В своем заявлении от 24.04.2015 Политический комитет рекомендует выдвижение Григория Явлинского на пост президента РФ.

Начиная с 1996 года я не раз поддерживал кандидатуру Григория Алексеевича. Я полагаю, что и сегодня он достойный кандидат на высшую государственную должность.

Однако в нынешней атмосфере истерии и беснования стране как никогда важно иметь единого кандидата от демократического меньшинства — от политических сил и общественных организаций, осознающих свою гражданскую ответственность. Не потому, что этот кандидат имел бы серьезные шансы выиграть выборы. Сейчас это вряд ли возможно. Но для того, чтобы упрямо заявленные посреди злобного площадного бесстыдства фундаментальные демократические принципы прозвучали убедительно и весомо.

Такой кандидат может быть найден лишь в результате прозрачной, добросовестной конкуренции, каждый участник которой заранее готов признать свое поражение и всеми силами поддерживать победителя. Встретить свой выигрыш без тщеславия, а проигрыш без горечи. Иными словами, оппозиция должна доказать решимость и способность руководствоваться надпартийными целями и ценностями, только тогда она сможет обрести влияние в стране.

Несомненна огромная трудность учреждения и согласования механизма такой конкуренции. Но столь же ясно, что оппозиция, неспособная временно поступиться спорами о важных и острых разногласиях ради общих и всем очевидных целей, не имеет ни малейших шансов на успех декларации, внятной «городу и миру».

Острую необходимость консолидации демократов диктует чрезвычайная политическая ситуация. Позволю себе коротко характеризовать эту чрезвычайность, как я ее понимаю.

Важно осознать, что наша власть намеренно и расчетливо вернула Конституции РФ функцию сталинской Конституции — пропагандистского марафета, предназначенного невзыскательному и туповатому внешнему потребителю. Она пустилась во все тяжкие — имитирует выборы; захватывает чужие земли; разожгла внутренний конфликт на Украине и сама участвует в нем; играет с огнем, употребляя ядерный шантаж в международных отношениях; подавляет мирные гражданские организации; осуществляет цензуру, пестует продажных журналистов и создает подпольные конторы наемных вралей и клеветников, т.н. «троллей», пачкающих интернет.

Список этих «государственных дел» неисчислим, но общеизвестен. Подобные мероприятия зачастую опираются на законодательные новации, изготовленные на заказ 400—420-ю лакеями, нанятыми в сфабрикованный «парламент».

Нужно ли говорить, что это не внутренние дела. Это глобальный вызов мировой цивилизации.

Описанную политическую линию власть проводит вынужденно, у нее нет выбора. Либо она должна упрямо «топать к светлому концу», либо вместо почетного статуса «вождей» приобрести заслуженную репутацию жуликов и насильников, утратить немалые доходы, а кому-то, возможно, даже и сесть на скамью подсудимых, что совсем не исключено.

Демократию нечем заменить, кроме властного произвола. Оказавшись в безвыходном тупике, власть, взамен государственных институтов, как раз и развивает произвол как способ управления. Практикует его цинично, нелепо и безнадежно. Такая цель и такая стратегия, прямо скажем, вовсе не новы для самых важных персон из руководящего ядра власти. Они ведь пришли прямиком из КГБ — просто вернулись к привычным профессиональным занятиям.

Потому нет нужды доказывать — бессмысленно (пожалуй, даже опасно) искать компромисс с нашей властью. Она не слышит оппонентов, она их душит. «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых…»

Россия изо дня в день отступает в свое постыдное прошлое. Чтобы не повторить национальную трагедию советского периода, страна должна получить другую власть, при которой бездействующая Конституция обретет свой провозглашенный статус и силу Закона. (Конституция РФ имеет весьма серьезные недостатки, но в основных принципах она демократична, не стоит на пути прогрессивных преобразований и даже способствует им) Смена власти — conditio sine qua non национального спасения, другого пути нет.

Что и говорить, это невероятно трудная задача. В определенном смысле, сегодня нерешаемая. Не может быть и речи о силовом противостоянии, которое привело бы к трагическим последствиям. Такие стычки выигрывают либо палачи, либо безмозглые авантюристы. Положение выглядит безвыходным, особенно в свете максимы «Каждый народ заслуживает того правительства, которое имеет». С этим не поспоришь. Остается упрямо становиться народом, заслуживающим лучшего правительства.

Путь к превращению послушного обывательского стада в гражданскую нацию труден, но прям.

Всего-то и нужно, чтобы в общественном сознании укрепилась простая мысль: хозяева в доме не политики, каковы бы они ни были. Они всего лишь важные администраторы, выбранные и, за большие деньги, нанятые на определенный срок населением. Хозяин в доме — открытое гражданское общество. Это общество имеет право, и даже долг, придирчиво следить за действиями ветвей государственной власти, открыто обсуждать и оценивать эти действия. Оно внимательно к мнениям меньшинств и защищает их право высказывать эти мнения.

Всего-то и нужна критическая масса граждан, готовых упрямо отстаивать эту, грубо изложенную, повсеместно принятую идею демократии, ее квинтэссенцию. (Другое дело, что в иных странах она реально работает, по крайней мере, как цель политической эволюции, а в России, например, погребена под грудой лукавых и безграмотных заказных «законов»). Такая общность способна потребовать от политиков — тех, которые при власти, равно и тех, кто в оппозиции, — чтобы их программы, планы, действия ясно соответствовали Конституции и международным обязательствам РФ.

Всего-то и нужно создать в стране обстановку, в которой слабый не боится говорить, а вот власть, напротив, опасается обласкать подхалима.

Увы, мы живем не так, и винить в этом некого, кроме самих себя. Наша творческая элита, культурная и академическая, на добрую половину, если не больше, состоит из людей, которым есть что прятать. Маэстро и мэтры, инженеры человеческих душ, режиссеры и дирижеры, альтисты и артисты, академики и лицедеи, все прячут — кто что. Кто трусость, осторожное нежелание узнать нечто неприятное, кто простую денежную корысть, кто тщеславие, так ли это важно. Понятное дело, побуждения самые возвышенные — как же, служение науке, великому искусству, которое вас же и облагораживает, помощь театру в трудную пору. Ну, разумеется, и патриотизм, куда ж без него. Есть и неизбежные безвинные жертвы этой подлой игры в прятки.

А вот гроссмейстеры этих игр — тысячи журналистов, правдивых наших. Тут нешуточный спор: кто из них выразительнее представляет самую древнюю профессию.

Позволю себе напомнить, что в не столь уж далеком нашем прошлом на самой вершине академического олимпа нашелся один человек, способный говорить неприятную правду. Полагаю, не ошибусь: среди коллег Сахарова по академии было примерно 20 ученых, не уступающих ему в интеллектуальной мощи, востребованности в проектах государственной важности. Андрей Дмитриевич рассказывал о своих разговорах с коллегами. Некоторые из них (не буду называть) говорили: «Андрей Дмитриевич, я во многом согласен с вами. Но вы мужественный человек, а я не солдат». Вот вопрос: а что если бы половина из них, не говорю уж обо всех, повели себя подобно А.Д.? Ну, хоть похоже на его поведение? Может быть, мы жили бы сейчас в другой стране?

Но мы согласны иметь такую творческую элиту, какая есть. А она согласна — и других понуждает — согласиться с властью, какая есть. Так разве удастся списать это на путинский режим?

Эти оценки нашей действительности показались мне уместными при обсуждении вопроса о предстоящих выборах. Трудно предположить, чтобы в главных чертах с ними не согласились участники либерально-демократической оппозиции, независимо от существующих различий во мнениях. Я уверен, что такого согласия совершенно достаточно для ясного выступления единым фронтом, для того чтобы не дробить голоса меньшинства, не столь уж, впрочем, незаметного. Между тем рейтинги каждого из лидеров оппозиции, кажется, определенно ниже, нежели «рейтинг» недовольства властью и желания перемен. Значит, единый кандидат получит больше голосов, чем самый популярный сегодня. Важно заявить принципиальное и жесткое противостояние кандидату власти, кем бы он ни был.

Разумно да, пожалуй, даже необходимо начинать поиски единого кандидата как можно раньше. Потому выдвижение Григория Явлинского задолго до 2018 года своевременно.

Меня очень огорчает, однако, что это выдвижение не сопровождалось заявлением о необходимости единого кандидата принципиальной оппозиции и о готовности поддерживать того, кто оказался бы им в результате честной и прозрачной конкуренции. По-моему, это ошибка Политического комитета. Впрочем, пока не поздно эту ошибку исправить.

Повторю, я не верю, что в 2018 году выиграть у Путина и даже у другого кандидата власти мог бы единый кандидат оппозиции. Но он вполне мог бы в жесткой борьбе убедительно занять второе место и, значит, обеспечить либерально-демократической концепции определенное влияние на государственную политику. Разве в свободной стране у меньшинства не должно быть такой возможности?

Понятно, что шансы добиваться за обозримое время последовательных успехов на этом пути сохраняются и растут лишь при сохранении и развитии упомянутой, скажем так, «блоковой солидарности».

У нас повсеместно бытует рожденный ленью и страхом лукавый довод: «Ну да, власть нехороша, но кто вместо? Разумно ли колебать власть, когда на смену ей может прийти нечто худшее?»

Кто бы спорил, стране очень важно обрести сильного, добросовестного, опытного, приверженного праву и демократии политического лидера, убедительно поддержанного избирателями. Но еще важнее, чтобы граждане узнавали имя победителя после выборов, а не до них. Честные выборы отнюдь не гарантируют наилучшего варианта. Их смысл в другом — они гарантируют возможность исправлять ошибки. Нет нужды доказывать, что честные выборы, независимый суд и свободные СМИ не могут существовать друг без друга.

Вряд ли демократическая оппозиция может преследовать более важные (и более трудные) политические цели.

х х х

Я хорошо помню, что аналогичные соображения безрезультатно высказывались разными авторами перед каждым избирательным циклом. Я считаю, однако, своим гражданским долгом в очередной раз опубликовать их — кто-то же должен вслух произнести очевидные и, возможно, беспомощные призывы. Не обессудьте их банальность.