Фото автора

До карельского поселка Великая Губа от Петрозаводска около трех часов езды. Машину кидает из стороны в сторону, она подпрыгивает на выбоинах, шофер материт дорогу, которую построили финны еще в сороковые годы. Именно по этой дороге каждый день будут возить школьников из школ Великой Нивы, попавших под оптимизацию, в школы Великой Губы.

Проезжаем Великую Ниву, издалека видим Ламбасручей — деревню, в которой родители в знак протеста отказались вести детей на сентябрьскую линейку.

Эти села оказались в центре крупного скандала летом — родители взбунтовались против оптимизации. Из-за нее в Медвежьегорском районе уже закрыли школу в поселке Космозеро, а в школе в поселке Великая Нива остались лишь начальные классы.

Последней каплей стало решение министерства образования Карелии об уплотнении классов в оставшихся школах: «классы-комплекты» должны были объединить детей разного возраста. В школе Ламбасручья после увольнения большинства педагогов один учитель будет вести урок английского одновременно для учеников пятых, шестых и девятых классов. Тем не менее министр образования Карелии Александр Морозов уверен: оптимизация улучшит качество образования и сделает школы более конкурентоспособными.

Оптимизация — следствие кремлевской политики, однако вслух в Карелии говорить об этом не принято. В апреле Москва потребовала от республики отдать федеральной казне полтора млрд рублей, пообещав взамен три млрд кредита.

Глава комитета по образованию, культуре, спорту и делам молодежи карельского парламента Андрей Рогалевич вспоминает, как судьба полутора миллиардов была решена за одно заседание — сразу в трех чтениях. «Мы санкции создаем сами для себя, — говорит он. — Из 91 школы, попавшей в приказ об оптимизации, 65 — в сельской местности».

Республиканские власти быстро перевели стрелки на муниципалов и предложили им самостоятельно искать деньги на технический персонал школ (гардеробщиц, поваров и т.д.). Глава Великогубского поселения Медвежьегорского района Игорь Панкратов было взбрыкнул, бросив депутатам Заксобрания Карелии: «Какой хозяин, такое и хозяйство!» Но потом как-то сник: «Какая разница, кто губернатор, кто бы ни пришел — он столкнется с теми же проблемами».

На заседании депутатов Великогубского сельского поселения депутат Галина Аверьянова попыталась выяснить у Панкратова, правдивы ли слухи о грядущей оптимизации, тот ответил обтекаемо: мол, денег не хватает, надо думать.

У Аверьяновых в Великой Губе большой уютный дом, на кухне мерно кипит чайник, телевизор показывает новости. Хозяйка язвительно произносит: «Про Америку с Германией посмотрели, давайте хоть про нас поговорим». И выключает телевизор.

Семья Аверьяновых. Фото автора

У Галины внук школьник, и для нее это очень личная история. 14 мая она ездила на сессию депутатов в Медвежьегорск, где глава администрации Медвежьегорского района Владимир Карпенко сказал: «Денег в бюджете нет и не будет. Если у вас нет денег в кошельке, вы же не покупаете шубу и машину? Раз в кошельке денег нет, надо ужиматься».

В ответ летом сельчане провели несколько импровизированных родительских собраний. Родители школьников писали премьеру Дмитрию Медведеву и главе Карелии Александру Худилайнену, просили уберечь от оптимизации сельские среднеобразовательные школы.

В акциях протеста участвовала и сотрудница администрации Великой Губы Евгения Ильина, после чего ее обвинили в нарушении закона «О муниципальной службе РФ». Оказывается, она «допустила в социальной сети «ВКонтакте» не обусловленные ее должностными обязанностями неоднократные высказывания, суждения и оценки в адрес выборного должностного лица местного самоуправления, главы Великогубского сельского поселения и органов местного самоуправления».

Женя Ильина, мама восьмилетнего Максима, мрачно смотрит в стол, ведь коллеги, которых она считала друзьями, на заседании комиссии администрации по соблюдению требований к служебному поведению муниципальных служащих проголосовали против нее. Решается вопрос об увольнении. «Наша экстремистка», — невесело шутит мать Жени, Галина Аверьянова.

Женя была одним из инициаторов собрания родителей в местном ДК — 27 августа хотели обсудить злополучную оптимизацию. Объявления о сходе напечатали 25-го, а 26-го расклеили в Великой Губе, Ламбасручье, Великой Ниве и Космозере. За ними по пятам носился глава поселения Панкратов, который вместе с участковым срывал листовки. Тогда же он получил бумагу из Медвежьегорска о подготовке несанкционированного выступления селян. После сигнала из райцентра Панкратов обратился в ФСБ и полицию, обвинив родителей в экстремизме. Спрашиваю Панкратова, зачем он это сделал? Он отвечает, выдержав небольшую паузу: «Это вопрос государственной безопасности, поскольку если бы не отреагировал, то попал бы в опалу у органов».

Сидим с Панкратовым в холодном кабинете обшарпанного здания администрации, на стене — портрет Путина. Панкратов не злыдень, а деревенский мужик, который устал. Он плохо знает законы, считает, что экстремизм — это «не согласованные с властями действия людей», и ругает районных активистов, в частности, председателя общественной организации «Заонежье» Валентину Сукотову, которая, по его мнению, и взбаламутила граждан. «Я обозвал их группу «ВКонтакте» «Голосом Америки», потому что им всегда все плохо. Я этот голос слушал в СССР: дадут факты, смешают с чем-то непонятным и получат противоположный смысл».

Собрание в ДК родителям провести не удалось: поселение в поисках экстремистов наводнили силовики. Тогда решили собраться за чашкой чая на кухне Аверьяновых—Ильиных, благо знакомый юрист подсказал, что на частной территории собираться можно и без санкции властей.

«В итоге приехавших из Ламбаса, Космозера, Великой Нивы собрали у нас. Почитали вместе отписки из госорганов, обсудили ситуацию. Тогда же нам родители из Ламбаса сообщили, что не собираются вести детей на 1 сентября, поскольку не были услышаны. Их аж трясло», — рассказывает Ильина. Жителей Ламбасручья, как выяснилось, трясло еще и потому, что свое собрание, запланированное на 26 августа, они провели в картофельной яме.

«Они хотели провести собрание в Доме досуга, но их не пустил туда какой-то гаишник, — продолжает Ильина. — Тогда они попытались собраться у кого-то дома, но полицейские ездили по избам и искали, где проходит собрание. В результате человек 30—40 побрели партизанскими тропами к какой-то яме».

После предоставления «площадки» под родительское чаепитие Ильиной пришлось пообщаться с местным участковым Василием Прониным. Полицейского интересовали два момента: поведет ли она своего ребенка на линейку и кто организатор протеста, поскольку в Медвежьегорской администрации уверены, что «всем заведует Сукотова, которая хочет чуть ли не революцию».

— Еще он сказал, что мы, не осознавая того, вмешаны в чью-то политическую игру. И напоследок пригрозил: если будет бойкот, то могут посадить на 15 суток.

Юлия Никифорова, мама 11-летнего Савелия и 5-летнего Назара, жалуется, что ее старший ребенок, находящийся на индивидуальном обучении из-за задержек в психическом развитии, лишится дополнительных четырех часов в неделю (рисование, лепка, плетение бисером). Юля свою малую родину очень любит, но не исключает, что уедет, потому что «второму ребенку через два года в школу, и если эта оптимизация случится, ничего не останется, как осесть в Петрозаводске».

Юля расклеивала листовки, потому что «хотели поговорить не против наших правителей, а обсудить школьные дела».

— Участковый остановил на дороге, сказал, чтобы не развешивала листовки, а то могут посадить на 15 суток. Потом пригласил на некое собрание 31 августа, я уточнила: «Приходить с вещами или как?» Он ответил, что нет, без вещей, только послушаешь. Спросил еще, почему мы из ДК тогда сбежали тропами.

По ее словам, глава администрации Панкратов настойчиво интересовался, приведет ли она ребенка 1 сентября. «Ответила, что если все не поведут, тоже не поведу». А он мне: «Ты знаешь, что если не приведешь ребенка без объяснения причин, вас могут лишить родительских прав?»

Юля рассказывает, что была шокирована, когда до листовок стали докапываться и требовать выходных данных, ведь «когда торговцы или из Пенсионного фонда приезжают, всегда объявления развешиваем, чтобы народ знал, и не подписываем их никогда».

— Мы о законах-то таких никогда не слышали. Оказывается, должны были предупредить за десять дней, чтобы приехала полиция и охраняла нас, чтобы не случился теракт, — разводит руками Юля.

И Валентина Сукотова из «Заонежья» уже несколько раз объяснялась с полицейскими и даже подписку дала, что не будет нарушать закон об экстремизме. «Почему вцепились в слово «экстремизм»? — переспрашивает Сукотова. — Ну а как еще вызвать сюда ФСБ? У нас болит душа за наш край — фельдшерско-акушерские пункты закрыты, почта тоже, транспорта нет практически, дороги аварийные, теперь добрались до школ».

1 сентября в Великой Губе все же состоялась торжественная линейка — при скоплении полиции и в присутствии районных чиновников. В Ламбасручье 15 учеников из 26 бойкотировали День знаний (о чем родители уведомили администрацию школы), а в Великой Ниве, где осталась лишь начальная школа, в первый день нового учебного года никто не пришел: здесь не вычищены выгребные ямы и протекает кровля.

Линейка в Великой Губе. Фото автора