«Да ты, поди, украинский диверсант»

Армянск — 22-тысячный город в трех километрах от «линии соприкосновения» с Украиной. В гостинице «Вояж» при свече сидит консьержка. Нигде в округе света нет.

Просит мой паспорт. На журналистское удостоверение реагирует раздраженно:

—Только ничего не спрашивайте!

Армянск сегодня — это город военных и полицейских. Люди в военной экипировке (правда, без нашивок и шевронов) стоят на каждом перекрестке. На дорогах — армейские КамАЗы, во дворах — полицейские «Нивы». Но удивляет не это, а то, что и горожане примеряют на себя роль силовиков.

Восемь утра. Напротив гостиницы — отделение банка, к банкомату — очередь из нескольких десятков человек.

— Здравствуйте, — подхожу к очереди. — Я журналист из Москвы. Кто расскажет, почему ажиотаж?

— Да просто банкомат первый день работает, — начинает объяснять женщина в хвосте очереди, как вдруг стоящий за ней мужчина выкрикивает:

— Да ты, поди, украинский диверсант! — включается в разговор еще один ожидающий.

Все это время я держу в руках телефон.

— Сфотографировал нас уже! Ну-ка, давай фотки показывай, — зачинщик бучи делает шаг ко мне. — Сейчас он их на Украину отправит! Вали отсюда, у тебя две минуты, чтобы покинуть Армянск.

Допрос в магазине

Следуя «совету» решительного мужика, уезжаю из Армянска. Село Перекоп — крайний населенный пункт Крыма. Маршрутки сюда ходят раз в два часа. Еще в пути пытаюсь завести разговор с местными. Никто разговаривать с прессой не хочет.

По прибытии стучусь в дом напротив остановки. Открывает женщина с короткими фиолетовыми волосами и фиолетовой футболке.

— Здравствуйте, я из Москвы, я журналист, пишу про отключение электроэнергии в Крыму.

— Не надо, — хозяйка закрывает дверь.

В доме напротив мне тоже не рады: седой мужчина лет 55 говорит, что очень занят. Когда я выхожу за калитку, вижу через окно, что он просто смотрит телевизор.

Продмаг на соседней улице. Здесь меня встречают с улыбкой две женщины за прилавком.

Протягиваю паспорт и удостоверение.

— Люб, правда, из Москвы. Отбой.

Вторая женщина меняет диспозицию, но следственные действия продолжаются.

— Что у вас в карманах?

Выкладываю на прилавок кучу чеков, мелочь, наушники и телефон.

— С записью, небось? Ты нас записываешь? — продолжает продавец.

— Нет.

— Тогда выключи.

Выключаю телефон.

— Ну ладно, извини, у нас тут просто приграничный магазин, — смягчается продавщица.

— В смысле? — не понимаю я. — Чем приграничный магазин отличается от обычного?

Люба и Татьяна (имена изменены) блэкаут считают ерундой.

— Здесь и по домам ходили, со всеми разговаривали, что ситуация сложная, но скоро все будет в порядке. Главное — чтобы мы сами не подвели.

— А кто ходил-то? — спрашиваю.

— Военные. Еще участковый ходил, Сашка наш.

— А как вообще отключение энергоснабжения повлияло на жизнь Перекопа?

— У нас это воспринимают нормально. Горячей воды и так нет, электричество пропадает — это ничего, еду приготовить можно: у всех либо газ, либо печки дома. Телевизор не посмотришь — не страшно.

На работу магазина блэкаут тоже влияет незначительно.

— У нас холодильники кондовые: ничего не размораживается. Вот, хочешь ножку куриную потрогать? (Продавец достает из морозилки курицу, она ледяная.) Мы очень довольны, что в Россию вернулись. У нас и зарплаты выросли: было 2000 гривен, стало 12 000 рублей — в два раза больше по нынешнему курсу. И цены не такие, как в Украине сейчас: у нас 40 рублей за литр молока, а там 60, хлеб по 20 рублей, а там такой же по 35.

— А военные только в воскресенье появились? — спрашиваю я.

— Ты с такими вопросами лучше не приставай. Сейчас время такое…

Из магазина меня отпустили, еще раз удостоверившись, что телефон выключен.

«Сейчас каждый заботится о других»

Вернувшись в Армянск, снова подхожу к очереди в банкомат. К часу дня она немного уменьшилась.

— Я журналист из Москвы, кто может ответить на пару вопросов?

— Точно из Москвы? Не с Украины? — щурится женщина в бордовой куртке.

Показываю паспорт и удостоверение. Женщина кивает и отвечает на вопросы.

— К тому, что отключат свет, мы готовы не были. А я привыкла, что деньги лежат на карте. И большую наличку дома не держу. Когда это все произошло в воскресенье, у меня было всего 1500 рублей. А дома двое детей и муж. Ну мы, конечно, эти деньги тут же потратили: купили хлеба, консервов, свечи. А во вторник уже денег не было: нужно было молока купить, ну сколько кашу можно готовить на воде? Ни один банкомат не работал. Пришлось занять у соседки: я у нее 100 рублей попросила, а она мне сразу 1000 дала. Сейчас люди у нас вообще добрые: каждый заботится о других. Ко мне за свечами, например, соседи приходили.

— И правильно, — вступает в разговор еще одна женщина. — Надо помогать друг другу. Вот элементарно: мы сейчас в банкомат стоим, я 3000 сниму — мне этого на неделю хватит. А больше снимать не буду — вдруг кому-то денег не достанется.

За нашим разговором наблюдают двое мужчин в армейской форме. Но никаких претензий с их стороны нет.

«Это приграничный фактор»

Подозрительное отношение жителей Армянска к журналистам объясняет глава администрации города Василий Телиженко. Встречу мы назначаем на 17.30 — когда я звоню чиновнику в первый раз, он только возвращается с экстренного совещания в Симферополе (оттуда 4 часа езды).

Прихожу за полчаса до назначенного времени.

Секретарь просит подождать: «Василий Анатольевич еще не приехал». За полчаса, пока я жду чиновника, телефон в приемной разрывается: звонят жители, спрашивают, когда свет восстановят окончательно. Секретарь терпеливо объясняет: «Потерпите, пожалуйста, ситуация сложная. Мы делаем, что можем».

Наконец появляется глава администрации. У нас всего десять минут на разговор.

— Я в последние дни дома бываю только по два часа и почти не сплю, — признается Телиженко. Он выглядит очень уставшим. — Когда свет выключили, я узнал об этом через две минуты: мне позвонил начальник РЭС (Районные электрические сети. — И.Ж.). Ночью же мы провели совещание штаба по обеспечению жизнедеятельности. Главный социальный объект — больница — не пострадал, туда еще в 2013 году был закуплен автономный генератор, который включается автоматически, если пропадает напряжение в горсетях. Врачи работали в штатном режиме. Всю первую половину дня воскресенья я ездил по организациям, выяснял потребность в дизельных генераторах. Мои подчиненные ходили по магазинам и смотрели, чтобы не было наценок из-за ЧС. Сейчас город получает лишь 1,3 мВт из необходимых 6 мВт, но ситуация под контролем, люди нас понимают.

— Почему же они тогда так агрессивно относятся к журналистам и везде ищут украинских шпионов? — спрашиваю я и рассказываю про очередь у банкомата и допрос в магазине.

— Ну, причина очевидна: это приграничный город и политическая напряженность — непосредственно рядом с нами. Шесть километров по дороге — и уже «Правый сектор» (организация запрещена в России.— И.Ж.). Поэтому люди боятся. К журналистам тут отношение испортилось, потому что в прошлом году приезжали корреспонденты с Украины и задавали, прямо скажем, провокационные вопросы.