В защиту гуглоязыка

Лари Пейдж и Сергей Брин создали новую компанию Alphabet, которая будет управлять Google. Сколько бы миллионов комментаторов ни откликнулись на рождение «Алфавита» банальным «в начале было слово», они вряд ли ошибутся. Что делают творцы «Гугла» с нашим миром и нашим сознанием, когда предлагают новые названия своим умным продуктам? Такого, которого либо вовсе не было прежде, либо оно было чуть-чуть другим.

Они, очевидно, уже успели создать для нас новый язык. Иногда ключевые слова этого языка получают от «Гугла» лишь пеструю окраску букв и оттенок гуглозначения, едва отличимый от исходного. Например, «Глубоко ныряющий дух» — DeepMind — отправляет нас учиться, а вот Calico — это медицинский проект, который должен позволить человечеству ни много ни мало научиться грамотно жить, оттягивая старость, входить в пространство возраста нарастающей беспомощности с поднятым забралом. По-итальянски и по-испански calico — это коленкор, kaliko и по-немецки тоже — коленкор, миткаль, перкаль, ситец. Словечко не самое частотное, а в русском ухе отзывающееся каликами перехожими и просто калеками, имеет все шансы войти и в русский язык в своем гуглозначении. Таково уж явление паронимии — склонность присоздавать к слову (своему или иностранному) новое значение или оттенок значения по созвучию.

Легкий русский акцент мы услышим и в слове loons — в воздушных шарах, к которым прикреплены антенны для обеспечения приема сигнала где-нибудь у черта на рогах, но тоже в под-loon-ном мире.

Nest занимается удаленно управляемыми термостатами и дымочуями. К обычному привычному «гнезду» (от английского до эсперанто) добавлены новые оттенки: им несть числа, n'est-cepas. И к таксомоторному накопителю Uber приделан паронимический мотор: тут и немецкая приставка, потерявшая лишние тремы, и латинское прилагательное «тучный, дородный, плодородный», но еще и существительные «грудь» и «сосок», из которого надо тянуть, чтобы напиться.

Нечего и говорить об андроиде и хэнгаутах. Они дополнили реальность своих прежних знаков — обозначения приспособленного к человеческому норову механизма (android) и новомодного видеотелефона (hangout), ставшего уже прямо рутиной.

А еще «Ютуб», а еще «Нексус», а еще «Транслейт» и «Файбер». Последний фибр американской души, правда, кажется, только там, в США, и обретается. Но в целом есть такая вещь, как гуглоязык. Пока он покрывает те же виртуальные пространства, что империи, выстроенные Биллом Гейтсом, Стивом Джобсом и Марком Цукербергом. А некоторые слова в этих языках даже общие и заимствуемые создателями железа отцами-основателями компьютерной эры друг у друга. Но «Гугл» решился прыгнуть выше головы и надстроить над словарным дворцом еще одну, новую сущность, имя которой — abc.xyz, или алфавит.

В письме от имени руководства «Алфавита», подписанном Ларри Пейджем, главной исполняющей волю божества его же, божества, ипостасью упоминается «Сергей» — президент божественного образования и бог-сын Сундар Пичай, которого пока оставили на «Гугле».

Главное слово послания, исполненного предчувствия, что на наших глазах Демиург создаст совсем новое мироздание, это excitement — возбуждение, азарт, неспособность усидеть на одном месте, прямо-таки дрожь, которой охвачены боги-основатели концерна. У многих — от Пало-Альто до Магадана — это чужое возбуждение вызывает прямо-таки бешеное луддитское раздражение.

Часто обращают внимание на коммерческую и полицейскую стороны этой глобальной машины. Это не мир становится прозрачней, говорят нам, а каждый из нас отдает все новый и новый слой своего «я» рентгеновскому аппарату или сканеру алчной цивилизации. Теряет, дескать, суверенитет.

Но многоязыкая созидательная работа этих других умов потребует от нас, носителей других языков, учиться алфавиту гуглоязыка, чтобы переводить с него на эти наши свои, приютные диалекты, пока что используемые для совсем, совсем других нужд.

Поэтому дело не в том, что «Гугл» создал для нас новый язык. Дело в том, что мы попали в ситуацию, при которой не можем обойтись без созданного «Гуглом» нового языка.

Вот такой коленкор.