Сегодня на Соловках, завтра — в России

— Какие Дни памяти, вы о чем говорите? — Маша, совсем юная барышня, администратор гостиницы, удивленно поднимает брови. — Первый раз слышу.

За последние почти четверть века на Аллею памяти 7 августа в этом году, в традиционный День поминовения жертв политических репрессий, с венками и цветами пришла только группа «Мемориала». Его представители приехали из Петербурга, Карелии, Архангельской области, Республики Коми. И большая делегация зарубежных гостей — из Германии, Франции, Израиля. Польскую делегацию возглавила посол Республики Польша в России Катажина Пелчинска-Налэнч. Поляки приезжают сюда регулярно, начиная с 1989 года, когда Дни памяти впервые широко отмечались на Соловках: по данным архивов НКВД за 1927 год, поляки были четвертыми по численности заключенных в Соловецком лагере после русских, украинцев и белорусов.

Траурный митинг у Соловецкого камня был небольшим — короткие речи, слова памяти и покаяния, цветы, зажженные свечи. И один особенный момент: с прошлого года в этих международных Днях памяти не принимают участия представители Украины, а в прежние годы многочисленная делегация украинцев приезжала на Соловки и из года в год завязывала вышитый рушник на большом поклонном кресте. Сейчас рушник за отсутствующих украинцев повязали члены «Мемориала». Ни власти, ни музей, ни монастырь, ни один житель поселка не пришли в этот день к Соловецкому камню.

— Музей уже с 1994 года нам говорил, что лагерь на Соловках был недолго, что история монастыря намного больше, — говорит Ирина Флиге, руководитель петербургского НИЦ «Мемориал». — По нашим сведениям, сейчас музей даже своим экскурсоводам не рекомендует говорить об истории лагеря. А в Сандормохе администрация Медвежьегорска отменила митинг, думаю, потому, что в прошлом году мы говорили о войне в Украине, о совместной памяти.

В этом году у «Мемориала» с музеем и монастырем (объединять их приходится потому, что настоятелем монастыря и директором музея является один и тот же человек — отец Порфирий, он же в миру — Виктор Шутов) произошел еще один конфликт. Два года назад «мемориальцы» установили плиту в Савватиевском скиту в память о социалистах и анархистах. В этом году гранитная плита с надписью бесследно исчезла.

— Мы спросили у отца Порфирия: «Где плита?» — рассказывает Ирина Флиге. — Он ответил: «Не знаю, ищите!»

Ольга Бочкарева, сотрудник музея, автор экспозиции, посвященной СЛОН в одном из сохранившихся лагерных бараков, рассказала «Новой газете», что в дела музейных экскурсоводов директор не вмешивается, не диктует, что нужно говорить туристам, а что нет. Но экскурсоводам для паломников рекомендовано не акцентировать внимание на лагере. И только на острове Анзер паломникам говорят об ужасах ГУЛАГа, о десятках тысяч убитых там, просят щедро жертвовать на помин их душ.

— Ко мне потом приходят эти туристы с круглыми от ужаса глазами, спрашивают: правда про Анзер? — рассказывает Ольга Бочкарева. — Это прием, чтобы разжалобить паломников и собрать побольше денег. Монастырь вообще старается выжить с острова обычных туристов, местных жителей, хочет подмять все под себя, чтобы единолично распоряжаться всем.

Об отмене Дней памяти Ольга сказала, что в этом году музей проводил в июне свою научную конференцию и в связи с этим перенес даты памятных дней. Возможно, в следующем году все вернется к прежнему порядку.

Но Юрий Бродский, один из самых известных историков Соловецкого лагеря, автор книги «Соловки. 20 лет Особого Назначения», — не так оптимистичен.

— К сожалению, мы снова возвращаемся к тоталитарному времени, — считает он. — Это наша общая трагедия. И то, что День памяти музей попытался заменить, — наша общая беда. Сейчас история лагерей вообще никому не нужна, это установка и светской, и монастырской власти. То, что сегодня происходит на Соловках, завтра будет происходить в России; так всегда бывало: и раскол, и революция, и тюрьма для инакомыслящих — всё это сначала появлялось на Соловках, потом по всей России.

Эту же мысль озвучил и заместитель губернатора Архангельской области Роман Балашов. «Хочется вспомнить слова патриарха Кирилла: по тому, как живут Соловки, можно судить и о том, как будет жить Россия… Сейчас формируется новое отношение к теме репрессий, …на первое место выходит тема новомучеников», — сообщил господин Балашов в интервью газете «Правда Севера».

Куда мы с этого острова?

Реальная жизнь соловчан зависит от смены сезонов: зимой в поселке остаются только те, кому некуда уехать, и те, кто работает здесь в поселковой инфраструктуре, — сотрудники музея, учителя, продавцы, врачи, инженеры и рабочие, обслуживающие коммуникации. И обитатели монастыря. Летом жизнь на Соловках бурлит: огромный наплыв туристов дает возможность местным хорошо заработать, сдавая жилье. Это и обслуживание туристов, торговля сувенирами — основные источники доходов. Правда, торгуют сувенирами и работают с туристами в основном приезжие.

— Поток туристов развратил местное население: народ не работает, а сдает квартиры по тысяче рублей с человека в день, — рассказывает Олег Кодола, сотрудник Туристско-информационного центра, они с женой владеют туристической фирмой. — Они же все бюджетники, зарплаты получают, так что могут просто сдавать жилье. У нас на обслуживании туристов местные не работают: тяжелый график и куда меньше денег, чем от аренды.

Олег Кодола — местный возмутитель спокойствия: он по своей инициативе и за свой счет установил на Аллее памяти камень «Русским, погибшим в С.Л.О.Н.» и добился того, что экскурсионное бюро «Независимые гиды» получило право на свободную работу по всей территории музея-заповедника.

— Нам пытались запретить водить туристов по лесным территориям, — рассказал Олег. — Но здесь же нет военных, это — федеральный памятник, а монастырь только им управляет, а не владеет. Нас обвиняли в пиратстве, а мы не один год говорили: введите входную плату, будем ее платить! Музей ввел плату на остров Заяцкий — и мы платим.

На Соловках Кодола известен и своим сопротивлением властной вертикали: он периодически распространяет по острову печатные боевые листки, в которых протестует против нарушений законов со стороны властей, против вмешательства церкви в жизнь острова. К приезду патриарха Кирилла Кодола тоже собирается напечатать боевой листок, поместив там изображения Христа в рубище и патриарха Кирилла с дорогими часами в лимузине.

По мнению Елены Амброче, главы поселкового муниципалитета, у Соловков есть проблемы куда более существенные. Например, с водоснабжением: остров, окруженный морем, остро нуждается в качественной питьевой воде. Сейчас ее качают из Питьевого ручья, но туда вода попадает из болотистых почв, властям не раз приходилось платить штрафы за плохую воду. Администрация планирует перейти на воду из Питьевого озера, но есть другая проблема — отсутствие канализации во многих домах, в результате чего потери воды в местном водопроводе доходят до 80 процентов. И даже там, где она есть, проблема не решается: на Соловках полностью отсутствует система очистных сооружений.

— Недавно проект очистных сооружений, который разработала петербургская компания, прошел все экспертизы, надеемся, что вскоре объявят конкурс на его реализацию, — говорит Елена Васильевна. — Но мы полностью зависим и от федерального бюджета, и от бюджета Архангельской области, сами такие вопросы не решаем.

Строительство очистных сооружений — отдельная песня: в конце 80-х годов они были практически построены, но из-за общего экономического развала стройка прекратилась. А потом постепенно конструкции разобрали предприимчивые люди. За эти годы через Соловки прошли еще несколько конкурсов на проекты очистных сооружений, потрачены сотни миллионов рублей, но ни один проект не был реализован. Сейчас все содержимое канализации свободно изливается в море. В домах на некоторых участках берега люди даже не могут открыть окна в теплые дни; вонь ощутима и в бухте Благополучия — особенно в безветренные дни. «Говорим туристам: так пахнут водоросли», — вздыхает Елена Амброче.

Пополнение бюджета на Соловках могло бы быть куда более существенным, чем налоги с бюджетников и субсидии области. Но на островах сейчас практически никто ничего не производит. А доходы от туризма — по разным подсчетам, они за сезон достигают нескольких миллиардов рублей — идут на материк, где зарегистрированы все турфирмы. Еще 15 лет назад здесь были большое агаровое производство, масштабная добыча водорослей, деревоперерабатывающий комбинат. Сейчас… ничего. Даже сувениры привозят с материка.

— Раньше летом у меня работало до 160 человек, не считая заготовительных участков, еще — промысловые суденышки, грузчики, весь поселок жил на водорослях, — рассказывает Виктор Павлов, бывший начальник Архангельского опытного водорослевого комбината. — А сейчас в музее работают 160 человек. Испанские и китайские водоросли обходятся дешевле, у нас добывают совсем немного, заготовительные участки есть, но маленькие. Никому не нужен аммонит, агар-агар — он очень дорогой, если натуральный. Используют китайский, в основном искусственный. Да и в таком грязном море, как сейчас, водорослей почти не стало: они любят чистую воду.

Новодел против подлинника

— Посмотрите, какая ровная стена получилась, правда, красиво? — Сергей Шульгин, помощник руководителя проекта реставрации-реконструкции Соловецкого монастыря, который реализует компания ЗАО «БалтСтрой», показывает на белые стены. — До конца осени поставим новые кресты. К сожалению, проектная документация у нас только что вышла — с новыми материалами и технологиями. Это все идет в рамках программы по развитию Соловецкого архипелага.

Сейчас монастырь похож на строительную площадку: рабочие — бригады с Украины — трудятся до позднего вечера, стараясь к приезду патриарха закончить основные работы. На вопрос — не смущает ли его, что в историческом пространстве, охраняемом ЮНЕСКО, появляется новодел, — Сергей Шульгин даже обижается: «Новодел — это когда новый фундамент и новые стены, а у нас — воссоздание».

— У нас есть орган охраны — бывшее управление Росохранкультуры по Северо-Западу, — говорит Шульгин. — И автор проекта регулярно приезжает для контроля.

По мнению Ларисы Петровской, заведующей отделом учета и хранения объектов культурного наследия ФГУК «Соловецкий государственный историко-архитектурный и природный музей-заповедник», проблема с так называемой реставрацией в Соловецком монастыре — общая для всей России.

— Если мастера-реставраторы Германии, Чехии постараются использовать все крупицы сохранившихся аутентичных материалов, а новые только встроят там, где это крайне необходимо, то у нас — крупицы подлинного вставят в новые полы, стены, — говорит Петровская. — У них на виду будет подлинное, у нас — новодел с вкраплением старины. Это не реставрация, я еще не сформулировала для себя, как назвать этот процесс. Оценить степень аутентичности может специалист: вы входите в помещение — или история дышит, или она не дышит. Здесь во многих местах — нет…

Существует на Соловках и прямая угроза разрушения сложившегося историко-культурного ансамбля — строительство нового здания музея. Большое здание предполагается воздвигнуть на берегу Святого озера, в прямой видимости монастыря. Сейчас, как рассказала Лариса Петровская, там, несмотря на протесты ЮНЕСКО, идет стройка, и уже почти завершен первый этаж.

— Я дважды выступал против этого проекта на специальном совещании в Минкульте и на специальном совещании комиссии в Госдуме, — говорит Михаил Мильчик, член Советов по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга и Министерстве культуры РФ, автор проекта охранных зон на Соловках. — Туда 2 июня 2014 года выезжала группа комиссии по культуре Общественной палаты, возглавлял группу Пожигайло. Мы были единодушны: то, что там собираются строить, недопустимо, по результатам этой поездки послали письмо Мединскому. Но монастырь продолжает продвигать свою идею.

По мнению Мильчика, ничего нового строить на Соловках не нужно, есть проект размещения обширной музейной экспозиции в тех исторических зданиях, которые уже стоят на острове. Это, по мнению экспертов, должен быть не единый огромный центр, а экспозиции в разных местах. Но за синим забором на берегу озера кипит стройка.

— Наш петербургский ВИПС разрабатывал проект, они мне его показали, — рассказал Михаил Исаевич. — И сказали, что параметры — объемы, местоположение — заданы монастырем. Это — абсолютное нарушение охранного законодательства!

Но, похоже, нынешнюю соловецкую власть такое положение вещей мало волнует.

«Наши пути с «Мемориалом» разошлись»

Так считает директор музея Виктор ШУТОВ (отец Порфирий)

— Виктор Владимирович, Дни памяти впервые прошли без участия музея и монастыря. Почему?

— Мы в этом году предложили всем желающим иную программу Дней памяти. Провели большую научную конференцию, на которую откликнулись серьезные научные силы. В связи с 120-летием Созерко Мальсагова, участника побега с Соловков, приехала большая ингушская делегация. Были и потомки известного узника СЛОНа Георгия Осоргина. «Мемориал» мог также принять участие, но он остался в своей традиции. Они любят митинги, акции. Такие вещи больше подходят политическим движениям, а нам — и музею, и монастырю — все это чуждо по самой природе.

— Но почему музей не пришел? Это ведь не то же самое, что монастырь?

— Куда приходить? Раньше была совместно составленная программа мероприятий. Теперь мы вовсе не знаем о программе «Мемориала». А у них своя повестка дня, включая конфликты, которые они создают: в прошлом году самовольно установили в лесу некий памятный знак, в этом — нас обвинили в его пропаже.

— История 20—30-х годов — часть истории монастыря или нечто, стоящее отдельно?

— В глазах Церкви — это прежде всего страница мученичества и исповедничества. В этом смысле 20—30-е годы продолжают духовную историю православной обители. С точки же зрения природы власти, та власть была диаметрально противоположной монастырской, были порядки христианские, стали антихристианские.

— Знаю, что недавно сюда приезжал Тодор Крестев, что ЮНЕСКО очень обеспокоено: новое здание музея вызывает критику.

— Проект будущего здания музея на протяжении 2012—2013 годов обсуждался на специальном экспертном совете при губернаторе Архангельской области, в интернете, остановились на шестом варианте. Целый год шло рабочее проектирование, в этом году вышли на строительную площадку — и тут поднимается волна критики. Остановить работу, проект изменить, снова проводить экспертизу? Это займет год! А на дворе экономический кризис. В итоге очень реальная перспектива получить в центре поселка брошенную стройку, каких здесь предостаточно из-за похожей ситуации 1986 года…