От 500 до 1200 долларов — такую таксу, по словам беженцев с Ближнего Востока, требуют с них за быстрый переход границы. Те, кто платить отказывается, вынуждены больше недели сидеть в переделанном под гостиницу профилактории российского поселка Никель. Мест, согласно объявлению на ресепшене, нет, и сирийцы, афганцы, иракцы, иранцы на тряпках и картонках укладываются в коридорах и холлах. Сейчас их около 200.

В четырехэтажном здании стоит резкий запах дешевой рыбы: еду греют с помощью кипятильников прямо в коридоре, на перевернутых ящиках трапезничают. Афганец Мухаммед-Залим — кто-то вроде «профсоюзного лидера» этого Вавилона. В России прожил 17 лет, поэтому знает не только язык, но и законы, так что может поставить на место оборзевшего мента, например. Здесь он уже успел пожаловаться на матерившего беженцев полицейского начальнику ОВД — и получил официальные извинения.

Полиция дежурит во дворе, периодически появляется ОМОН. Накануне приходил участковый: среди только что купленных сирийцами велосипедов опознали якобы ворованные. Правда, не ясно, как опознали: велики были в упаковке, совершенно новые… Но — забрали.

Мухаммед-Залим водит нас по коридорам, где на одеялах живут целые семьи. «Я семь дней уже тут», «Я — десять, трое детей, младшему ребенку шесть месяцев!», «Жена беременна», — переводит он реплики со всех сторон.

Сам толмач в Никеле восьмой день, приехал с женой и трехлетней дочкой. За каждые сутки в гостинице платит по 2800 рублей. Деньги присылают русские друзья, с которыми бок о бок прожил полжизни. Благодаря им покупает еду, делит ее с соседями. Те, кому не так повезло с друзьями, вчера продали свои телефоны, чтобы купить еды.

— Мы приехали в первый день из аэропорта и сразу на границу. На первом же шлагбауме (на въезде в пятикилометровую погранзону. — Т. Б.) нас развернули, сказали, что норвежцы не пускают, и послали в эту гостиницу, — рассказывает Мухаммед-Залим типичную историю. Такую же могут поведать почти все обитатели гостиницы, превратившейся в ночлежку. Месяц назад российские стражи границы беженцев пропускали сразу. Сейчас, когда поток мигрантов увеличился в разы, на кордоне образовалась пробка. По версии самих беженцев, в день выехать могут несколько десятков человек, причем кивают российские пограничники на норвежских коллег: дескать, Норвегия больше не принимает. Тех, кто, прождав на улице под снегом — в Никеле уже зима — целый день, так и не успевают покинуть Россию, возвращаются в гостиницу. И так каждый день.

Уточню: норвежская сторона никаких лимитов на въезд не вводила, хотя беженцы и стали головной болью для коммуны Сёр-Варангер, в которой обустроены два временных убежища на 150 человек и планируется создать еще одно — на 600.

А как официально объясняет причины пробки на границе Карельское погрануправление, в зону ответственности которого входит этот отрезок границы? А никак. На контакт с журналистами там не идут, комментариев не дают, съемки вблизи погранзоны строго запрещают даже при наличии письменного ходатайства.

Поэтому излагаю версию беженцев, надеясь в будущем все же получить комментарий от ведомства. Сирийцы утверждают: проехать сразу можно лишь в одном случае — заплатив. Деньги якобы передаются через хозяина гостиницы «Северное сияние», который контролирует трансфер. Теоретически есть список очередности, но на практике, говорят здесь, кто поедет, решает тот, кто везет. Мухаммеда-Залима давеча обещали вывезти, если тот во время визита начальника местной полиции будет молчать. Но не вывезли. При этом, как подсчитали обитатели ночлежки, в тот же день спокойно уехали человек 100 только что прибывших: около 60 на автобусах и 40 велосипедистов.

Мухаммед считает виновником выкачивания денег хозяина отеля. Его сосед Хошман, который, будучи российским гражданином, приехал, чтобы довезти до границы семью больного брата, кивает на пограничников, не без оснований полагая, что шлагбаум закрывают они.

Кто сделал платным выход из страны, полиция не интересуется.

— Полиция тут такая: глаза есть, а не видит, уши есть, а не слышит, — комментирует Мухаммед-Залим.

Он уверяет, что едет в Норвегию лишь ради дочки. В России прижился, жена смогла получить вид на жительство. А он почему-то не смог. Говорит, несколько раз подавал документы на предоставление статуса беженца, но получал отказ. 17 лет — нелегалом.

— Некоторые и свою фамилию по-русски прочитать не могут, но паспорта получают, а потом здесь, на границе, их выбрасывают, — горячится афганец. — Вы даже не знаете, кто заслужил ваш паспорт, а кто нет. Сколько лет пытаюсь официально документы получить, а везде говорят: «Давай деньги!»

Мухаммед-Залим жил в Краснодарском крае, торговал на рынке. По усвоенной привычке поселки называет станицами.

— Эта станица — Никель — маленькая, но позор на всю Россию. Норвежские журналисты приезжали, посмотрели, как мы тут живем, и пообещали привезти еды и теплые вещи. Это позор, когда такой великой стране такая маленькая вынуждена помогать. Сколько лет живу, все говорят: «Россия щедрая». Где ваша щедрость? Я к президенту обращаюсь: «Наведи тут порядок, выпусти нас!» Это просто нечестно. Собака так не живет, как эти семьи, — мужчина обводит рукой сидящих на полу детей. — Сначала полицейские нас даже в магазин не выпускали. Мы в тюрьме?..

Мухаммед-Залим прощается и идет укладывать дочь. Напоследок улыбается:

— Был бы я один, взял бы по бутылке водки и коньяку и пошел бы на границу. Пустили бы — никуда бы не делись. С водкой-то и до утра можно достоять, я же русский человек!