В начале июня рейтинговое агентство S&P опубликовало доклад «Сможет ли правительство предотвратить дефолты регионов в 2015 году?», в котором риски неисполнения регионами РФ своих долговых обязательств оказались оценены как высокие. Внимание СМИ особенно привлекло заявление о том, что как минимум один российский регион, не имеющий рейтингов агентства, уже допустил дефолт в первом квартале текущего года. Спустя некоторое время в РБК выяснили, что речь шла о Новгородской области, просрочившей в феврале кредит банку ВТБ.

Властям региона удалось погасить обязательства в течение месяца после просрочки, договорившись с ВТБ о снижении процентных ставок по кредитам. Тем не менее по терминологии S&P Новгородская область оказалась в состоянии банкротства: в качестве дефолта агентство признает любое неисполнение коммерческих обязательств в полном объеме и в срок. С одной стороны, такое строгое определение способно ввести в заблуждение некоторых участников рынка, но с другой — оно привлекает внимание к обострившейся проблеме высокой долговой нагрузки регионов России, которая на сегодняшний день отнюдь не является преувеличенной.

«Если использовать более мягкие критерии дефолта, то мы попадаем в ситуацию скрытой проблемы, — полагает Алексей Скопин, профессор факультета экономических наук НИУ ВШЭ и эксперт по региональной экономике. — За счет того что банки постоянно допускают просрочки, создается впечатление, что проблемы как таковой нет. Посмотрите на Грецию: выплаты постоянно откладываются, страна тем временем копит долг, а ее положение только ухудшается. Объявление дефолтов в данном случае должно послужить полезным индикатором — чем больше их будет, тем яснее станет экономическая ситуация в регионах».

То, что случилось в конце февраля с Новгородской областью, следует считать скорее техническим дефолтом, уверена директор региональной программы Независимого института соцполитики Наталья Зубаревич. Власти региона, судя по всему, не смогли вовремя получить от государства трансферты или рефинансировать кредит. «В итоге на момент выплаты долга необходимых средств в бюджете не оказалось. В марте деньги появились, и квартал регион закончил нормально. Другой вопрос, что разумные руководители должны знать график выплат и быть к ним готовыми», — замечает Зубаревич.

Алексей Скопин тоже не видит каких-либо специфических причин для дефолта именно в Новгородской области, хотя этот регион и не может похвастаться динамичным развитием: «Экономика там давно не растет, серьезных активов нет. Региональная власть ничего интересного не предлагает. В свое время иностранные инвесторы благодаря налоговой приманке пришли туда одними из первых, но потом все затихло». В регионе работали кондитерские заводы, компании вроде Mars, но в местный бюджет с их деятельности практически ничего не поступало, поэтому начала накапливаться задолженность, справляться с которой становится все тяжелее, говорит экономист.

При этом не самый значительный инцидент с Новгородской областью, к которому привлек внимание доклад S&P, получает совсем другое значение в общероссийском контексте. «Совокупный долг российских регионов на 1 апреля составляет 2,4 трлн рублей. Из них 1 трлн, или 42%, — кредиты коммерческих банков, и это серьезная цифра», — поясняет Зубаревич. Рост долговой нагрузки связан с выполнением майских указов президента, которые подразумевали повышение зарплат работникам бюджетного сектора.

«Проблема в том, что формально это не законы, а указы, поэтому на них Бюджетный кодекс не распространяется. Вертикаль приняла такое решение, потеряв баланс, и в результате примерно 70% расходов пришлось покрывать регионам, и только 30% были обеспечены из федерального бюджета», — продолжает эксперт. Пока губернаторы делали все, чтобы удачно отчитаться о выполнении указов, в стране началась сначала стагнация, а затем и полноценный экономический кризис.

Майские указы стали катализатором резкого роста долгового бремени регионов, но, как подчеркивает Скопин, они являются лишь отражением более глубоких структурных недостатков бюджетной политики России: «О бюджетном федерализме говорят уже 10—15 лет, но все это время случалось наоборот. Расходы смещались на нижний уровень, а доходы — на верхний. В результате муниципалитетам сейчас хуже всего, регионы еще справляются, а лучше всех федеральному центру, но даже там в этом году дефицит».

«Более 2 трлн рублей долга — это примерно годовой совокупный доход всех регионов. Следовательно, чтобы расплатиться, регионы целый год не должны ничего тратить», — замечает Скопин. Для федерального бюджета это не очень большая сумма: так, на погашение всех региональных долгов хватило бы его профицита уровня 2011—2012 годов. Но сейчас этих денег у правительства нет.

В Новгородской области отношение регионального долга к собственным доходам и трансфертам достигло почти 80%, схожие проблемы наблюдаются еще в 8—10 регионах, рассказывает Зубаревич. «Есть регионы, у которых стоимость обслуживания кредитов — выплаты процентов, частичное погашение, рефинансирование и прочее — уже достигла 3—4% от всех расходов из бюджета, а это очень много».

В первом квартале 2015 года ситуацию удавалось держать под контролем за счет существенного роста поступлений от налога на прибыль — в целом по регионам он составил 8%. Но это временный фактор: налог на прибыль рассчитывается по базе прошлых периодов.

В следующих кварталах ситуация ухудшится. Поступления от налога на прибыль вряд ли останутся на таком же уровне, а НДФЛ — главный источник пополнения бюджетов большинства регионов — точно не вырастет в связи с сокращением заработных плат и количества бюджетников. В этом году также планировалось уменьшение трансфертов регионам на 9%, но, по мнению Зубаревич, вполне вероятно, что данное решение будет скорректировано в сторону усиления помощи.

Полная картина выглядит так: кроме нефтегазовых регионов, все остальные являются проблемными. «Даже в Москве ежегодный дополнительный долг — 150—200 млрд рублей. Это связано с проектом «Новая Москва», освоением больших территорий, крупным транспортным строительством и так далее», — объясняет Скопин.

Судя по всему, впереди у проблемных регионов тяжелые времена: «Массовые дефолты регионов случатся в уже ближайшем году. 20 регионов сейчас находятся в преддефолтном состоянии, то есть они хоть завтра могут объявить дефолт и прекратить расчеты. В еще у 20—25 есть примерно год, чтобы привести дела в порядок, но это вряд ли произойдет — ситуация только ухудшается». Итого 20 дефолтных регионов в ближайшие полгода и еще столько же — в течение 2016 года, прогнозирует Скопин.

Вместе с тем пострадают и государственные банки: ВТБ и Сбербанк, на которые приходится подавляющее большинство всех коммерческих кредитов регионам. «Банки до последнего сопротивляются нерыночным решениям, но последнее слово все равно не за ними», — говорит Зубаревич.

Помочь регионам может высокий экономический рост и отмена слишком больших проектов с низкой отдачей. «Например, отказ от чемпионата мира по футболу оказал бы исключительно благотворное влияние на российскую экономику», — уверен Скопин. Но, вероятнее всего, мы увидим лишь увеличение помощи из центра и дальнейшее урезание расходов на ЖКХ, образование, медицину и развитие бизнеса.

«Виновата федеральная власть и некоторые регионы, которые вели себя неадекватно. Ну а расхлебывать все будет, как обычно, население», — подводит неутешительный итог Наталья Зубаревич.