В текущей публицистике стало общим местом сравнение Эрдогана с Путиным, из которого делаются далеко идущие выводы. Я догадываюсь, почему это так. Слишком часто при авторитарных режимах события принимают столь неожиданный и крайний оборот, что социально-экономический анализ уже не помогает. Тут царят субъективные факторы, или, как справедливо определило Политбюро в 1964 году, чистый волюнтаризм. Под геополитику рядится психология вождей — субстанция крайне нестабильная.

Интересней сравнивать не Путина с Эрдоганом, а наши страны и общественные состояния.

Турция, как и Россия, одной ногой в Европе, другой в Азии. Обе — «великие евроазиатские державы». На практике это означает: раздираемые пополам. Наши отношения с Европой — смесь любви с ревностью. У турок то же самое доходит до степени садомазо. Мечта турок — вступление в Европейский союз. Она же европейский кошмар. В Европу турки рвутся, если не душой, то уж, судя по массовой иммиграции, телом. Но не ждут Турцию в ЕС — не при жизни этого поколения. Брюссельские радары аккуратно фиксируют одно нарушение за другим: нарушения прав человека, цензура прессы, электоральные трюки, коррупционные скандалы на высшем уровне.

Но препятствие непреодолимой силы, большее, чем сумма всех статей Европейской конвенции прав человека вместе взятых, в другом. Слишком велика страна, слишком другая, не переварить Турцию Европе.

Уязвленные национальные сознание и подсознание душат, и это еще одна наша общая черта. Но покуда прошлое не проходит, настоящее отступает.

При желании можно также вспомнить Кипр и Крым, Чечню и Курдистан. Наши параллели пересекаются в самых разных геометриях.

Турция уникальная страна с интереснейшей и весьма крутой параболой развития. Последние двадцать лет она точно не потеряла, застолбив место, можно сказать, в первой лиге государств. Конкурентная, диверсифицированная экономика. Уровень жизни заметно поднялся.

Политический рисунок куда более причудлив. Политически Турция ядерный котел — с труднопрогнозируемыми и уж точно очень противоречивыми реакциями. На авансцене — партии, армия, миллионные митинги — действующие лица гиперактивны…

Вот страничка из новейшей турецкой истории. Год 1950-й. На выборах убедительную победу одерживает Демократическая партия, ее лидер Аднан Мендерес становится премьером. На этом посту он находился десять лет — ровно до военного переворота. Мендерес оказывается на виселице, партия в небытие. На ее месте появляется Партия Справедливости. Она просуществует ровно до следующего военного переворота. Четырежды за полвека армия решительно переворачивала политическую доску страны.

Военная диктатура против демократии! Штыки или голоса? Так, кажется, выглядит главная оппозиция турецкой политики.

Между тем политический диктат армии в этой стране — не просто заговор и произвол.

Отец-основатель современной Турецкой Республики Кемаль Ататюрк провозгласил дорогу на Запад. Ввел латиницу вместо арабской вязи. Отправил ислам на периферию — объявил государство светским и секулярным. И все это — чтобы втащить безнадежно отставшую страну в ХХ век.

Секуляризм, светский характер государства против исламизма. Прогресс против реакции. Это уже другая оппозиция.

Но предначертанный железной рукой путь в европейскую цивилизацию надо сохранить и охранить. На страже общественного развития «бессмертный лидер и непревзойденный герой» (титул цитируется по тексту Конституции) поставил армию. Именно ей Ататюрк завещал роль прогрессора и гаранта от реакции оттоманского прошлого. То, что она его гарантировала с большой пользой для военной элиты, полбеды. Главная беда структурная.

Никто не выражает лучше эту странную, конфликтную, внутренне несовместимую модель турецкого политического бытия, чем Реджеп Эрдоган. Он порождение и олицетворение ее света и теней.

В молодости он играл в футбол, мог стать профессионалом — получил даже приглашение в стамбульский «Фенербахче»…

Пробовал себя на сцене — во всех амплуа сразу. Написал пьесу о триедином мировом зле «Mas-Kom-Ya», сам поставил и сыграл главную роль. «Mas-Kom-Ya» расшифровывается как масоны — коммунисты — евреи.

Таланты футболиста, постановщика и актера ему пригодятся. Он выберет политику.

Премьер-министр с 2003 года по 2014-й. Президент страны с 2014-го, впервые избранный всенародным голосованием, а не парламентом, для чего пришлось внести поправку в конституцию. Основатель и лидер Партии справедливости и развития (ПСР). До премьерства — мэр Стамбула с 1994-го по 1998-й. За плечами три кампании всеобщих выборов, еще трое выборов в местные органы, два референдума. Ни одного поражения. Власть, близкая к абсолютной. Противники называют его Диктатор. Сторонники — Раис (начальник, вождь).

Так стало не сразу. Пост стамбульского градоначальника ему пришлось оставить при весьма драматических обстоятельствах. На массовом митинге в декабре 1997 года он зачитал в толпу зажигательную пантюркистскую поэму начала века.

Суд приговорил его к тюремному сроку в 10 месяцев, из которых он реально отсидел четыре, и поражению в политических правах. Он уже образовал свою новую партию, которую с учетом печального опыта теперь подчеркнуто называли умеренно исламистской. И ПСР триумфально выиграла выборы 2002 года. А он, ее лидер, не мог занять даже своего места в парламенте, не говоря уже о премьерстве. Пока, наконец, партии еще через год не удалось законодательно отменить запрет на политическую деятельность для своего лидера.

На контрастном фоне финансовой катастрофы 2001 года действия правительства Эрдогана выглядели особенно привлекательно. Капиталовложения в инфраструктуру. Количество аэропортов в стране удвоилось (стало 50). Мосты, хайвеи, скоростные железные дороги преобразили транспортную сеть. Обновленные артерии и вены придали новое дыхание экономике. Малый и средний бизнес обрел простор для деятельности.

Капиталовложения в человеческий капитал. Обязательное образование с восьмилетки дошло до 12 лет. Вместе с ЮНИСЕФ была организована кампания «Девочки — в школу!». Бесплатные учебники. Компьютеризация школ. В каждой провинции — свой университет. Министерство образования стало чемпионом по выделенному ему бюджету. С 7,5 млрд лир в 2002-м он вырос до 34 млрд к 2011 году, превзойдя бюджет министерства обороны.

(При желании читатель может в уме сам продолжить логику параллельного портрета.)

Экономический бум и успехи социального развития — главный политический капитал Эрдогана. В 2004 году газета European Voice назвала Эрдогана «Европейцем года» за реформы в стране. 3 октября 2005 года его правительство начало переговоры о вступлении Турции в ЕС.

Сейчас это кажется неправдоподобным, но было время, когда Эрдоган со свитой из бизнес-элиты наносил дружественный визит в Израиль, встречался на пограничном мосту с греческим премьер-министром, замирялся с курдами. Сегодня он обличает сионизм и бомбит курдов. Идейная метаморфоза? Теперь можно не скрывать свои истинные пристрастия? Не так просто. Эрдоган — политический оппортунист. На самом деле он способен на все, что сулит успех. В выборе целей он беспринципен, в выборе средств безжалостен.

Его величайшая политическая виктория — два инсценированных гигантских судебных процесса «Эргенекона» и «Кувалда» (Sledgehammer). В первом триста человек обвинялись в принадлежности к тайной террористической организации, якобы замышлявшей действия по подрыву правительства Эрдогана. Во втором две сотни военных высокого и очень высокого уровня обвинялись в заговоре против государства. Можно спорить о соотношении реальности и фальсификации в этих двух делах. Бесспорно то, что эти два процесса изменили политический ландшафт Турции. Бывший начальник генштаба, несколько командующих армиями и военные званием пониже оказались за решеткой, и армия это проглотила. Это был конец. Генеральские звезды больше не светят в турецком небе.

С той поры молот — главное оружие Эрдогана. На головы противника он обрушивается без разбора. Экологи, спасавшие парк Гизи, или демонстранты на площади Таксим уже не протестанты и несогласные, они исключительно «грабители», «террористы» и «предатели» (расхожая лексика Эрдогана). Журналисты пачками попадают за решетку, СМИ стремительно меняют собственников, соцсетям регулярно объявляется война, впрочем, вполне безнадежная — молот запретов оказывается неадекватным средством против Мировой сети.

Эрдоган бесконечно сражается с тенями. В телеинтервью на всю страну он сетует: «Вы не поверите, какие вещи они говорят про меня. Они утверждали, что я грузин… И даже гораздо более отвратительную вещь, они назвали меня армянином. Но я турок». Кажется, он сам себя уже не слышит.

Пророк в своем отечестве. По конституции Турции, реальные властные функции принадлежат премьер-министру. Президент — скорей лицо государства. Исчерпав два полновесных срока на посту премьера, Эрдоган совершил маневр — переместился в президенты, поставив на премьерство надежного человека. Тандемия — известная зараза. Он босс де-факто. Но он жаждет снова стать им де-юре. А для этого нужно изменить конституцию — превратить Турцию в президентскую республику. А для этого провести референдум. Перед этой титанической задачей вся мировая политика меркнет.

Признаюсь, я испытываю неловкость. В нашей пропаганде нынче гремят сплошные турецкие барабаны. Все наши записные умники из ток-шоу вдруг прозрели в одночасье: Эрдоган — фашист… Эрдоган — «серый волк»… Еще вчера он был стратегический партнер и желанный гость, по-братски открывал с Путиным мечеть, а сегодня уже фашист. Это когда же произошло волшебное превращение? Су-24 ударился оземь, и Эрдоган обернулся «серым волком»? Или всегда у нас в товарищах было такое чудовище?

Персоны персонами, но есть общие правила. Все авторитарные правления одним миром мазаны. Их цель и средство, проза и грезы — власть. Пусть дольше века длится день! Все, что угодно, лишь бы сохраниться на галере власти. Но чтобы эффективно сохраняться, надо постоянно укрепляться. Власти никогда не бывает достаточно — так она внутренне запрограммирована. Какие еще сдержки и противовесы? Это во всех смыслах несдержанная власть. Несдержанная власть не знает предела. (Или, что то же самое, тянется к беспределу.) А дальше работает прямая зависимость. Чем более непогрешима власть, тем менее она адекватна. Чем дольше авторитарное правление, тем больше его разлад с окружающей действительностью.

Принято считать — и это внушают обществу, что авторитарные системы более эффективны, чем демократия с ее медленными и трудными процедурами. Опасный предрассудок или заблуждение! История со сбитым «в тумане войны» российским бомбардировщиком — печальная тому иллюстрация.

В оправдание с той стороны нам говорят, что турецкие военные действовали автоматически. Дают понять, что ошиблись, приняли самолет за сирийский, а это, мол, другая история. Действительно, 22 июня 2012 года в тех же местах уже имело место нечто похожее. Только в тот раз был сбит турецкий истребитель F-4, и сделали это сирийцы, как они подчеркивали, над своими территориальными водами. Абсолютно зеркальный сюжет. С той поры турецкие истребители, кажется, ждали повода свести счеты. Видно, дождались. Хотя публично признаваться в этом тоже негоже.

Но если это ошибка, тем более следует извиниться. Дело даже не в том, что это естественно и логично. Кризис разрядить надо немедленно… Но вот беда, в лексиконе авторитария просто нет таких слов. Как заведенный он будет твердить мантру о том, что над своей территорией может сбивать все, что движется, — «в порядке самообороны». Он человек-скала, и ему нельзя выпадать из образа.

Чем парировать идиотизм? Дипломатический арсенал богат. Желательно только не ответным идиотизмом.