизмом и синдромом Дауна, начинают говорить и открывают себя

Этот материал вышел в номере № 2 от 13 января 2016
Читать
Благодаря добрым собакам дети, больные аутизмом и синдромом Дауна, начинают говорить и открывают себя
Это не работа, это — любовь
Это не работа, это — любовь

С торца пятиэтажки — железная дверь: три раза в неделю здесь собираются канистерапевты и их подопечные — особенные собаки и дети. Собаки им помогают войти в мир: они — поводыри для аутистов, даунят, дэцепэшников, всегда готовые подать им лапу, ткнуться носом, подставить бок… Дети с помощью этих собак узнают, что этот мир добрее, чем им кажется.

Центр канистерапии открылся в Омске в ноябре 2014 года. Его открыла Наталья Чайка — психолог, кинолог, президент областной федерации собаководства. Что-то, говорит, «потянуло» ее в эту область медицины. Что именно? Любовь к детям? К собакам? Сострадание? Нет, не то, говорит, все не то. Если без пафоса — самореализация.

Наталья, давно интересующаяся этой темой, узнала 2 года назад, что в Питере создана Ассоциация поддержки и развития канистерапии (АПРКТ). Приехали туда с бывшей сокурсницей Светланой Мироновой — прошли курс, получили дипломы, омская мэрия помогла с помещением (две комнатки почти в центре города), и в сентябре 2014 года объявили набор волонтеров — владельцев собак. Сейчас их здесь уже больше 40. Мотивы у каждого свои, и у всех — нематериальные. Сеансы канистерапии для пациентов любого возраста — бесплатны. И это правильно, считает Наталья, за деньги все было бы скучнее, и чудеса случались бы гораздо реже, наверное.

Ну вот такие, например. Шестилетняя Алиса с синдромом Дауна ни с кем здесь не хотела общаться — ни с собаками, ни с людьми. Но однажды подвели к ней сибирскую хаски Алисию. Встреча с тезкой так потрясла, что у Алисы появилось доверие и к собакам, и к людям.

Такое не часто, конечно, бывает, что ребенок меняется на глазах, но даже незаметный для посторонних шажок к преображению — уже радость.

Статный хаски и вальяжная колли с благодарностью хватают сыр с ладошки пятилетнего Федота (болезнь Дауна). Ребенок упорно называет собак «папой» и «мамой», педагог поправляет мальчика: «Дина, Грэй».

— Гхэй, — соглашается Федот, но, протягивая сыр добродушному Хаски-великану, снова говорит «папа». И вдруг, подходя к смирно стоящей колли, догадывается: — Дина, на!

Мама мальчика, наблюдающая за происходящим, облегченно вздыхает и улыбается. Сеанс окончен.

— Вот это и затягивает, — поясняет хозяйка колли Ирина Гудинова. — Сколько занятий не получалось, и тут вдруг — раз… Значит, не зря.

Зря и не бывает: рано или поздно дети «при собаках» начинают издавать звуки (раньше молчали как рыбы), из звуков возникают слова, из слов — фразы.

Колли Дина и пятилетний Федя
Колли Дина и пятилетний Федя

Сертификаты доброты

Ирине и ее колли приходится ездить в канисцентр через весь город. Как и все волонтеры, говорит, что привела ее сюда ее собака. Необыкновенная.

— Вообще-то шотландская овчарка считается собакой семьи: к посторонним обычно у нее отношение сдержанное, а Дина открыта всем… Собаки лучше, чем люди, чувствуют людей. Когда я узнала из интернета, что открылся в городе канисцентр, подумала: это для Дины.

Прошли тестирование. Это сложная процедура, потому как ответственность велика: дети есть дети — поведение их непредсказуемо, и собаки, какими бы ни были добрыми, могут среагировать неожиданно. «Она вроде бы добрая, а наступишь на хвост — укусит, — говорит знаток собак и детей Наталья Чайка, — и будет права, потому что мы ее не протестировали». Тест такие риски исключает: берут в центр только тех псов, кто любые тяготы стерпит молча: лай в присутствии детей крайне нежелателен — может испугать.

На тестирование приезжают эксперты из Питера. Потом ассоциация выдает собаке свидетельство, после чего она вместе с владельцем проходит курс обучения, потом снова аттестацию и, если все в порядке, получает сертификат международного образца: можно приступать к работе.

Мировая проблема

Дина и Мирра (брюссельский грифон), кажется, осознают важность своей миссии: перед семилетним Максимом стоят навытяжку. Максим с помощью педагога Елены Франковой надевает на собак разноцветные кольца: на Дину — большие, на Мирру — маленькие. Максим — аутист, улыбка не сходит с его лица.

— Аутисты улыбчивы, — говорит Елена. — Они живут в мире собственных грез, окружающие им неинтересны: их раздражает соприкосновение с реальностью, иногда до истерики.

По мировой статистике, количество аутистов в последние десятилетия увеличилось чуть ли не в сотню раз: в начале 90‑х аутизм диагностировался у одного ребенка из 20 тысяч, в начале 2000‑х — у одного из 2 тысяч, в 2008 году Всемирная организация аутизма (WAO) объявила, что болезнь наблюдается у каждого 150‑го малыша. В России такой статистики нет.

Далматинец Герда любит целоваться
Далматинец Герда любит целоваться

Настоящая жизнь

Елена по основной профессии — дефектолог, 25 лет исправляет речь в коррекционной школе детдомовцам. «По мне, — говорит, — интереснее работать не с теми детьми, которые все схватывают на лету, а с особенными, в чьи души приходится пробиваться. Когда Наташа задумала открыть этот центр и предложила мне быть куратором, я согласилась сразу, хотя это и бесплатная работа. До обеда — в школе, потом беру Мирру и — сюда».

Мирра знакомится со мной, следом подходит юная Герда и тоже тычется красивым лицом в мои небритые щеки. «Она у нас ветреная — со всеми целуется», — смеется хозяйка Герды Анна Калинина. Вообще-то считается, что у далматинцев характер сложный, они бывают довольно злобными, но Герда все известные описания породы опровергает. Анна считает, что характер собак зависит от воспитания: добрыми их делают любовь и забота (у людей — то же самое). Три года назад она окончила ветеринарный университет и теперь ищет себе такую работу, чтобы была возможность приходить в центр трижды в неделю.

Семилетний Вовка смотрит на меня с улыбкой, а я наблюдаю очередной сеанс нежности: Грэй кладет ему голову на колени, об ноги трутся Мирра и Герда. Вовка замирает на полминуты, и это уже прогресс. «Позавчера ходили в кино, — рассказывает Наталье мама Вовки, — 40 минут смог высидеть. И на скалодроме у него должно получиться».

Это ближайшие планы — скалодром для аутистов, шведская стенка. «Ведь главная их проблема, — рассказывает спортивный психолог Светлана Миронова, — мышечный тонус. Не чувствуют многих мышц, поэтому делают много движений, пытаясь ощутить окружающую среду. Сначала надо этот уровень проработать, а остальное цепляется «паровозиком» — за пространственными ощущениями открывается интеллект. Известно, что среди аутистов много талантов — художники, математики… Вообще это не болезнь, а такая особенность — их просто надо «вывести из себя», адаптировать к социуму».

Новые тренажеры уже делаются, но медленно: спонсоров нет.

13‑летний Женя (ДЦП) поднимается с пола на колени. Наталья берет его за плечи. «И этот мужик не может у нас отжаться? Не верю». Женя краснеет, снова опирается на руки. «Раз, два, три… Молодчина!» Потом они ползут наперегонки с аутисткой Снежаной: главное — проползти через «арки», между лап Герды и борзой по кличке Азай, похожего на Дон Кихота. Финиш. «Отдышитесь. Ну, вы просто герои».

Длится занятие полчаса. Больше нельзя: иначе гормон окситоцин, вырабатываемый от общения с собаками, начнет опускаться и перейдет в отрицательное значение, разъясняет Наталья. С каждым ребенком занятия — по индивидуальному плану, курс разрабатывают педагоги-кураторы. «Знаете, что здесь привлекает? — спрашивает меня Анна. — Тут просто жить хочется!»

Фотографии предоставлены канисцентром

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow