7 октября Павлоградский райсуд вынес приговор 27-летнему животноводу, сыну помощника имама села Южное Азамату Мейрманову. Он признан виновным по статье «насильственные действия сексуального характера» и приговорен к 4 годам колонии общего режима.
Суд установил, что изнасилован был 58-летний инвалид Сагатбаев (фамилия изменена в интересах потерпевшего), проживающий в том же селе, что и Мейрманов.
Как сказано в судебном постановлении, преступление было совершено без свидетелей. Но они появились — больше, чем год спустя. 8 местных жителей рассказали следователям, что слышали что-то об этом происшествии: из них двое — от самого потерпевшего, остальные шестеро — от третьих лиц (из них некоторые — от полицейских).
Трое из 8 заявили на суде, что следствие оказывало на них давление. Единственный свидетель, слышавший от потерпевшего Сагатбаева, что насиловал его именно Мейрманов, приходится родственником майору полиции, обвиняемому в избиениях и пытках, в том числе и пытках осужденного уде Азамата Мейрманова (подробности ниже).
Потерпевший написал заявление о насилии над собой уже после возбуждения уголовного дела. Как следует из показаний Сагатбаева, насильника он не видел, а узнал «по голосу». Инвалидность у Сагатбаева при этом — по слуху.
Дата не та
Период времени, в который было совершено преступление, Сагатбаев помнит твердо (несмотря на то, что медкомиссия, изучавшая состояние здоровья потерпевшего, обнаружила у него и нарушения, связанные с памятью). Совершено оно было якобы в конце февраля — марте 2014 года. Первоначально эти же месяцы назвали следствию и все свидетели. Дело было почти готово к подаче на стол прокурору и далее суду, но внезапно выяснилось, что в указанный период Мейрманов отсутствовал не только в родном селе, но и на остальной территории Омского региона — работал вахтовым методом в Волгодонске, что подтверждается справкой, подписанной должностными лицами омского УМВД, а также проверкой по базе данных «Розыск-Магистраль».
Следствие не растерялось. В один день, 22 мая 2015, все свидетели разом вспомнили, что преступление, о котором они наслышаны, было совершено не весной 2014, а осенью 2013. Это же в тот же день вспомнил и потерпевший Сагатбаев. Однако впоследствии, пока шел процесс, потерпевший об этом регулярно забывал, настаивая на прежней дате — март 2014 — в суде его приходилось поправлять.
Так, на одном из первых судебных заседаний Сагатбаев четко сказал, что Мейрманов насилия не совершал. После этих слов стало непонятно: а чего тут, собственно, все сидят? Прокурор попросил судью объявить перерыв, но не для всех участников процесса, а только для двоих — для него и для потерпевшего, остальные остались в зале — приставы их не выпускали.
Это, сказал «Новой» адвокат Мейрманова, — грубейшее нарушение УПК.
После беседы с прокурором, вернувшись в зал заседания, потерпевший изменил показания. На этих показаниях, опровергнутых им же несколько раз, и основывается приговор Азамату Мейрманову: иных доказательств в постановлении суда не просматривается.
Из справки, выданной Павлоградской центральной райбольницей, следует, что обращался Сагатбаев туда с травмами в апреле 2014 г. Судмедэксперт высшей категории дал заключение: установить срок возникновения травм невозможно.
Звонок Бастрыкину
Ермек Мейрманов, помощник имама, не может теперь себе простить, что в марте погорячился и позвонил в приемную Александра Бастрыкина. «Знал бы, к чему это приведет..»
Он уверен, что если б не этот звонок, Азамат был бы сейчас на свободе… Но с другой стороны, говорит он, не позвонить тогда он не мог: слишком «не по-человечески» обошлись полицейские с его сыном. И не только с ним — еще с 7 жителями села Южное, «попавшими под подозрение» в убийстве.
Убийство, о котором идет речь, произошло вечером 17 января 2015 года. Дом пенсионерки Раисы Моциной сгорел. Женщина погибла. Но, судя по характеру травм, скончалась пенсионерка совсем не от огня: как полагает следствие, жилище поджег убийца Моциной, чтобы замести следы.
Подозреваемые были доставлены в отдел полиции двумя партиями. В первую партии попал и Азамат Мейрманов. Как написал он в заявлении руководителю межрайонного отдела СУ СК, за решеткой его держали 4 дня. Выводили время от времени только в туалет, и еще в 5-й кабинет, где проводились «следственные действия», включавшие в себя «удары по голове и телу, удушение надетым на голову полиэтиленовым пакетом». Старшим в этой опергруппе майор Ахметов — тот самый чей родственник позднее окажется единственным свидетелем в деле Мейрманова, который якобы «слышал от Сагатбаева», что над ним надругался именно Азамат.
«Ахметов нанес мне кулаками обеих рук не менее 20 ударов в область поясницы», Богомолов ударил туда же «не менее 25 раз», Дубовиков, по утверждению Мейрманова, ограничился «пятью ударами кулаками в область лица (нижняя левая челюсть, правый глаз), и пятью — в область поясницы левой ногой с обеих сторон».
Избиения, пишут в заявлениях задержанные, происходили каждый день их пребывания в Павлоградском ОВД (трое из восьми задержанных пробыли там двое суток, еще трое — четверо суток, и двое — больше шести).
По словам задержанных, к ним применяли электрошокер («связывали сзади руки и били им — в голову и в пах), и даже пистолет, правда, зачехленный («наматывали на руку ремень с кобурою и с размаху били по ногам»). В убийстве Раисы Моциной никто не сознался (оно не раскрыто и по сей день), но некоторые подписали признания в давних кражах — стиральной машины, кроликов…
Допрашивали задержанных без протоколов, никаких документальных следов от дней и ночей, проведенных «подозреваемыми» в райотделе, не осталось, даже родственникам ничего не сообщаили: например, Ермек Мейрманов узнал о том, где находится сын, лишь сутки спустя после того, как его забрали. Бригадир животноводов, которому сын успел позвонить прежде, чем у него отобрали сотовый, передал отцу местонахождения сына. Записи с видеокамер в райотделе исчезли: как сказал адвокату следователь МСО СУ СК, «обстоятельства их уничтожения выясняются».
На следующий день после освобождения сына, 22 января, Ермек Амальгендинович повез его в Омск — в областное бюро судмедэкспертизы. Оно засвидетельствовало телесные повреждений, в частности, «кровоподтеки в лопаточной области», а также в области ребер, плеча, которые «могли возникнуть в результате воздействий тупыми предметами».
Таврический межрайонный следственный отдел, проведя проверку, не нашел в действиях сотрудников ОВД состава преступления и в возбуждении уголовного дела заявителям отказал.
Тогда Ермек Мейрманов и обратился в приемную Александра Бастрыкина, сообщив вкратце, что творится в Павлоградском отделе полиции и что местный следственный орган, «выходит, с ним заодно».
Устная жалоба Бастрыкину была принята СК РФ 20-го марта, а через 9 дней райотдел возбудил в отношении Азамата уголовное дело — то самое, «о насильственных действиях…», с которого мы начали материал.
Обращение к главному следователю страны имело и положительные последствия. Не сразу, но и в отношении полицейских, проведших «неформальное следствие», возбудили уголовное дело по статье «превышение должностных полномочий с применением насилия». Допрошены все 8 бывших «подозреваемых». Обвиняемых полицейских — трое, в том числе и — майор Ахметов. Оживилось расследование этого дела, считает Ермек, после приезда в райцентр корреспондента «Новой газеты» (по нашим сведениям, повлияли также и запросы редакции в МВД и СК РФ). 28 сентября обвинительное заключение передано следственным отделом в прокуратуру, дело идет к суду.
* * *
Жители села Южное, шокированные приговором Азамату Мейрманову, отправили коллективное обращением в правоохранительные инстанции — областной суд, Генпрокуратуру, Следственный комитет. Под ним подписалось почти все село — 160 человек. Инициативная группа готовит пикеты. Один из инициаторов — газоэлектросварщик Кайрула Ибраев — сказал «Новой»: «Если мы сейчас промолчим, потом то же самое может случиться с любым из нас».
Приговор еще не вступил в законную силу: 12 октября подана апелляция в облсуд. А тем временем, рассказывает Азамат Мейрманов, один из сокамерников его уговаривает взять на себя убийство пенсионерки Моциной.
