«Детей бить нельзя!» — это была острая тема на исходе 80-х — в начале 90-х, когда еще у нас не была ратифицирована Конвенция о правах ребенка, а мы в «Учительской газете» — Людмила Рыбина, Александр Адамский и Ирина Христовая с Симоном Соловейчиком во главе — стали делать «Родительскую газету». Тогда в газеты приходили письма мешками. И наши мешки были полны восхищенно-удивленным: «Я знал, что нельзя, но меня все вокруг укоряли, что я порчу детей, твердили, что за одного битого двух небитых дают. Как хорошо, что теперь есть у меня такая поддержка». А знаменитый детский хирург академик Станислав Долецкий писал в «Родительской» про синдром опасного обращения с детьми, последствия которого — свежие и застарелые — он видел на множестве рентгеновских снимков детей каждый день. От банальных переломов до разрывов внутренних органов.
С тех пор, казалось бы, столько воды утекло, и вот опять выползло. Патриаршая комиссия осудила законопроект, усиливающий уголовное наказание за умышленное причинение легкого вреда здоровью и побои. В своем заключении отметив, что законодательное запрещение применения любых физических наказаний родителями «искусственно ограничит права и возможности родителей в области воспитания детей». И вот уже чуткие к ветру высочайшего одобрения люди то там, то здесь затевают разговоры о том: бить или не бить?
При том что даже постановка такого вопроса невозможна.
