Новосибирск, Магадан и Кострома этим летом стали центрами надежд на честные выборы. Однако в Новосибирске и Магадане «Парнас» к выборам не допустили. В Костроме арестовали начальника штаба партии Андрея Пивоварова…

Почему так важны эти региональные выборы? Потому что на выборах в Госдуму в 2016 году без сбора подписей смогут принять участие только те партии, которые представлены в региональных парламентах. Так что оппозицию тормозят уже на дальних подступах.

Об особенностях российского избирательного процесса, где нет места голосам против власти, — Илья ШАБЛИНСКИЙ, профессор ВШЭ, руководитель комиссии СПЧ по избирательным правам.

— В Новосибирске Следственный комитет проводит доследственную проверку заявления о невыплате вознаграждения за сбор подписей избирателей Новосибирским отделением «Парнас» и фальсификации подписных листов. Насколько эта ситуация нестандартна для выборов в России?

— Речь идет о сборщике Никифорове, который принес фальшивые подписные листы. Штаб Демократической коалиции тут же обратился в Следственный комитет с заявлением, что Никифоров, получив 11,5 тыс. рублей, принес недостоверные подписи. И что происходит? Следственный комитет возбуждает уголовное дело по заявлению Никифорова о том, что те, кто привлекал его к сбору подписей, не заплатили ему оставшиеся деньги по договору — 7500 рублей, и возбуждается дело о мошенничестве. Я вообще такого абсурда не слышал и не видел.

— Руководитель штаба Демократической коалиции в Новосибирске Леонид Волков считает, что это рассчитано в том числе и на то, чтобы персонально против него возбудить уголовное дело.

— Вполне возможно. С учетом того, какая участь сейчас постигла Андрея Пивоварова в Костроме. Этими уголовными делами хотят положить конец избирательной кампании Демократической коалиции.

— Насколько законно задержание полицией Волкова и членов его штаба в здании облизбиркома в Новосибирске?

— В их поступке я никакого состава административного правонарушения не усматриваю. Они таким образом выражали свой протест.

— А суд оштрафовал их по статье 19.3 КоАП за неповиновение законному распоряжению сотрудника полиции.

— Это типичная ситуация. У нас как неповиновение может быть интерпретировано все что угодно. Помнишь, когда были массовые аресты на улицах Москвы, люди вообще никакого сопротивления не оказывали, просто стояли — их хватали под руки, тащили в машину, а спустя пару часов суд соглашался с тем, что имел место состав административного правонарушения — оказание сопротивления. Ведь удаление представителей партии из помещения было продолжением того, что штаб Демкоалиции оспаривал аргументы, которые использовались при квалификации подписей как недостоверных. Избирательная комиссия ссылается на заключение УФМС, которое считает некоторые подписи недостоверными. Облизбирком просто спрятался за спиной УФМС. А УФМС, судя по всему, не может быть объективным. Сотрудники УФМС не комментируют и не объясняют свои действия. Их необъективность может быть оспорена только в суде. Но если суды себя ведут так же, если суды полностью зависимы от администрации, то получается замкнутый круг. Мы знаем, какую обычно позицию занимает суд. Скорее всего, он примет то решение, которое выгодно областной администрации.

— И как тогда быть оппозиционным партиям, желающим участвовать в выборах?

То есть все усилия легально участвовать в избирательном процессе наталкиваются на произвол и отсечение реальной оппозиции от политического процесса. По-моему, это очень недальновидно и опасно.

— Ты имеешь в виду, что это может рано или поздно вылиться в массовые акции протеста, как это было после выборов 2011 года в Госдуму?

— Я не знаю. Ведь такие вещи невозможно предвидеть. Я просто вижу, что для выражения протестных настроений, недовольства, раздражения (я перечисляю те чувства, которые я встречаю у избирателей) не оставляется никаких легальных инструментов, легальных выходов.

У них просто верноподданнический инстинкт — не допустить. Хотя я допускаю, что они, может быть, получили такую команду из Москвы.

Указание из центра

— Что касается обвинений начальника штаба Демкоалиции в Костроме Андрея Пивоварова в неправомерном доступе к компьютерной информации. Любовь Соболь из ФБК Навального написала у себя в Facebook, что в прошлом году, когда она собирала подписи для выборов в Мосгордуму, к ней подходил человек, втирался в доверие и предлагал проверку данных через актуальную базу ФМС за небольшое вознаграждение. Соболь отказалась. Она пишет: «То есть технология у власти такая. Сначала закрывают официальную базу проверки паспортов на сайте ФМС, и, когда оппозиционеры сутками напролет не спят, лишь бы сдать идеальные подписи, втираются в доверие, и предлагают «помочь» с единственной целью — подставить под уголовку». Получается, что произошедшее в Костроме — это не местная технология, а разработка центра.

— Это похоже на технологию. Партии, оппонирующие власти, чувствующие себя крайне уязвимыми, но пытающиеся проверить, насколько достоверны подписи, которые они собрали, — никаких возможностей для проверки не имеют.

В той же Новосибирской области с Волковым и с другими ребятами из штаба Демкоалиции беседовала начальник паспортного стола Андреева. И она заявила, что сервис недействительных паспортов, который есть на сайте ФМС России, юридической силы не имеет, апеллировать к нему нельзя, и все правильные данные есть только в базе у ФМС. То есть проверить подписи, которые ты собрал, никак невозможно. Обратиться к базе, оказывается, — уголовное преступление. И получается: если ты их не можешь проверить, то те, кто тебе предлагает отравленный подарок — недостоверные подписи, находятся в беспроигрышном положении. Просто нужно ждать момента, когда избирком будет проверять подписи и обнаружит эти недостоверные подписи. А дальше партию уличают и не допускают до выборов. Это технология.

— Она использовалась раньше?

— Да, она использовалась и раньше, и на нее покупались многие. Как-то и сборщики «Яблока» сталкивались с таким феноменом. Я напомню, что в 1995 году было отказано Центральной избирательной комиссией в регистрации партии «Яблоко» на основании большого количества обнаруженных недостоверных подписей. И мне потом объясняли, что эти недостоверные подписи были получены из-за большого количества «токсичных» сборщиков. Тогда Верховный суд Российской Федерации рассматривал жалобу партии «Яблоко» на Центризбирком, и член Верховного суда (А.И. Федин. — Е.М.) методично, в течение трех или четырех часов, рассматривал подписные листы.

Такой случай был. Он был возможен в 1995 году, потому что Верховный суд не очень боялся президента, не боялся администрации президента. Тогда суды были не так зависимы от исполнительной власти. За 20 прошедших лет суды сделались буквально придатком исполнительной власти. Суды превратились в подконтрольные учреждения, иерархически выстроенные. Одним из самых ужасных последствий развития нашего политического режима за эти годы стала полная зависимость судов от исполнительной власти.

Сейчас используют широчайший арсенал всяких уловок и технологий, лишь бы признать подписи недостоверными, лишь бы не допустить Демкоалицию к выборам. И поскольку это происходит в трех областях параллельно, и методы в какой-то мере похожи, я должен говорить, что это единый замысел.

— Но везде разные поводы. В Магадане сняли с выборов по экспертизе графолога, который признал подписи поддельными.

— Это тоже полная ерунда. Что значит — графолог? Он считает, что эти подписи сделаны одной рукой? Я не помню, чтобы на основании заключения графолога браковали три четверти всех подписей, 19% забраковал графолог, а проверку ФМС не прошли еще 5%. Можно приглашать сотни людей, которые поставили подписи, и спрашивать: «Ваша ли это подпись?»

— Так и сделал Волков. Люди согласились подтвердить, что это их подписи, но это не изменило решение облизбиркома Новосибирска.

— Это лишний раз говорит о том, что стояла заранее поставленная цель. И все эти технологические новинки, ухищрения и уловки — это просто звенья одной цепи, за которую кто-то потянул. Говорили целый год, что давайте устроим честное политическое соревнование, мы не боимся оппозицию, мы не боимся оппонентов, давайте все по-честному… Мы обсуждали это и на встрече с президентом; мы обсуждали это на встрече с замруководителя администрации Володиным, и все говорили примерно одно и то же: нужно честное политическое соревнование, и власть оппозиции не боится. Вот ответ. Вот реальность.

— Володин, в частности, говорил, что «надо сделать все, чтобы не было тех претензий, которые возникли в 2011 году, чтобы формирование власти проходило открыто, легитимно и конкурентно». На недавней встрече президиума СПЧ с Володиным ты говорил о необходимости честных выборов. Что Володин на это ответил?

— Мы говорили о двух конкретных случаях. О том, что избивают наблюдателей. В Балашихе и в Железнодорожном, в этом году и в прошлом. Там избивают наблюдателей уже систематически. Сначала в сентябре был избит Андрей Скороход прямо в помещении территориальной избирательной комиссии, а в этом году, в январе, были избиты наблюдатели Станислав Поздняков и Дмитрий Нестеров. Причем если Скороход был жестоко избит: у него был разбит нос, у него было тяжелое носовое кровотечение, был сломан зуб, ссадина грудной клетки, то Позднякова и Нестерова — избили жестче. Их били ногами, каждого били четыре человека. В итоге у Позднякова началось внутреннее кровоизлияние, через день его увезли в Институт Склифосовского, сделали операцию, удалили селезенку. Парень стал инвалидом.

Сразу были выявлены участники избиения Андрея Скорохода, сразу был определен подозреваемый и обвиняемый — предположительно, некто Варягов. Вот, что говорится в последнем постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела, адресованное Скороходу: «В ходе проверки установлено, что Скороход и Варягов находились в территориальной избирательной комиссии Балашихи, произошла ссора. В ходе ссоры Варягов подверг избиению гражданина Скорохода, после чего покинул помещение». Дальше органы дознания приходят к выводу, что в действиях гражданина Варягова не усматривается состав преступления, предусмотренного ст. 111 и ст. 112 УК РФ (средний вред здоровью), но усматривается состав преступления, предусмотренный ст. 115 УК РФ (легкий вред здоровью). Данная категория дел является делом частного обвинения и возбуждается исключительно мировыми судьями. Поэтому есть основания для прекращения уголовного дела». Точка. Всё. Установлен конкретный виновный, установлен вред, причиненный наблюдателю, уголовное дело закрывается. Я об этом говорю Володину. Он его не комментирует… Я рассказываю про другое уголовное дело, про Позднякова и Нестерова… Володин обещает разобраться.

В итоге: 14 июля в адрес председателя СПЧ Михаила Александровича Федотова приходит письмо из Следственного комитета, на мой взгляд, совершенно невнятное: «Установлено, что вторым управлением по расследованию особо важных дел, возбуждено уголовное дело по факту фальсификации итогов голосования, расследование продолжается. Следственным отделом по г. Балашиха процессуальная проверка по вашему обращению не завершена в связи с истребованием необходимых документов из территориальной избирательной комиссии, органов полиции, прокуратуры и суда. Руководителю Следственного управления по Московской области поручено ход расследования взять под свой контроль».

Двое наблюдателей избиты, один покалечен. Они выявили массовые вбросы в ящики для голосования, они на видео сняли всю процедуру вбросов. И вот ответ. И это притом что у этого дела об избиении были свидетели. У меня есть показания свидетеля избиения Натальи Осиповой. Я с ней беседовал. Она говорила, что видела среди нападавших некоего Егора Долгера, заместителя председателя так называемого Молодежного избиркома. Он попал в объектив видеокамеры, он участвовал в других эпизодах с лицами, которые вбрасывали бюллетени. Но полиция не обращает внимания на эти слова. Этот Долгер был опрошен только в статусе свидетеля. (подробнее про деятельность Егора Долгера на выборах в Балашихе 2014 года — читайте здесь— Прим. ред.).

— А что такое «Молодежный избирком»?

— Судя по конкретным действиям, эта группа молодых людей, которые должны были обеспечивать силовую поддержку, силовое прикрытие лицам, осуществлявшим вбросы. Это видно на видеокадрах. Они поднимали шум, когда наблюдатели указывали на то, что в руках у человека пачка бюллетеней и он приближается к избирательной урне. Одни поднимали шум, а другие постепенно старались обеспечить беспрепятственный уход этих вбросчиков с территории участка. (Молодежная избирательная комиссия Московской области создана решением Избирательной комиссии Московской области от 11.04.14 № 163/2273-55: «Основной целью формирования Молодежной избирательной комиссии Московской области является оказание содействия Избирательной комиссии Московской области в деятельности по повышению правовой культуры молодых и будущих избирателей, обучению организаторов выборов, организации выборов и референдумов на территории Московской области, формированию осознанного интереса молодых и будущих избирателей к вопросам управления государственными и местными делами посредством выборов, референдумов. — Е. М.)

То есть они сейчас возбуждают уголовные дела против Пивоварова в Костроме по весьма зыбкому основанию: что он вроде пытался проверить достоверность подписей… Они возбуждают в Новосибирске какое-то дело о мошенничестве после того, как сами представители штаба Демкоалиции уличают сборщика в недостоверных подписях… А тут людей избивают, делают инвалидами — и ноль, и ничего.

Я напомню, что о деле Андрея Скорохода я непосредственно докладывал президенту осенью прошлого года, на встрече с СПЧ. Я рассказывал, при каких обстоятельствах был избит Скороход, и о том, что виновники уже обнаружены, их легко было установить. Я передал эти материалы из рук в руки президенту. Это видели члены СПЧ, это видели все, кто смотрел эту трансляцию. Результат был тот, что ты сейчас слышала, — отказано в возбуждении уголовного дела. Точка. Отказано. Можете обратиться к мировому судье. Ну вот что еще?!

Это разложение государства

— Ты говоришь о том, что происходило на избирательных участках Подмосковья, заместителю главы администрации по внутренней политике, ты говоришь об этом президенту страны, и потом в ответ ты получаешь вот такую отписку из СК. Получается, что власти выгодно, чтобы выборы были именно такими, чтобы выборов фактически не было.

— В общем и целом складывается именно такое впечатление. Из выборов сделали имитацию, игру. Не всегда отличишь местный произвол и некий действительно глобальный замысел, который санкционирован администрацией президента. Я могу допустить, что система вбросов на участках Балашихи и Железнодорожного — местное творчество, организованное местными главами администраций, которым был нужен ручной городской совет. И избивали наблюдателей, конечно, не по команде из администрации президента.

Но эти люди, я бы сказал, шпана на местах, уже поняла, что может действовать безнаказанно. И губернаторы на местах, и главы районных администраций уже поняли, что могут делать все что угодно. Что они могут фальсифицировать, рисовать любой результат совершенно безнаказанно, и если что — применять силу.

На кадрах, которые снимали Нестеров и Поздняков, видно, что тетки с пачкой бюллетеней топтались около урны, они скрывали эту пачку бюллетеней, но одна из них в итоге ее отдала. И полицейские были в растерянности, не знали, что делать, потому что наблюдатели требовали от них принятия мер, а у полицейских была другая установка: никак не мешать местной комиссии. Хотя попытка вброса была совершенно очевидна.

На самом деле это страшно, это называется «разложение государства». Разложение. То есть изначально губернатором или главой администрации дается установка на то, чтобы получить определенный результат. Все, что этому результату препятствует, должно быть подавлено, в том числе физически, вопреки всякому закону. Вот эти молодые люди, которые били Нестерова и Позднякова, понимали, что они будут безнаказанны, что их государство защитит. Володин, обсуждая это, сказал, что «у вас не должно складываться впечатление, что мы таких людей крышуем». Хорошая фраза. Но в итоге именно такое впечатление и создается.

— В законе о противодействии экстремистской деятельности говорится, в том числе, и об ответственности за воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав, соединенных с насилием либо угрозой их применения. На твоей памяти были случаи применения закона об экстремистской деятельности в истории с выборами?

— Нет, не помню такого. Когда формулировался состав статьи, предполагалось, что могут быть какие-то радикальные группировки, которые будут оказывать воздействие на избирателей и будут препятствовать проведению выборов. Но вряд ли мыслилось, что речь пойдет о целенаправленных действиях избиркомов и поддерживающих их банд молодчиков. То, что происходило в Балашихе и Жуковском, под эту статью подпадает. Потому что там точно было применение насилия.

Чуров? Нет, Володин

— Илья, я слышала, что комиссия СПЧ по избирательным правам собирается обратиться к Чурову по поводу ситуации с Демкоалицией в Костроме, Новосибирске и Магадане. А какой толк от обращения к Чурову?

— Я передумал. Думаю, мы обратимся к Володину. С Чуровым я дела не имел и, наверное, не хотел бы. Я действительно считаю это бессмысленным. А с Володиным мы все-таки беседовали, и он нам что-то обещал, и он нам что-то объяснял. Более того, Лена, ты же знаешь, где принимаются решения. Мы напишем такое письмо, и, возможно, это будет открытое письмо, где мы выразим наше отношение к тому, что происходит с регистрацией партий на выборах перед Единым днем голосования.

— Ты думаешь, что от этого письма Володину будет польза?

— Мы должны выразить свое отношение. И мы должны направить письмо по тому адресу, где принимают решения.

— Да, мы знаем, где по факту принимают решения. Но там ответят, что юридические решения принимает Чуров.

— Что он ответит формально, может быть, не имеет большого значения. Мы ему напомним о наших неформальных договоренностях, о неформальных обещаниях. Это, может быть, важнее. Юридически значимого результата может и не быть, я это осознаю. Мы только что говорили о судах. Но к Володину обращусь. Может быть, это будет первое и последнее обращение. Допускаю.

— А почему последнее?

— Мы посмотрим на реакцию. Зависит все от реакции.

— В результате выборов в Госдуму 2011 года тысячи людей вышли на улицы. Все эти годы Дума работала «взбесившимся принтером», она показала себя абсолютно репрессивным аппаратом государства. Результат деятельности этой Думы люди ощутили на себе как никогда. И поэтому мне кажется, что выборы 2016 года не будут мирными, если они вообще будут.

— Думаю, что мы будем свидетелями беспрецедентного пропагандистского воздействия крупнейших федеральных телеканалов на протяжении всего лета 2016 года. В этот раз я ожидаю активнейшего использования суперпатриотической риторики и обвинений в адрес врагов государства. Поскольку представители власти на разных уровнях реально опасаются народной реакции на волне явного ухудшения экономической ситуации и явного политического кризиса. Ведь в 2011 году были даже дискуссии на разных телеканалах, были обсуждения, и не было кризиса… Будущие выборы — это действительно тяжелое испытание для страны. А как народ в итоге отреагирует, трудно сказать. У нас расколото общество… Я боюсь, что для сохранения статус-кво (к сожалению, приходится признать именно такую цель нынешней власти) потребуются гораздо более серьезные и жесткие средства.

Когда возбуждение уголовных дел против оппонентов используется в ходе избирательной кампании по ничтожнейшим поводам, это говорит о цели запугать.

Нынешняя власть и на региональном, и на федеральном уровне боится любых нестандартных, незнакомых, непривычных политических инициатив. Я полагаю, что нынешний кризис, и экономический, и политический, может быть разрешен только путем диалога. Он может разрешаться долго, медленно, но люди должны иметь возможность высказать все точки зрения. В парламенте должны быть представлены эти же точки зрения. И вот на основе диалога можно постепенно вырабатывать позиции.

Есть другая точка зрения: что никакого диалога, авторитарный режим, оппонентов всеми средствами подавлять. Сейчас, по крайней мере, оппонентам пока еще дают слово. То есть можно говорить, но участвовать в выборах, судя по тому, что мы видим, — уже нельзя. Желание сохранить статус-кво во что бы то ни стало — это катастрофическая ошибка власти.