10 мая в башкирской колонии строгого режима в Салавате (ИК-2) с утра вспыхнул, а к вечеру был подавлен бунт заключенных. Больше 100 заключенных отказались, как говорится, повиноваться требованиям администрации, захватили одно из зданий колонии, избили 23 активистов. На форумах осужденных и родственников обсуждалось, что бунт был проявлением недовольства результатами амнистии к 70-летию Победы. Один раз эта версия промелькнула в местной прессе, но официальные источники ее не упоминают. СК Башкирии сообщает, что возбуждены уголовные дела по признакам преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 212 УК РФ (призывы к массовым беспорядкам) и ч. 1 ст. 321 УК РФ (дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества), а зачинщиком признан некий осужденный 30-летний житель Ставропольского края. Он приговорен к 18 годам лишения свободы за такой букет: кража, разбой, бандитизм, незаконный оборот оружия и наркотиков.

А за три дня до этого крупные беспорядки и массовая драка случилась в Нижегородской области в Краснобаковском лечебно-исправительном учреждении № 3. Пострадали больше 20 человек, один скончался. При этом представители ОНК говорят, что жалобы на условия содержания и лечение (здесь содержатся больные туберкулезом и ВИЧ-инфицированные) стали поступать в апреле, а после слияния двух учреждений (к «красной» зоне ЛИУ-3 добавили «черную» ЛИУ-10 в связи с сокращением и слиянием зон по всей стране) ситуация накалилась. Судя по всему, администрация попытается сделать крайними в этой истории неких Мустафаева и Салова из «блаткомитета» (их сроки — 20 и 25 лет за убийства, разбои и грабежи), однако осужденные и их родственники говорят больше об условиях содержания, несовместимым ни с каким лечением, и, главное, о все тех же активистах, которые не дают житья простому зеку.

Любопытно, что сама ФСИН не называет события под Нижним Новгородом бунтом, говоря только о массовой драке между осужденными, тогда как в Салавате — да, бунт. В Башкирии предыдущий крупный бунт осужденных случился летом 2012-го, и еще был в Белорецком СИЗО в 2009-м. В Нижнем бунт в Городецком СИЗО случился вообще в конце декабря прошлого года.

Конечно, бунты в тюрьме и на зоне — не редкость, и случаются они везде, такова пенитенциарная природа: когда несколько сотен разных мужчин собирают вместе и запирают на замок, а другие мужчины начинают их охранять, и все происходящее внутри тщательно закрывается от общества, конфликт неизбежен. Об этом написаны тома исследований, сняты голливудские (и не только) блокбастеры — в том числе и по мотивам многочисленных экспериментов с добровольцами из обычных граждан, которые, разделяясь на «охранников» и «заключенных», немедля начинают конфликт. При этом есть системы, которые не хотят ничего в этом менять, — это прежде всего Россия и США, настаивающие на закрытости и военизированности как главных условиях исправления. А есть страны — прежде всего Скандинавия и многие государства Европы, — практикующие большую (Скандинавия) или меньшую открытость и предпочитающие отдавать работу с осужденными гражданским людям. И ситуация с бунтами здесь совсем другая: они действительно редкость. Чем психолог (главный в тюрьмах Европы) отличается от оперативника (главный у нас), объяснять никому не надо.

Обратите внимание: и бунт в Салавате, и бунт в Нижнем Новгороде имеют один общий корень: и там, и там называют активистов в качестве одной из главных причин беспорядков и общего недовольства. А кто такие активисты? Это фактически внештатные сотрудники оперотделов зон, завхозы и дневальные, маленькие друзья режима, которые — чисто теоретически — призваны помогать следить за порядком, а на практике это стукачи, вымогатели и продавцы насущных услуг: койки на нижнем ярусе, длительного свидания, мобильного телефона. При этом понятно, что здесь они только посредники: услугу на самом деле продает опер, но в контакт с потребителем услуги входит активист как доверенное лицо. Стукачами — окей, активистами — часто становятся не по зову сердца, а по нужде: нет поддержки с воли, а надо бы выжить или пораньше освободиться, получив хорошую характеристику к УДО. Многие ухитряются даже неплохо зарабатывать.

Я однажды присутствовала в зоне буквально накануне бунта. Ситуация была странной: это колония-поселение, где бунты — большая редкость, и там было спокойно. Стояло лето, в колонию прислали спецназ, осужденных выгнали во двор, построили и держали несколько часов на жаре, не давая ни попить, ни пописать. Они терпели, потому что понимали — будут подавлять. И так несколько дней подряд. В итоге стороны разошлись миром. А с чего все началось? Конечно, с оперов. Замначальника УФСИН по оперативной работе налаживал режим в колонии с помощью осужденного хулиганья, которые собирали деньги с осужденных, чтобы их не били. И народ стал убегать — это из поселка-то. Одного поймали, и он написал подробно, почему убежал. Было следствие, актив отправили на перережим, а в зону ввели спецназ. Если было бы наоборот, если б сбежавший парень не стал бороться, — был бы бунт, протест против актива. То есть против главного опера области. Он, кстати, сейчас сидит за крупную взятку — Владимир Трушков, замначальника УФСИН Ивановской области. Поищите таких трушковых в Башкирии и Нижнем, и обрящете. Смотрите за своими операми, прежде чем на зеков пенять.