СюжетыКультура

Обман зрения

По многочисленным просьбам трудящихся продлен показ выставки «Романтический реализм. Советская живопись 1925–1945» в ЦВЗ «Манеж»

Этот материал вышел в номере № 131 от 27 ноября 2015
Читать
По многочисленным просьбам трудящихся продлен показ выставки «Романтический реализм. Советская живопись 1925–1945» в ЦВЗ «Манеж»
Фото: РИА Новости
Фото: РИА Новости

Выставку советской живописи в цокольном этаже Манежа продлили, а мультимедийное шоу «Православная Русь. Моя история. От великих потрясений к Великой Победе. 1914–1945» закрыли. Там было слишком много про ГУЛАГ и смерть во время двух мировых войн. Хотя и верховодил государственнический пафос.

Товарищ Сталин, прославлению мудрости которого и была посвящена выставка, предпочитал заниматься кинематографом и массовыми шествиями. Ведь живопись, сколь бы ни была прекрасна, уступает им по разряду убедительности. Можно, конечно, найти яркие аналогии картины «И.В. Сталин и члены Политбюро ЦК ВКП(б) среди детей в ЦПКиО имени М. Горького в Москве» (автор — Василий Сварог) в распространенном в западноевропейской живописи сюжете «Христос благословляет детей». Или указать на иконографический образец «Христос и вифлеемские младенцы». Но организаторы выставки эту навязчивую аналогию использовать постеснялись. Они мягко направляли зрителя на мысль о том, что не только «Александр Невский» Павла Корина и «Фашист пролетел» Аркадия Пластова, но и «Оборона Севастополя» Александра Дейнеки и «Письмо с фронта» Александра Лактионова продолжают великие традиции христианской живописи.

Такие изощренные коннотации у историков искусства вызывают лишь недоумение, но таинственным образом воздействуют на зрительскую массу. Посетители пребывали в уверенности, что в главном зале «Манежа» на огромных экранах с понятными изображениями и краткими текстами им показали якобы не фальсифицированную историю страны, в центре которой располагается фигура тов. Сталина, уподобленная Вседержителю.

Непонятно одно, каким образом в этот мультимедийный ренессанс сталинизма влипли люди достойные. С некогда радикальным и даже скандальным режиссером Эдуардом Бояковым все более или менее ясно. Один из создателей фестиваля «Золотая маска» и множества других сильных и изощренных театральных проектов отрастил бороду и теперь декларирует неоконсервативные ценности. А вот с Зельфирой Трегуловой, директором Третьяковки, человеком с безупречной интернациональной репутацией — нет. Она — идеальный музейный менеджер и куратор. Мировую музейную и аукционную среду уже много лет потрясают скандалы с фальшивыми Малевичами и сомнительными Филоновыми. Так вот — через руки Трегуловой пока ни один фейк не проскользнул.

Работая с русским авангардом, Зельфира Исмаиловна выкапывала запрятанные куда-то далеко сапфиры и бриллианты. Однако с соцреализмом случилась накладка. Это — область темная и мутная, все зависит от контекста и концепции. В 2003 году она работала над проектом «Коммунизм: фабрика мечты» (Франкфурт-на-Майне) совместно с Борисом Гройсом. Этот выдающийся философ, теоретик и куратор — проповедник весьма радикальных взглядов на русское искусство 20–40-х годов, десятилетиями твердит, что социалистический реализм не уничтожил русский авангард, но, напротив, продолжил и воплотил все начатые жизнестроительные утопии. Однако хорошего соцреализма, который бы иллюстрировал теории Гройса, в реальности оказалось мало.

Но Зельфира Трегулова, собиравшая материал для немецкой выставки, очевидно, не разделяет такого бескомпромиссного взгляда. Она искренне уверена в том, что под спудом коммунистической идеологии существовало настоящее, чистое и прекрасное искусство.

Именно это «хорошее» искусство и решила показать Зельфира Трегулова. Никакого особо хорошего искусства тут даже пристальный взгляд не обнаруживает. Вот, например, Исаак Бродский, очень дорогой портретист дореволюционной эпохи; его имя — символ конъюнктурности и коммерции. После революции стал столь же ответственно служить новой власти. Избавившись от игривого налета модерна, который так любили его прежние заказчики, он и стал истинным воплощением теорий Бориса Гройса. Хотя и тут случилась небольшая неувязка — его «Ленин в Смольном» (1930) выглядит так, как будто это не основатель первого в мире пролетарского государства, а председатель правления процветающего банка.

Даже в случае самого хорошего советского искусства возникает какое-то, мягко говоря, неприятное ощущение, когда рассматриваешь то живописное великолепие, с каким Петр Кончаловский изобразил смачно восседающего за пиршественным столом «красного графа» Алексея Толстого. Достаточно посмотреть на дату — 1941-й.

Единственное, на что можно смотреть без содрогания, — на подобных античным божествам юных строителей социалистического общества, изображенных Александром Дейнекой, Юрием Пименовым, Александром Самохваловым и их молодыми последователями. Этот парадоксальный сюжет уже исследовала Екатерина Деготь в выставочном проекте «Борьба за знамя. Советское искусство между Троцким и Сталиным. 1926–1936» (2008). Этих истовых творцов настоящего социалистического искусства Деготь считает еще авангарднее, чем собственно авангард. Их скушали к середине 30-х сталинские конъюнктурщики. Как художник выжил только Дейнека, всех остальных героев этой генерации низвели до уровня невыразительных халтурщиков.

Все эти сложные проблемы можно было бы обсуждать, если бы не дурной контекст — с первого этажа «Манежа» возбужденная патриотическая публика спускалась поклониться незабываемым образам тов. Сталина и увидеть, «как тогда люди жили на самом деле». И совершенно не реагировала на академическое эстетство прекраснодушного кураторского замысла.

Андрей КОВАЛЕВ,специально для «Новой»

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow