12 октября, на следующий день после очередных выборов Александра Лукашенко, на Совете Евросоюза в Люксембурге было принято решение о снятии санкций в отношении белорусского режима на четыре месяца. Во всяком случае, госсекретарь по европейским делам при Министерстве иностранных дел Франции Арлем Дезир сразу же после заседания заявил журналистам, что «есть решение приостановить действие ограничительных мер на ближайшие четыре месяца». Но пресс-секретарь внешнеполитической службы ЕС Майя Косьянчич позже не подтвердила его слова. Она сказала, что решение о решение о будущем санкций будет принято лишь к концу октября. Белорусский МИД, в свою очередь, ждет полной отмены санкций. А председатель Центризбиркома Лидия Ермошина, давно и прочно невыездная, уже засобиралась в Рим.
Конечно, некоторое противоречие между комментариями Дезира и Косьянчич — процедурное, а не фактическое. Европейский Союз обладает всеми признаками обычной конторы с бюрократическими традициями, и подготовка всех официальных бумаг как раз пару недель и занимает. Так что Ермошина уже может заказывать билет в Италию. Решение принято.
Но радуются не только Ермошина с Лукашенко: вся эта публика все равно проскальзывала на Запад под прикрытием заседаний ООН и ОБСЕ. Да, визы давали такие же, как та, что оскорбила Валентину Матвиенко: с жестким ограничением не только во времени, но и в пространстве, с запретом удаляться от места проведения мероприятия. И многие говорили: ну вот, санкции не действуют, смысла в них никакого нет. Но утверждать, что санкции, пусть и символические, визовые, не работали, — все-таки неверно.
Мало кто помнит, что первые визовые санкции в отношении Александра Лукашенко и 130 белорусских чиновников были введены еще в июле 1998 года. Тогда Лукашенко в течение дня выгнал европейских послов из их резиденций в поселке Дрозды, потому что присмотрел этот поселок лично для себя и своей челяди. Послы уехали, даже не заезжая за вещами. И тогда Брюссель в первый раз ввел санкции.
Через полгода официальный Минск признал, что нарушил Венскую конвенцию, обязался предоставить дипломатам другие резиденции и выплатить компенсации. Санкции были сняты в феврале 1999 года.
В ноябре 2002 года Евросоюз ввел санкции против Александра Лукашенко и еще восьми чиновников высшего эшелона после того, как Минск выгнал из страны миссию ОБСЕ. Через три месяца, в феврале 2003 года, миссии позволили вернуться, и санкции тут же сняли.
В сентябре 2004 года, в пятилетнюю годовщину похищения и убийства оппонентов Лукашенко Виктора Гончара и Анатолия Красовского санкции были введены против четырех силовиков, подозреваемых в организации этого преступления. В «черный список ЕС» попали бывшие министр внутренних дел Юрий Сиваков и секретарь Совбеза Виктор Шейман, командир спецназа внутренних войск Дмитрий Павличенко и тогдашний министр внутренних дел Владимир Наумов. Условием снятия санкций было расследование политических похищений и убийств и привлечение к ответственности виновных. Эти санкции действуют до сих пор и будут действовать ровно до той поры, пока Александр Лукашенко у власти.
К слову, санкции 2004 года не затронули самого Александра Лукашенко. Он оставался вне санкционного списка до 2006 года, хотя его верная фальсификаторша Лидия Ермошина оказалась в черном списке уже в декабре 2004 года вместе с командиром минского ОМОНа Юрием Подобедом. Тогда как раз Александр Лукашенко с помощью Ермошиной провел очередной «референдум», отменивший конституционное ограничение двух президентских сроков, а массовые протесты были жестоко подавлены ОМОНом под руководством Подобеда. Условиями отмены были изменение избирательного законодательства и обеспечение права граждан на мирные протесты.
Сам Лукашенко попал под санкции лишь в 2006 году, после президентских выборов, закончившихся арестом кандидата в президенты Александра Козулина и разгоном палаточного городка на Октябрьской площади. Кроме Александра Лукашенко, в черном списке оказались еще 30 силовиков, судей, сотрудников ЦИК. После освобождения Александра Козулина и других политзаключенных в 2008 году санкции были приостановлены.
А 19 декабря 2010 года, в день президентских выборов, произошло нечто, сравнимое разве что с поджогом рейхстага в 1933 году. Выбитую провокаторами стеклянную дверь в доме правительства власть использовала для развязывания репрессий, кампании всеобщего устрашения, пыток в тюрьмах и произвола. И Европейский Союз не просто возобновил санкции, но упростил бюрократическую процедуру. Список был открытым, и после каждого суда на арестованными 19 декабря в него автоматически добавлялись гэбэшники, прокуроры, судьи, следователи, затем — начальники тюрем и колоний. Конечно, еще до всяких судов туда вошли все высокопоставленные силовики и члены правительства, а еще — ректоры вузов, изгонявшие политически активных студентов, и государственные пропагандисты, которые потом долго кричали, что «журналистика вне политики».
И на этот раз Европейский Союз требовал в обмен на снятие санкций освобождения и реабилитации политзаключенных, значительного улучшения в области соблюдения прав человека (ключевое слово — значительного), верховенства права и демократических принципов. Потом, правда, о реабилитации как-то говорить перестали —
ну и что, что у освобожденных из тюрем кандидатов в президенты-2010 на восемь лет судимость и поражение в правах?
О соблюдении прав человека и демократических принципах — тоже. Подумаешь, самый популярный независимый ресурс «Хартия‘97» после 19 декабря вынужден работать за границей, его главный редактор Наталья Радина бежала из страны после выхода из тюрьмы под подписку о невыезде, невинная FM-станция «Авторадио» была закрыта в 2011 году просто за то, что во время избирательной кампании крутила предвыборные ролики кандидатов Андрея Санникова и Владимира Некляева.
Санкции 2011 года Евросоюз применил с формулировкой «за грубое нарушение международных избирательных стандартов, репрессии против гражданского общества и оппозиции». Но про избирательные стандарты теперь никто даже не заикается: достаточно было свидетельства наблюдателей, что в день голосования «на избирателей не оказывалось давление». То есть на участках по почкам не били. А что на досрочное голосование гнали военнослужащих по команде и студентов под угрозой отчисления — так это ладно, их ведь тоже не били. И выводы спецдокладчика ООН по ситуации с правами человека в Белоруссии Миклоша Харашти о том, что результаты подтасованы, а голосование шло с многочисленными нарушениями, — вообще мелочь. Зато, как заметил тот же докладчик, насилия не было.
Все это напомнило попытки Совета Европы принять Белоррусию в свои ряды. Список требований все уменьшался и уменьшался, пока не осталось одно: мораторий на смертную казнь. Как только это было официально озвучено — на той же неделе два смертных приговора были приведены в исполнение с полным информированием населения. То же самое может произойти и сейчас. Я не о смертной казни, а о новых политзаключенных.
Конечно, тогда, после 19 декабря 2010 года, Европа не имела возможности вмешаться и остановить репрессии в Белоруссии. Не могла пресечь пытки в тюрьмах и приговоры (вообще-то, конечно, могла, но с помощью совсем других санкций, не визовых, и речь сейчас не о том). Визовый черный список — это скорее жест моральный: «Мы у себя в Европе палачей не принимаем».
А снятие санкций — это признание в собственной аморальности.
Да, это не окончательная отмена, а лишь приостановка на четыре месяца. И визовые санкции могут вступить в силу в любой момент. Но следует вспомнить, что в этом списке раньше было почти 190 фамилий. Сейчас — 140. А полсотни карателей вычеркнуты из черного списка только потому, что ушли на пенсию или сменили работу.
Председательша ЦИК Лидия Ермошина, которая уже двадцать лет фальсифицирует выборы, советуя белорусам варить борщ, а не отстаивать свои права, теперь махнет в Рим. Выходит, двадцать лет подряд нарушать все законы, от Конституции до избирательного кодекса, — можно. Бросать людей в тюрьмы — можно. Убивать и пытать — можно. И после этого ехать наслаждаться бархатным сезоном во Франции или Италии. Потому что главное — в нужное время в нужном месте выпустить из тюрьмы шесть человек, как это сделал Лукашенко в августе, «обнулив» список политзаключенных.
