Ольга Тимофеева: Ну что, Марина, конец года — время подвести предварительные итоги.
Марина Токарева: Помнишь, герой романа Трифонова с таким названием в конце оставил себе сто книг, а громадную библиотеку роздал? Ну, давай попробуем выбрать, если не сто, то хоть несколько главных линий времени и места.
О.Т.: И все же давай посмотрим не на темы, а на людей, которые эти темы обозначают.
М.Т.: Ну так самое яркое, что было в этом году, как раз сила противоположных человеческих проявлений. И чего только нам не было показано в этом большом театре жизни: ненависть к беженцам, которая вывела Марин ле Пен к победе над соперниками, — и социальное мужество Ангелы Меркель, решившейся дать им убежище (неслучайно журнал «Тайм» назвал ее «Человеком года»); жестокость мусульманских боевиков, режущих головы, — и беспримерный жест Цукерберга, отдающего миллиарды на улучшение жизни планеты. Короче, человечество глобально разделилось по самой первобытной грани: на тех, кто хочет войны, и тех, кто жаждет мира.
О.Т.: Недаром так свежо звучит «Война и мир», которую сейчас читают в прямом эфире.
М.Т.: А чего стоит публичное признание Павла Лобкова? «Другой», признаваясь в ВИЧ-инфекции, чувствует себя в сегодняшней России, как прокаженные в Средние века.
О.Т.: «Общество стало кровожадным, оно требует личной жертвы, и я на нее пошел», — сказал Лобков.
М.Т.: Да, ощущение такое, что пресловутое поле, где Бог и дьявол борются, сильно изменилось. Когда каждую минуту стреляют, убивают, насилуют, ни сердце человеческое, ни сознание не может вместить этого, они ставят барьер, за который не проникают сострадание, жалость.
О.Т.: Но послушай, по большому счету, изменилось только одно: быстрота доставки разного рода сведений, как хороших, так и плохих. Но плохих всегда больше. И человеческая психика просто не может выдержать постоянного «облучения» несчастьем. Всех ужасно жалко. Революция информации становится революцией восприятия. И второстепенное вдруг выходит на первый план. Как фейсбучный народ кинулся обсуждать некрасивость жены Цукерберга!
М.Т.: И искать корысть в его планетарном жесте, на который откликнулся весь мир.
О.Т.: Справедливости ради заметим: под софитами благородные жесты делать легче, чем в полной безвестности, в которой многие наши граждане занимаются благотворительностью.
М.Т.: Ну что же, библейский императив и предполагает непредъявление своих жестов миру, добро надо творить втайне. Но какая тайна, когда и правые, и левые кидаются на Доктора Лизу и практически волокут на костер?! За то, что поблагодарила Володина, читай — администрацию президента, за содействие в спасении детей из Донецка.
О.Т.: Уличить и распять — любимое дело диванной партии. Но здесь есть тонкий момент. Если мы горой за Доктора Лизу, то почему предъявляем такой строгий счет деятелям культуры, которые оправдывают свою лояльность ответственностью за подопечных и величием задач. Где та грань, за которой начинается двойной стандарт?
М.Т.: Там, где течет слеза ребенка. Те, кто бросал камни в Доктора, лучась политической безупречностью, на мой взгляд, просто самодовольные филистеры.
О.Т.: Как же охотно сетевой люд выражает свою злобу, формулируя пожелания вроде «получишь своих внуков в гробах»! Несогласие с чем угодно сразу становится очагом жестокой ярости. Вон какая свара вокруг высказывания сценаристки Райской против Ильдара Дадина, осужденного за одиночные пикеты. «Гнида» — самое невинное слово в ее адрес, а она высказала лишь свое, пусть и глупое, мнение. Атмосфера общества — горячечное раздражение. Предсказуемость поведения и отсутствие личного взгляда — без всякой администрации делают жизнь унылой до безобразия.
Недаром молодые уезжают. После перестройки казалось, что массовой эмиграции больше не случится, но не прошло и 20 лет — и зияние в культуре, науке, бизнесе делается все страшнее.
М.Т.: Что-то я, Оль, не хочу поддерживать эти сетования. На нашей почве вообще все случается вопреки, в противлении. Посмотри хоть на нашу редакцию. Наши молодые сотрудники собрались со всеми своими профессиональными силами и вытащили Антона Сачкова, несправедливо осужденного, из заключения, издали отличную книгу про тех, кто прошел ГУЛАГ. Посмотри на то, что делает Митя Алешковский, как работают в фонде «Вера» Нюта Федермессер, Лида Мониава. Как работает с отказниками Лена Альшанская. Масса людей противостоит безразличию и вырастает в этом противостоянии, становясь крупными личностями.
О.Т.: Разумеется, гуманизм, толерантность и т.п. — не пустые слова для многих, точнее, для тех 15 процентов, которые окончательно сброшены властью со счетов. Путин до поры до времени учитывал хотя бы наличие таких людей.
М.Т.: Учитывал, пока сам был рядом с Собчаком, участвовал в переустройстве Петербурга, да и всей страны. Сейчас он от своего прошлого откололся. Прочла в Фейсбуке смешной рассказ мужика, который спрашивает у киоскерши: «Это откуда?» Она говорит: «Китайское». «И это китайское, и это?!» — «А что вы хотите, если он со всем миром поссорился!» — в сердцах бросает тетка.
О.Т.: На премьере фильма Лозницы «Событие» на Артдокфесте зал аплодировал, когда Путин появлялся вместе с Собчаком на Дворцовой площади во время путча 1991 года.
М.Т.: Я стояла на той площади. И мне, правда, сейчас трудно представить, что те же люди, тогда отстоявшие демократию, сейчас голосуют за ее уничтожение. И все-таки это наша родина, наш язык, и здесь живут не только чужие, но и друзья.
О.Т.: В основе всех бед — драматическое разделение общества на две страны, на меньшинство и большинство, которое нужно власти. Ей кажется, что большинство одобряет гонения на постановку «Тангейзера», суд над режиссером Сенцовым, где «царицей доказательств» вместо признания стал донос, притеснения «пятой колонны», поэтому она угождает народным представлениям, как их понимает.
М.Т.: Власть, сейчас как никогда цинично занята сама собою, упоена своими ничем не ограниченными возможностями. Казалось, ничто уже нас не удивит, но каждый день приносит запреты для людей и преференции чиновникам. И заметь, что культура в этом году заняла одно из центральных мест в государственном внимании. Количество попыток патриотично ее переформатировать выросло до небес, притом что смыслово они пытаются спустить искусство с небес на землю.
О.Т.: Нынешние законодатели даже не вредят, а просто гадят избирателям. Они, похоже, полагают, что имеют дело с идиотами и хулиганами, которых надо держать в строгом ошейнике. А Кремль ведет себя как главный врач в психиатрической больнице, когда приказывает засунуть пациентов в смирительные рубашки для их же пользы. Нет сомнений, что это идет от глубинных комплексов людей, сидящих не на своем месте. Сумасшествие распространяется как эпидемия.
М.Т.: Татьяна Черниговская, известный психолингвист, мне говорила, что мозговые расстройства стали пандемическими не только в России. Нашим людям тяжело жить. На работе чаще всего у них недоброжелательная среда, денег немного, цены растут безумно, от школы одни неприятности, лечиться дико дорого.
О.Т.: И надо учесть, что простые люди тратить деньги не привыкли, точнее, они только-только приспособились к тратам, а здесь опять считай урон от санкций, которые Россия применила, увы, против своих. Уже никакого патриотизма не хватит.
М.Т.: Но самое болезненное ощущение: больше нет мира под оливами. Раньше казалось, ты можешь уехать, начать другую жизнь, но теперь ясно: не спрыгнешь с этого шара — это везде. Год начался трагедией в Париже и заканчивается трагедией в Париже, уже в иных масштабах. Все ощетинилось опасностью. И человечеству пора себя переформатировать.
О.Т.: Это одна из главных тем года. Вместо того чтобы отвечать на вызовы реальной жизни, власть нагнетала ощущение угрозы. Все должны чувствовать опасность, чтобы сплотиться перед ее лицом и призвать благодетелей защитить от нее. Чем экстремальнее средства защиты, тем дороже они продают их обществу. Вот уже дошли до разговоров о ядерной бомбе. И кто предлагает ее сбросить на Стамбул? Режиссер Карен Шахназаров! Впрочем, в передаче Владимира Соловьева все сходят с ума.
М.Т.: Слава богу, остаются люди конкретного делания, способные на добро, они как раз спокойны и трезвомысленны.
О.Т.: Да, волонтерство, считай, стало новой профессией.
М.Т.: Не новой профессией, а новым выбором.
О.Т.: Да, выбором, но как организовывается, скажем, мастерская по ремонту обуви, так же организовывается мастерская по ремонту человеческих жизней. Как бы цинично это ни звучало. И слава богу, что это так. Одиночкам этого не сдюжить.
М.Т.: А помнишь фильм «Туфельки»? Груду туфель в Освенциме? Миру нужна мастерская, миру нужен ремонт. Главный вопрос по-прежнему: кто его проведет?..
