За час до официального обнародования доклада его подробностями поделился со мной родственник одного из погибших пассажиров. В смс он написал следующее:

«Боинг» МН17 был сбит из установки «Бук» ракетой серии 9М38 либо ее модернизированной версией 9М38М1 с боевой частью 9М314М (точного ответа комиссия так и не представила — П.К. ). Ответ на вопрос, кто нажал на кнопку и откуда был произведен запуск (главная интрига — П.К. ), они не дали. Отвечать на наши вопросы также не стали».

Через час я услышал эти же сведения от официального представителя расследовательской группы Тибе Йостра. С важными дополнениями — в докладе было подчеркнуто, что украинские власти осознавали, что пространство для полетов гражданских самолетов может быть небезопасно. Равно как и «Малайзийские авиалинии» осознавали возможные риски, прокладывая для лайнера маршрут над территорией конфликта. При этом в докладе отмечается, что на момент трагедии в небе над зоной конфликта также находилось еще три коммерческих судна. «Никто тогда не мог знать наверняка, что высота в 10 000 метров является опасной. Риск был, но почему это никого не остановило? Почему в тот момент данную угрозу не восприняли всерьез? Эти вопросы остаются. <…> Российские власти заявили нам, что по характеру повреждений невозможно опознать точно, какого типа была ракета. Но мы считаем по-другому. Также мы вычислили примерную территорию, с которой производился запуск. Это зона в 320 квадратных километров на востоке Украины».

Что интересно — в материалах и на картах, представленных в докладе, указывается, что концерн «Алмаз-Антей» активно сотрудничал с международной комиссией и представил ей свои расчеты. Согласно им, как указано в докладе голландской стороны, зоной запуска является квадрат между населенными пунктами Первомайское и Степановка. Что примерно соответствует приоритетной версии европейцев о запуске «Бука» из района, контролируемого сепаратистами. Таков вывод «Алмаз-Антея», представленный комиссии в Нидерландах.

Напомню, что жители Зарощенского в интервью «Новой» опровергли запуск «Бука» из окрестностей села, а также сообщили, что на момент катастрофы МН17 Зарощенское находилось под контролем ДНР.

Презентация доклада проходила на военной базе Хилзе-Рейн, на самом юге Нидерландов. Полторы сотни журналистов со всего мира разделили на несколько групп, которые могли попасть в ангар с обломками «Боинга» лишь по очереди. Сам доклад в течение 15 минут зачитывал прессе представитель министерства безопасности и юстиции Нидерландов Тибе Йостра. Впрочем, всех журналистов предупредили по электронной почте еще накануне, что задавать вопросы господину Йостре не будет никакой возможности. «Он лишь зачитает доклад и уйдет», — говорилось в емейле.

Журналисты негодовали. Репортеры крупнейшего в стране медиахолдинга RTL агитировал коллег выразить протест против такого решения властей. «Задавать вопросы — наша работа! Почему они отказывают нам? Или они боятся, что если доклад будет пустой, то мы завалим их вопросами?».

С Хансом де Борстом, отцом 17-летней Элисмике, летевшей тем рейсом, мы встречаемся за день до публикации доклада. Никто из родственников еще не в курсе деталей — с докладом их начнут знакомить одновременно с журналистами. Потому при встрече Ханс первым делом спрашивает, известно ли мне уже что-то из материалов расследования и есть ли утечки.

— Я жду этот день последние пятнадцать месяцев, — говорил де Борст. — Со всех сторон плодились одни лишь спекуляции и никакой правдивой информации. Но, конечно, можно примерно догадаться, каково может быть содержание этого документа. Никто не ждет, что будут объявлены виновные, но мы по крайней мере будем знать, что стало причиной трагедии и почему умерли наши близкие. Нам нужно это, чтобы жить дальше.

— Но доклад не укажет на виновных.

— Я склоняюсь к тому, что по «Боингу» стреляли сепаратисты из установки «Бук», которая попала к ним из России. Думаю, они не хотели сбивать пассажирский борт, они были уверены, что стреляют по транспортному украинскому самолету.

— Об этом говорят многие.

— Да. Но боюсь, завтра никто не подтвердит нам, правда это или нет… Я все время себя спрашиваю: почему это случилось с моей дочерью? Мы даже тогда и не знали ни о какой войне. Мы жили, как мы думали, в безопасном мире. Он и сейчас кажется таким. Посмотрите: светит солнце, по городу ходят счастливые люди. Но почему случилось то, что случилось? Кто это сделал и почему мы до сих пор не знаем этого человека? Недавно я побывал в Ньюкасле, у родителей парня, который тоже был в «Боинге». Он любил футбол и ездил почти на все матчи ньюкаслской команды. Он летел тем рейсом на игру. Его родители тоже спрашивают себя, за что он погиб? В тот день, когда я приехал, футбольный клуб Ньюкасла проводил матч у себя дома. И в какой-то момент весь стадион встал и приветствовал его родителей и меня.

Мы познакомились с Хансом еще в июле, когда отмечалась годовщина трагедии. Дома у Ханса всюду были развешаны фотографии дочери. Самая большая висела на всю стену в гостиной, там, где обычно у многих россиян висит телевизор. Сегодня мы встретились в сквере в центре Гааги. Ханс предложил посидеть на скамейке — на солнце.

— В следующем году я хочу поехать на место крушения, — говорит он. — Я немного волнуюсь из-за этого. И знаете что, может быть, вы составите мне компанию там?

— Было бы неплохо, — говорю. — Но в «ДНР» я теперь персона нон-грата.

— Но, может быть, к тому времени все изменится? — говорит Ханс. — Мы с другими семьями хотели посадить там наши семена подсолнухов. Самолет упал на поле с подсолнухами, и мы хотели посадить их там снова. У меня во дворе они почему-то не растут.

Робби Улерс, потерявший в той трагедии свою племянницу, рассказал мне, что не ждал от доклада никаких прорывов.

— Мне давно стало ясно, что слишком много политики вокруг этого расследования и слишком мало реальных дел. Таков мой взгляд. Я не доверяю ни одному из правительств, которые водят нас за нос и проворачивают свои дела. Вы сами верите, что маленький человек (small person) может добиться правды?

— По крайней мере в Голландии больше шансов.

— Да. Скажем, если завтра люди увидят, что расследование ни к чему не привело, что оно не дало нам никаких ответов, — люди будут возмущены. Думаю, нам скажут завтра то, что мы знаем и так.

— Но на что вы бы хотели рассчитывать?

— Конечно, на данные со спутников! Я служил в голландской армии, был в Югославии, и даже в 90-е годы спутники всего мира наблюдали за войнами, что тогда говорить про наше время. За той войной, я уверен, наблюдали спутники многих стран, и пусть не говорят, что снимков не существует, это полная чушь.

— Возможно, снимки будут представлены на презентации второго — уголовного — расследования?

— Думаю, да. Оно должно поставить точку. Потому что для нас очень важно, кто нажал на кнопку. Кто этот человек и кто командовал им. Это один из главных вопросов. Меня кто-то спросил: ну и что же ты сделаешь, если перед тобой окажется этот тип? Я не знаю, но хорошо бы он ощутил все то, через что прошли мы. Люди, нажавшие на кнопку, должны понести наказание. Не важно, кто это будет: русские или украинцы, военные или боевики. Мы хотим знать точно.

Амстердам—Хилзе-Рейн