К контрольно-пропускному пункту на границе Словении и Австрии рядом с городом Шпильфельд двое сирийских мужчин катят детскую коляску: в коляске их рюкзаки. Путь беженцев близится к концу, мытарств и пеших переходов по диким полям под палящим солнцем больше не будет. Все преграды, все опасности позади. Багаж больше не обуза.

На обочине сидят люди, несколько семей из Ирака. Около этих же обочин останавливаются машины — это местные подвозят беженцев до границы. Бесплатно. Сами беженцы плохо ориентируются. В словенском лагере волонтеры мне рассказывали, как беженцы спрашивают: «А мы уже в Вене?»

Еще не в Вене — но осталось не много.

Останавливается небесного цвета «Мерседес», высокая роскошная блондинка подходит к отцу семейства Айату, показывает пакет со сладостями:

— Можно я угощу ваших детей?

Айат выглядит как денди — замшевые ботинки, белая футболка в обтяжку, как будто это он должен сидеть в «Мерседесе». Но у нас нет «Мерседеса». Мы закидываем на спину рюкзаки и идем к КПП. Несколько дней назад министерство обороны Австрии заявило об усилении контроля, обещало выставить солдат из разведывательного и артиллерийских батальонов. В целом это означает, что граница и здесь закрыта — просто называется это по-другому. И все же мы знаем, что некоторым беженцам удается здесь пройти. Не так уж она непроницаема, эта граница.

Пока мы идем, нас нагоняет еще одна семья, и еще, и еще. Так на подходах к границе мы разрастаемся до ста пятидесяти человек. Перед нами — шестеро полицейских в ряд. Статные, ноги на ширине плеч. Смотрят нам в глаза, но не злобно. Один даже отступает шаг назад, чтобы мы все влезли в кадр на его айфоне.

— Я знаю вашу ситуацию, но ничего не могу сделать, — будто извиняясь, говорит молодой полицейский в окошке. — Это новый приказ, реакция на немецкую политику. Они закрыли границы, мы тоже вынуждены вас здесь остановить. Вы нелегалы.

Толпа в недоумении. Кто-то на арабском просит всех сесть. Послушно люди опускаются на асфальт, готовые сидеть столько, сколько нужно. Трое взрослых мужчин сосут чупа-чупсы, спокойно ожидая развязки. Местные на пикапе уже привезли сюда гуманитарку: расставили столы, на них — яблоки, вода, предлагают теплые пледы. Но это не вызывает интереса.

Молодой сириец спрашивает меня:

Потребовалось всего пять минут.

— Хорошо, проходите.

Что это было? Мы поднимаемся, хватаем рюкзаки и быстро идем вперед, пока они не передумали. Люди в недоуменном восторге, на грани истерики.

— Thank you, sir, — кричат полицейским, но кто-то поправляет: уже пора говорить «danke».

Полицейские жмут руки радостным молодым парням. Семьи останавливаются сделать селфи, Словения уже за спиной.

Всего через километр, если пройти мимо выцветших придорожных кафе и ночного клуба «Ад», будет палаточный городок. Туда заводят всех беженцев для оформления новых бумаг, дающих право перемещаться по Австрии. В лагере стоят скамейки, но люди все равно опускаются на землю. Отсюда на бесплатном автобусе беженцев развезут в лагеря — кого сразу в Вену, кого в город Грац.

Находятся и те, кому удается выскользнуть из-под контроля государства и доехать на поезде до Вены самостоятельно. Я тоже еду на этом поезде от станции Шпильфельд. На середине пути мы надолго останавливаемся среди лесов. Пожилой австриец идет разбираться к проводникам, ворчит:

— Все это из-за беженцев, наверняка их сейчас высадят и в лагерь отправят!

Его дочка извиняется и полушепотом говорит:

— Просто папа думает, что они вот-вот начнут войну и все такое. Не обращай внимания.

На вокзале в Вене на перроне нас встречают волонтеры — аплодисментами, указывают, куда идти. Из соседнего вагона выходит знакомая мне семья — с ними я провела ночь на границе Хорватии и Словении под дождем. Это тот самый Мустафа, который заботливо предлагал мне спрятаться от дождя в палатке с его мамой и сестрой. Тут и его кудрявый толстенький брат Али. Женщина лет сорока из Сирии плачет, ее обнимает муж. Мустафа объясняет: на какой-то из границ их разлучили, и они несколько дней не могли найти друг друга. И вот — она приехала в Вену, а он стоял, ждал ее на перроне. Знал, что дождется.

Первый этаж вокзала обжили беженцы, здесь сам собой образовался лагерь. Тут едят, спят, ждут. Двадцать четыре часа в сутки можно получить горячую еду, бесплатную сим-карту и даже юридическую консультацию адвоката. Адвокаты рассказывают о возможности остаться в Австрии, составляют список тех, кто решился. Заявление Ангелы Меркель прогремело на весь мир, и теперь многие беженцы пребывают в уверенности, что их ждут только в Германии. Хотя и Австрия прикладывает большие усилия, чтобы обиходить всех этих людей, но часам к четырем вечера у юристов в списках желающих остаться бывает всего фамилий десять.

В конце зала — детский уголок, застеленный коврами и забросанный разными игрушками. На стенах — рисунки, многие дети рисуют флаги своих стран.

Мальчишка подбегает ко мне, трясет мячом и жестами зовет за собой.

— А где твой бейдж? — спрашивают меня подоспевшие волонтеры. Они думают, что я тоже тут работаю. Быстро клеят мне на свитер бумажку с именем. Говорят, раньше волонтеров тщательно отбирали, но теперь ситуация критическая — слишком много беженцев. Берут уже всех.

Абдула из Ирака в красной футбольной майке пасует мне мяч, мы начинаем матч. Взрослые смотрят на нашу игру с недовольством, насупившись — мы сразу же попадаем мячом по голове какому-то парню, пытавшемуся пообедать гречкой, потом чуть не пробиваем потолок. Мяч все время вылетает через автоматические двери на улицу Карла Поппера прямо на трамвайные пути.

Детям некуда девать энергию — их родители измотаны долгой дорогой и просто лежат на одеялах у стены. Сколько дней они уже в пути? Я уже семнадцать, а они?

Этажом выше кипит взрослая жизнь: за билеты на поезд до Германии случаются настоящие битвы. Туристы стоят отдельной очередью, и беженцам билет урвать очень трудно — есть только на послезавтра, и то — первый класс, около 90 евро. У многих поезд только через день, но они не принимают приглашение поехать на бесплатном автобусе спать в бесплатную гостиницу. Боятся. Отец Абдулы Хайдар, например, говорит:

— А вдруг там хуже, чем здесь, вдруг там неспокойно? Тут у нас уже есть местечко, — и обводит взглядом свои «владения» — несколько пледов, вокруг которых сложен их скудный багаж. В Ираке он и его жена имели работу, дом, но пришлось уехать — с тремя детьми, кроме Абдулы у них еще две дочки.

На вокзал приходит моя знакомая англичанка Филиппа, мы были вместе волонтерами в детском доме для особенных детей в Псковской области этим летом. Она получила работу в Вене и иногда тоже приходит сюда помогать беженцам. Уже завязалась игра в баскетбол, Маджид кидает ей мяч, Филиппа забрасывает мяч в подвешенную корзину для белья. Пацаны обнимаются, когда наша команда вырывается вперед. Пожалуй, первый раз за долгие недели пути они снова ощущают себя детьми. Поезд в Германию у всех только завтра, у нас есть еще несколько часов детства.

Шентиль (Словения) — Шпильфельд, Вена (Австрия)