СюжетыОбщество

Системная гематома

Кто ответит за гибель трехмесячного ребенка?

Этот материал вышел в номере № 91 от 24 августа 2015
Читать
Кто ответит за гибель трехмесячного ребенка?
Фото автора
Фото автора

Виновные в смерти Родиона Тонких, изъятого из семьи и помещенного в больницу, могут уйти от ответственности. Так считает отец погибшего, Максим Тонких. Его сына забрали из дома здоровым, а из больницы вернули бездыханное тело с гематомами. Возбуждено уголовное дело, назначена судебно-медицинская экспертиза. Однако кубанский минздрав заявил, что любая информация об этом чрезвычайном происшествии — «не более чем спекуляция и не может считаться достоверной». Между тем трагедия выплеснулась на экраны едва ли не всех федеральных телеканалов, заставила говорить о здравоохранении, системе детской опеки, полицейских отделах по делам несовершеннолетних. И о том, что при новой кубанской власти проблемы во всех этих сферах остались прежними.

Усни

С отцом погибшего ребенка идем на поселковое кладбище. «Родион у нас не болел, не кашлял, грудь отлично сосал, пальчик хватал, — рассказывает Максим. — А после больницы у него на лице был огромный синяк. Мы в открытом гробу его хоронили, все это видели, многие сфотографировали». Кума семьи Тонких, Лариса Орехова, показывает на мобильнике фото умершего. Синяк на левой щеке действительно огромный.

Супруга Максима, Виктория, с трехлетней дочерью Илоной сейчас в Краснодаре. После смерти малыша к ним заявились какие-то врачи, которые вдруг предложили пролечить Илону. Теперь Максим боится, что на супругу надавят, чтобы замять историю. А он хочет, чтобы виновных нашли и наказали: «Иначе другие дети в этой больнице гибнуть будут».

На поселковом кладбище могил совсем немного, а вместо земли — каменистый грунт. Как его копают, непонятно. В двух шагах, за бетонным забором, гудит электроподстанция, а чуть дальше высится громадная башня цементного завода. Солнце заползает за гору, отступая перед сумерками. Согнувшись у креста с фотографией, Максим едва слышно шепчет: «Спи, отдыхай».

Семья и школа

Когда Максиму самому было три месяца, его нашли в целлофановом пакете на мусорке. Это случилось в Новороссийске 26 лет назад. Максима тогда определили в новороссийский детдом. Теперь у него однокомнатная квартира, которую ему дали как круглому сироте. Дом — блочная трехэтажка, в которой живут такие же сироты.

Сидим на кухне, он вспоминает детдомовские методы воспитания: «Били колючими кустами роз. Привязывали веревками к кровати, закрывали на ночь в туалете. Иногда заставляли приседать до изнеможения или отжиматься». Максим говорит об этом жизненном опыте с легкой улыбкой.

После детдома его определили в интернат станицы Березанской. Рассказывает, что там было полегче, даже кормили вдоволь. А после интерната, в 2006 м, поступил в ПТУ. Эту аббревиатуру Максим расшифровывает по-своему: «Помоги тупому устроиться». И опять улыбается.

Получив специальность штукатура-маляра, в 2008 м он вернулся в Новороссийск и устроился грузчиком на местный хлебозавод. Там и познакомился с Викой, тоже детдомовкой. В очереди на квартиру стояли 5 лет. Денег на свадьбу не было, просто расписались в ЗАГСе. А когда наконец получили жилье, Вика родила Илону. В мае 2015 года появился Родион…

Унесенные в больницу

Все предыдущие годы семья Тонких стояла на учете как малоимущая. Так что верхнебаканские чиновники были в этой квартире частыми гостями. После появления второго ребенка они вызвали Максима и Вику в верхнебаканскую администрацию: «Сделали предупреждение, чтобы устроились работать». В поселке два цементных завода, но, по словам Максима, туда не устроишься. «Там в основном гастарбайтеры, местных почти не берут».

Он ездит на работу в соседний Новороссийск: полчаса на электричке туда, а потом обратно. На городском железнодорожном вокзале работает уборщиком, получает 11 тысяч в месяц. Чиновники постоянно приходили и требовали, чтобы в холодильнике были продукты.

Шестого августа женщина-полицейский вместе с двумя соцработницами изъяли малышей. У соседа по этажу стоит камера наблюдения. Видео изъятия есть в интернете: истошные детские и женские крики, под которые соцработницы уносят малышей на руках. «Они не представились, не оставили никакого документа, просто унесли детей. А через два дня принесли Вике на роспись какую-то пустую бумагу», — рассказывает Максим.

Илону и Родиона поместили в детскую больницу поселка Мысхако в черте Новороссийска. Дети не болели, просто помещать их, по моим сведениям, больше было некуда. Через пять дней, вечером 11 августа, соцработницы появились опять, но уже у подруги Виктории Тонких, Ларисы Ореховой. «Сказали, что мальчик умер. Сказали, что, может быть, была инфекция», — объясняет Лариса. Утром 12 августа позвонили уже Вике. Но родители Родиона поехали не в морг, а в Следственный комитет и прокуратуру, где заявили о преступлении.

Почему забрали детей?

Соседи Тонких — Катя Ростова и Вика Вишневская. Их дети бегают рядом на площадке. «У Вики срач был жуткий, грязь постоянная. А по телевизору говорят, будто все благополучно было», — возмущается Катя. «Девочка у них сухие макароны ела или хлеб макала в масло на сковородке. Ни первого у них, ни второго на обед не было, — добавляет Вика. — Девочка как зайдет ко мне, увидит еду и твердит «ням-ням». Я сама сирота, но у меня детей не забирают». Правда, обе соседки подтверждают: супруги Тонких не пили и детей не били.

Органы опеки — это Управление по вопросам семьи и детства. В кабинете у начальницы — портрет Путина, над ним икона Богородицы. Начальница, Татьяна Зрожевская, показывает мне электронное письмо: какая-то дама, очевидно, насмотревшись телевизора, называет ее ведомство «фашистским бандформированием» и «шпионской НКО». «Мои сотрудники детей из семьи не забирали! — говорит Татьяна Зрожевская. — Дети забирались по акту полиции». По словам начальницы, на видеозаписи видно, что детей уносят не ее работники.

Зрожевская показывает мне фото из квартиры Тонких: холодильник с абсолютно пустыми полками, коридор и ванная с небрежно разбросанными вещами. «Его много раз на работу устраивали, но он работает и бросает», — объясняет Татьяна Зрожевская.

Изъятие из семьи — крайняя мера. Вначале органы опеки выносят постановление, затем в недельный срок постановление должен вынести мэр, после чего опека сообщает об изъятии в прокуратуру. Как говорит Зрожевская, с 2008 года по сегодняшний день таких изъятий ее ведомство не проводило вообще.

Звоню в полицию Приморского района, в отдел по делам несовершеннолетних, чья сотрудница участвовала в изъятии малышей. Спрашиваю: на каком основании забирали? Начальница отдела Наталья Недотекина общаться не хочет: «Все комментарии дает Виталий Барков». Это начальник Управления МВД по Новороссийску, но с ним меня не соединили и отфутболили в пресс-службу новороссийской полиции, а руководитель пресс-службы Ольга Степанова, в свою очередь, переадресовала в Следственный комитет: «Они ведут расследование, к ним все вопросы».

Врачи с границами

В справке о смерти Родиона Тонких указана причина: «а) отек мозга; б) очаговая травма головного мозга; в) контакт с тупым предметом с неопределенными намерениями». Следственный отдел Новороссийска возбудил уголовное дело по части 2 статьи 109 УК — «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом профессиональных обязанностей». Зато кубанский минздрав ссылается на то, что судебно-медицинская экспертиза еще не готова. Делают ее, к слову сказать, в Краснодаре.

Что могло произойти? Мамы на форумах пишут, что малыша могли забыть на пеленальном столике, а он перевернулся и со столика… упал. Проверить это не удалось: в детской больнице поселка Мысхако, где погиб Родион, меня не пустили даже за ворота.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow