— Вы были назначены на должность главы Одесской обладминистрации в марте 2014 года. Были в то время риски, что здесь будет очередной очаг «Русского мира»?

— 3 марта представители пророссийских сил пытались взять в осаду Одесскую областную администрацию. Я в то время как депутат областного совета и как гражданин прилагал все усилия, чтобы этого не произошло. Но был сорван украинский флаг и поднят российский. Где-то в 23:00 был подписан указ о моем назначении (губернатором — Ред.). Как раз в это время я находился в кабинете у Скорика (предшественник Немировского на посту губернатора Одесской области — В.И.), который говорил: «Ну когда уже будет указ? Я уже устал».

Я не участник одесской тусовки, поэтому плохо ориентируюсь в персонажах. Указу о моем назначении предшествовало маленькое событие. Оставалось всего две области, где не утвердили кандидатур губернаторов. Мне позвонил Арсений Яценюк, премьер-министр, мой партийный лидер и товарищ. Тренд, который задал Коломойский (очевидно, имеется в виду назначение крупных бизнесменов на должности руководителей областей — В.И.), был актуален на тот момент. Мы говорили с Яценюком в субботу утром, потом позвонили еще несколько предпринимателей, которые просили дать согласие. Я первый раз в жизни, будучи достаточно неглупым человеком, попал в чужую игру… Мне позвонил народный депутат Александр Дубовой (фракция «Батькивщина» в Верховной Раде VII созыва — В.И.), попросил предпринять все усилия, чтобы здание обладминистрации в тот день не захватили.

Были блокированы люди с коктейлями Молотова в сумках. Наши работники безопасности их вычисляли. Это все происходило 3 марта. Тогда я познакомился с полковником Петром Луцюком, который был первый день на новой должности (начальник ГУ МВД в Одесской области с марта по май 2014 года — В.И.). Познакомился с Фучеджи (замначальника ГУ МВД в Одесской области по вопросам общественной безопасности, подался в бега после 2 мая – В.И.).

Где-то часам к десяти вечера появился Дубовой: «Есть мнение, что ты будешь губернатором. У меня есть пожелание: хочу дать своего мальчика, чтобы он рядом с тобой учился, рос. Хочу, чтобы он был заместителем». Я ему говорю, мол, не вижу препятствий, только я человека не знаю. И Дубовой тут же делает звонок: «Александр Валентинович (Турчинов, на тот момент и.о. президента Украины – В.И.), напротив меня Немировский, он не против назначения нашего человека своим заместителем». Я даже не думал, что такие вещи обсуждаются с исполняющим обязанности главы государства. Через двадцать минут в кабинете Скорика мы узнаем об указе о моем назначении. Уже в полвосьмого утра я приехал на работу, облеченный властью (смеется).

— Что это был за человек?

— Я сейчас расскажу. Буквально через день было назначение прокурора области. Я ничего лично не имел против Игоря Боршуляка. Я с ним лично не был знаком, но его репутация говорила сама за себя. Я не хотел присутствовать при его назначении, потому что у меня есть человеческое достоинство и понимание того, чего бы я в этой жизни не хотел делать. Это было воспринято как вызов. Плюс о Боршуляке вышло несколько жестких публикаций. Мне позвонил и.о. главы государства и вставил пистон на предмет «ты раскачиваешь власть», «идет война и все такое». Я ему говорю: «Александр Валентинович, человек купил место. Это не является секретом. Я не имею никакого отношения к публикациям. А на канале, к которому я имею отношение (одесский канал «Первый городской» — В.И.) я не занимаюсь цензурой и не имею отношения к редакционной политике канала. И что, если человек — коррупционер, известный продавец открытия и закрытия дел, об этом не нужно говорить?».

Александр Дубовой пролоббировал руководителей силовых ведомств. Это начальник главка, бывший гаишник с Волыни Петр Луцюк, это Игорь Боршуляк (был перед этим в Николаеве), и начальник УСБУ в Одесской области Сергей Курош. А меня поставил в известность: «ты нехорошо поступаешь». Буквально через 10-12 дней я написал письмо на имя министра внутренних дел, на имя премьер-министра и на имя первого заместителя председателя Кабинета министров Ярему по Луцюку, а также на имя и.о. президента и генпрокурору — по Боршуляку. Я исходил не из того, хороший он или плохой, коррупционер или нет, а из того, что ситуация в регионе достаточно сложная, и здесь нужны руководители несколько другого порядка. Ведь главное лицо, которое отвечает за правопорядок в регионе, — это не губернатор, а прокурор области.

А я и губернатор был временный. Я Яценюку сказал: «Я не собираюсь делать карьеру госчиновника. 26 мая — проскочили выборы, и все».

То есть силовики ориентировались не на губернатора, они ориентировались на «смотрящего» из Верховной рады, у которого были свои задачи, как коммерческие (он на них ставил, они потратили деньги за свои должности), другие задачи были политические. Мне они неизвестны, но я их чувствовал.

— Что вы имеете в виду под коммерческими задачами? Ходили слухи, что Дубовой претендует на одесский аэропорт.

— Он всю одесскую тусовку попытался обилетить. Они ко мне пришли, я не имею права называть их имена, и говорят: «Посоветуй». Я сказал: «Посылайте всех далеко. Этот штын скоро потеряет влияние, потому что президентом будет тот-то, а влияние Дубового исчезнет. Через полтора месяца можете пройти и не поздороваться».

Так вот, я не назначил своим замом его представителя, как обещал. Я свое слово обычно держу, но у этого человека элементарно не было высшего образования, а без диплома занимать такую должность нельзя.

— Так кого же предлагали назначить?

— Павла Бойченко. Это была еще одна трещина. Я стал парией для центральной власти и для местных правоохранителей. Стал человеком непредсказуемым, который имеет свое мнение. Был установка: до окончания выборов в правоохранительных органах ротацию не проводить. А как не проводить: по Одессе ходили колонны с российскими флагами. У нас были судебные решения. Например, само нахождение палаточного городка «Антимайдана» на Куликовом поле было незаконно.

— Почему?

— Потому что палатки — это малая архитектурная форма. Если люди собираются, значит они спрашивают у кого-то разрешения. Если их кормят — значит санитарная служба проверяет. Вы если сейчас поставите на Крещатике палатку, к вам будут вопросы.

— Такая же позиция была при режиме Януковича в отношении активистов Майдана.

— Согласен. Я предлагал поступить по закону. Силами правоохранительных органов демонтировать палаточный городок. Милиция отказалась это выполнять. Я говорю: «В чем проблема? Там ночью находится максимум 30-40 человек. Аккуратно силами один к пяти, чтобы никаких травм не было. — «Вот, утром здесь будет десять тысяч человек и они сожгут обладминистрацию». — «Значит так тому и быть. Я готов».

Не получилось. Правоохранители не хотели. Они вообще отказывались проводить какую-то работу. Реперной точкой здесь было 10 апреля (День освобождения Одессы — В.И.). Были меморандумы с «Евромайданом» и с Куликовым полем. Учитывая, что все лидеры — это негодяи одесского разлива, Одесса их вообще не интересует, только самопиар, самолюбование и самопрезентация, естественно, они стали друг с другом устраивать конфронтацию. Память ветеранов — это все романтические пустые слова. Одесситы сделаны из другого материала. И начались побоища. Вечером перевернули машину и избили журналиста «Первого городского». У меня была встреча с руководителями правоохранительных органов — прокуратуры и милиции. Мы говорили о том, что если будут столкновения, вы будете выявлять и выхватывать зачинщиков. Выхватывать, задерживать и проводить с ними следственные действия.

У нас было полное понимание того, из чего состоит лагерь «Антимайдана» на Куликовом поле: сколько там за деньги людей, сколько идейных. Четкое понимание, кто кому Рабинович. «Дайте нам немножко времени, у нас есть фиксация, нам нужно расшифровать видеозаписи». Сколько вам нужно времени? Три дня, неделя? Прошло три недели. Я психанул, потребовал в прокуратуре совещание. Да, я не имел права — там шло следствие, но на «опа-опа» удалось. Правоохранители сказали, что у них нет ничего: камеры, которыми они снимали, оказались плохими, и идентифицировать зачинщиков (а там стрельба была) не получается, поэтому мы собрали данные СМИ, там столько-то мегабайт, нам нужно два месяца на расшифровку. Вы что, издеваетесь? Милиция и СБУ категорически не хотели выявлять и задерживать агрессивных зачинщиков.

— Из числа пророссийских активистов?

— Я говорил о всех зачинщиках, с обеих сторон. Пророссийских просто было больше, они были более агрессивны. Майдан умел шуметь в своем загончике, но их реально было намного меньше.

Единственное задержание, Давидченко (Антон Давидченко, один из основателей лагеря на Куликовом поле — В.И.), было проведено центральным аппаратом СБУ.

— Вы знали, что готовится его задержание?

— Нет. Это вообще очень странная история. Я был в Киеве, вечером у меня должна была состояться встреча с премьер-министром. Меня, оказывается, слушали — как начали слушать в 2010 году, так и не остановились, власти меняются, а прослушка остается.

Звонит начальник УСБУ Курош и говорит: «Владимир Леонидович, такая ситуация, арестован центральным аппаратом Давидченко». — «Азохен вей?!» — «Вы не представляете, здесь (под управлением СБУ в Одесской области на улице Еврейской — В.И.) сейчас концентрируются люди, у них шины». — «Послушай, у тебя есть оружие, областное УВД милиция в 300 метрах». — «Поговорите с премьер-министром». — «С ума сошел? Решение принял лично Наливайченко. Какое я имею право вмешиваться в решение центрального аппарата СБУ? Это какая-то провокация левая». На самом деле они играли с ними в общую игру. И вообще мое глубокое убеждение — Евромайдан и Куликово поле… Есть геометрия Лобачевского, а есть геометрия Эвклида. Знаете отличие?

— У Лобачевского параллельные прямые могут пересекаться.

— Да, мое глубокое убеждение, что

Да, не в таких жутких масштабах, безусловно. Но были разговоры о том, что «эта власть не может взять ситуацию под контроль, а кто-то сможет».

— Когда вы впервые услышали об Игоре Палице как о своем преемнике на посту губернатора?

— Он должен был стать губернатором еще 17 апреля. Но добро не дал Яценюк.

— Правильно ли я понимаю, что люди, которые сейчас близки к Палице, а в то время были представителями «Евромайдана», как-то этой интриге способствовали?

— Это была их оплаченная (не знаю, на каком уровне) работа — троллить. Кто-то работал втемную, у нас же люди ведомые, но были и зрячие. Это была какая-то массовая истерия, создаваемая представителями так называемого «Евромайдана». Я подчеркиваю — так называемого. Про «зеленых человечков», про прорывы-перепрорывы, про «как вы будете нас защищать». Главная проблема — не в «зеленых человечках», которых нет, не в офицерах ГРУ, а вообще-то в вас и в том, что вы здесь наплодили.

— В тот период происходило формирование блок-постов самообороны вокруг Одессы.

— Важная тема. Они все вместе создавая панику. Мне в час ночи звонил премьер-министр. Говорил, вот, по имеющимся данным, в шесть утра будет штурм. Я говорил: «Арсений, я же здесь. Чтоб ты был спокоен, я тебе в шесть утра позвоню и скажу: «Доброе утро!».

Нагнеталась истерия и все время вбрасывалась «левая» информация, на 90 % — «Евромайданом», через фейсбук и другие социальные сети. Мы пытались организовать работу милиции с точки зрения постов ГАИ. Выезжали с проверками. Моя служба безопасности проверяла.

В общем, мы сами объехали блокпосты самообороны и посмотрели, из кого они состоят. Это были не одесситы в большинстве своем. Одесситы имитировали бурную деятельность и желание куда-то бежать, и каждый лидер еврогруппировки говорил: «У меня сто человек, пятьдесят человек». На самом деле ни у кого ничего не было. Был хаос. Мы создали кол-центр, куда бы могла поступать информация круглосуточно. Пытались структурировать отряды самообороны. Готовы были одеть и сгруппировать их по каким-то принципам, чтобы машинами выезжали на разведку. У нас сотрудники безопасности, которые раньше работали в разведке. Но это все равно, что структурировать Привоз. То, что на блокпостах стояли люди из других регионов, повышало риски. Их нужно было ротировать. Кем? Одесситами. А вот тут началась проблема. На словах все — да, а в жизни… Как в Одессе: слово «да» не значит да, слово «нет» — не то, что вы подумали. Тогда мы приняли решение набрать людей из частных охранных структур. Согласовали с милицией, издали положение о порядке досмотра, пропуска, деятельности блокпостов. Это уже были последние числа апреля. К тому времени в регион начали ехать автобусы «Самообороны». Много. Мы их насколько могли, не пускали в Одессу. Но они уходили на Белгород-Днестровский, еще куда-то. Они растекались по региону.

— Они из Киева ехали?

— Да, по направлению из Киева. Правоохранители полностью отходили в сторону, они и так деморализованы были. По многим очень, особенно «Беркуту», были уголовные дела по Майдану, они не хотели вмешиваться. Представители центральной власти не наделяли никакой реальной информацией. 1 мая утром у меня была встреча с Луцюком. Сказал, что все у него рассчитано: приезжают болельщики (на матч между «Черноморцем» и харьковским «Металлистом — В.И.), их встречают, блокируют. С моей стороны были высказаны и пожелания, и сомнения. Он сказал: «У меня все утверждено, все расписано, поэтому будет так».

— В чем были сомнения?

— Я говорил, что приедут 700 человек, из которых какое-то количество «ультрас». И есть соцсети, где представители пророссийских сил призывают, идти и бить «Марш за мир». Зоя Казанжи (тогда активист «Евромайдана, сейчас заместитель губернатора Игоря Палицы — В.И.) там призывала всех убивать, в общем, все кого-то призывали. Но призывов и до этого было много, а кровопролития еще не было.

По словам Луцюка, в Одессе должно было находиться около 2800 правоохранителей. Более чем достаточное количество, чтобы, я не знаю, разогнать два киевских Майдана, Вот это было 1 мая. Начальник облУВД: «Я контролирую ситуацию», начальник УСБУ: «У меня нет никакой информации, что что-то где-то может произойти».

— А с Куликовым полем вы вели переговоры?

— В какой-то момент я махнул рукой на правоохранителей и стал встречаться с представителями Куликова поля. С Олегом Марковым, Ростиславом Барда, Егором Кваснюком, встречался и мне помогал в этом деле мой товарищ Славик Маркин (депутат Одесского облсовета, погиб от травм, полученных 2 мая в Доме профсоюзов — В.И.).

— Из перечисленных вами Кваснюк, Барда и Маркин были публичными лидерами Куликова поля. А Олег Марков там не появлялся. В каком качестве он был представлен?

— Он финансировал (Куликово поле — В. И.). Потом одна из встреч была с представителями Куликова поля.

а также депутатов областного совета от партии «Родина», от Партии регионов — близкого им круга. И мы провели совместную встречу давайте, мол, в какое-то русло входить. Скоро праздник, какие-то ценности, которые мы все разделяем. 9 мая — великий день? Великий, все поддерживают. Ветераны — это святое? Все поддерживают. И так, шаг за шагом мы к чему-то пришли.

Договорились, что на следующий день я приду к ним — лично, без охраны. И на месте, что называется, дотрем. Звонит мне утром начальник главка Луцюк: «Владимир Леонидович, я знаю, что вы планируете через три часа идти на Куликово поле встречаться. Я вас очень прошу — не ходите. Мы сами ведем переговоры, они у нас достаточно конструктивные, нам обещают, условно говоря, завтра вывезти все. Очень прошу, не ходите, могут быть провокации, потом процесс может стать малоуправляемым». Я не пошел. День прошел, два. Что-то у них получалось, что-то нет. Дали согласие, я сейчас не помню, но из 12 палаток 8 или 9 дали согласие на 411 батарею уехать (район на окраине Одесы — В.И.), а кто-то — уйти в переулок (там есть широкие аллеи в сторону дороги). Я же после звонка Луцюка от этого процесса устранился. Раз вы ведете переговоры — ведите.

— В конце апреля в Одессу приезжал Андрей Парубий, на тот момент секретарь СНБО.

— Это было 28 апреля. Должно было быть совещание, по предварительному плану — в здании ОГА. Он охраняемое лицо. Где-то часа за два начались звонки от сопровождающих его лиц. Насколько безопасно и насколько правильно ехать в областную админстрацию, потому что перед зданием находится порядка ста человек митингующих. Я говорю: «Пусть едет в обладминистрацию». Буквально за полчаса сказали: «Нет, мы поменяли мнение, едем в воинскую часть 3012». А я смотрю в окошко из ОГА и вижу, как людям платят какие-то суммы, и люди уходят.

— Какие были источники финансирования?

— Во-первых, Марков. Есть бизнес, принадлежащий товарищу Маркову. Давайте этому криминальному бизнесу зададим вопросы. Пусть он подумает, так ли он хочет финансировать пророссийское сепаратистское движение. Это парковки и мусор. Там уголовщина на уголовщине и уголовщиной погоняет. Даже не сомневайтесь, это полностью черный бизнес.

— На протяжении этого периода еще были многократные попытки провести внеочередную сессию городского совета, инициированные Гурвицем, экс-мэром, который снова баллотировался на этот пост.

— Да, он пытался объявить недоверие и.о. мэра Олегу Брындаку, близкому к его оппоненту на выборах Геннадию Труханову. Труханов очень сильно рефлексировал. Я как губернатор сделал все по закону. Первое: я не разрешил Гурвицу провести сессию не в здании горсовета, он хотел провести ее в здании облсовета. Я не разрешил. Он потом решил в здании обладминистрации, в «стекляшке» — я не разрешил. Когда была объявлена сессия, я уже совместно с СБУ и милицией… Там было около 700 человек, включая две штурмовые группы «Альфы» (спецподразделение СБУ — В. И.). В здании горсовета. И еще там были люди Корчинского с оружием (лидер «Братства», друг на тот момент вице-мэра Олеся Янчука и давний знакомый Гурвица — В. И.), там были люди Труханова с оружием. Моя задача была какая?

— Чтобы они не передрались между собой?

— Да. Причем всем сторонам было сказано: будет 700 правоохранителей, столько-то «Альфы», столько-то «Беркута», столько-то штурмовиков. Площадь оцепили за два дня. Собачки все проверили, чтобы не было закладок. И последнее,

Я не за Труханова и не за Гурвица. Они мне оба чуждые и неприятные люди. Я против любых нечестностей, а его решили отправить в армию. Брындак в течение часа оказался с аллергической реакцией в больнице. Каждая сторона считала, что я поддерживаю оппонента. Они оба мне глубоко антипатичные люди. Когда ко мне обратились с просьбой поддержать Геннадия Труханова, я сказал — да, конечно, я поддержу при одном условии. Я собираю зал областной государственной администрации, человек сто самых правильных предпринимателей города Одессы: банкиры, строители, сети: соль города. Геннадий Леонидович дает присягу верности городу и объявляет правила. К примеру, у нас была такая должность, мы называли ее «мишакучук» (по имени Михаила Кучука, вице-мэра по строительным вопросам времен каденции Эдуарда Гурвица — В.И.). На эту должность Ассоциация строителей (там 13 крупных застройщиков) выдвигает своего представителя. Первый зам — это человек мэра. А руководители по остальным направлениям должны быть по профпригодности выдвинуты общественностью. Это будет профессионально, не будет монополии. Конечно, никто на это не пошел.

— Вернемся к событиям 2 мая.

— Итак, утро 2 мая. В 12 часов дня должен был пройти координационный совет. Это вид совещания, придуманный бывшим генпрокурором Пшонкой, где все обязаны присутствовать и его решения обязательны к исполнению. Проводил его замгенпрокурора Николай Банчук, приехал с помощником. Рядом со мной сидел глава УСБУ. И ему, и мне в определенное время стали поступать звонки из Киева. Я обычно ставлю на виброрежим и аккуратно смотрю. Если вижу там звонок, к примеру, из приемной премьер-министра, я беру трубку. И действительно пошел такой звонок. Яценюк спросил, есть ли рядом со мной правительственная связь. В принципе, есть в кабинете областного прокурора, но кабинет закрыт. Яценюк сказал, чтобы я постараться в течение получаса связаться с Виталием Яремой (на тот момент вице-премьер — В.И.).

— Вы уже знали, что в городе начались столкновения?

— Нет, никакой информации не было. Заканчивается совещание, Банчук просит остаться в зале главу ГУ МВД в Одесской области Луцюка, начальника УБОПа Кузьменко, и кого-то еще из прокуратуры. Все остальные свободны. Я поехал ОГА, информации никакой не поступало. Приехал, стал перезваниваться и включил телевизор. Вижу, что на Греческой вообще не цацки-пецки. Я уже не помню, что от меня хотел Ярема, ничего такого критического не было, и с этим не связано.

Я смотрю, что идет такая пьянка, минут десять в голове файлы складывались. Реально непонятно было, что с этим делать. Я звоню прокурору области, говорю: «Я выезжаю к вам, собирайте у себя всех». Ничего не происходит. Милиция стоит спиной к сепаратистам, назовем их так, и ничего не происходит. Автозаков нет, брандспойтов нет. Средств, чтобы в том или ином виде развести стороны, было много.

Домчались за пять минут до областной прокуратуры, там уже находился начальник СБУ и начальник милиции. Давай что-то делать. Фучеджи находился в эпицентре событий, на него все накинулись — давай автозаки, давай то, давай то, на что он огрызнулся, типа, все умные издалека командовать. Я говорю — поехали, со мной были Луцюк и Курош. Высадились на Греческой возле торгового центра «Афина» со стороны Екатерининской (эпицентр событий в это время находился с другой стороны торгового центра —В. И.). Это было часа три, начало четвертого. На меня налетели какие-то патриоты: «Твою мать, наших убивают, наших бьют, из-за тебя гибнут наши люди». И начинаются крики типа «сжечь его».

Надо отдать должное Курошу, он очень быстро сориентировался, вызвал «Альфу». Сначала они стали рядом, но мое присутствие вызывало агрессию. Курош подошел и говорит: «Уйдите отсюда». Я вообще первый раз увидел, что такое «Альфа», что это за черти. Но автозаки не едут, летят болты, гайки.

Мы уехали в прокуратуру. Находились там до момента, когда начался пожар в Доме профсоюзов. Вижу, что часть «Самообороны» ведет себя крайне агрессивно. Прошу машину прокурора области, доезжаю до Канатной. Выхожу у крайней аллеи, которая выходит на угол здания. Иду сам по себе, меня же в лицо знают, сейчас приду и договорюсь, меня же раньше все слушали. А тут появляются какие-то черти, явно не одесского, агрессивного вида, с оружием. Опять с претензиями.

— Из числа проукраинских?

— Визуально да. Созывают какую-то свою братву. Один из них точно с оружием. Темно уже. Их становится достаточное количество, и такие — агрессивные. Костя Усов,

Откуда «самооборонцы» меня знали — не в курсе, как они так быстро меня встретили — не понятно. Я иду по аллейке, и мне уже идут навстречу двое, и потом очень быстро аккумулировалось еще количество людей. Я пешком ухожу в сторону обладминистрации, там же недалеко. Что удавалось сделать: это «скорая помощь», больницы и пожарные.

— К пожарным много претензий. Первая машина ГСЧС прибыла на Куликово поле через 38 минут после первого сообщения о пожаре.

— Я комментировать здесь не могу, потому что там был руководитель, он принимал решение, основываясь на каких-то своих доводах. Огромное спасибо Калинчуку (вице-губернатор Одесской области по вопросам здравоохранения — В. И.). И когда я уже был с Яценюком в Еврейской больнице 4 мая, главврач говорит: мы вообще-то к чему-то такому готовились уже давно. У нас уже были системы переливания, мы ожидали что-то подобное.

— Когда вы вошли в Дом профсоюзов?

— В начале шестого утра. Приехал вице-премьер Ярема, бывший правоохранитель, генерал МВД, он возглавил комиссию.

Уже должны были работать следователи, оперативные группы, есть методики, и темнота там ни при чем. Семь утра — никого нет. А Ярема сам ходил и искал какую-то емкость большую. Гооврил: по ощущениям был какой-то сильный взрыв, высокая температура, и люди глотнули горячий воздух. Их позы были характерны для мгновенной смерти. Говорит, прошло уже шесть часов, а никто ничего не делает. По идее, следствие должен был организовать начальник следственного управления Цветков.

— Было много слухов о том, что число жертв якобы значительно превышает официальные цифры. Видели ли вы какие-то подтверждения этой информации?

— Я считаю, что и то количество людей, которые погибли, кошмарно. Мы обошли все этажи, очень много тел было у центрального прохода, были и те, которые выпрыгивали — и их добивали.

— В адрес экс-замглавы облУВД Дмитрия Фучеджи прозвучали обвинения. Говорят, что его люди работали совместно с пророссийскими активистами…

— Это правда. Версию о том, что тут не все в порядке, озвучил Ярема, как только приехал. Он уже просматривал материалы, и говорит, или я не тем 30 лет в милиции занимался, или здесь что-то не так. Могу высказать свое мнение по поводу Дмитрия Васильевича Фучеджи. Я его знаю очень мало. Он меня как-то отозвал и говорит: «Леонидович, чего ты такой горячий? Мы знаем, какая здесь завтра власть будет? Не знаем. Поэтому надо вести себя нейтрально». Второе —

У правоохранителей достаточно много материалов по прослушке. Не знаю, могут они их реализовать или нет. Слушали всех. Всегда стоит вопрос легализации тех или иных доказательств. Но правоохранители себя вели как минимум — не профессионально, как максимум… Вообще изначально постанова была такая: должно было произойти столкновение, но без столь трагичных последствий. Оно было запрограммировано, должно было случиться.

— А кто программировал?

— Ищите, кому выгодно. По логике всех предшествующих и последующих событий — это все было неслучайно.

— И последний вопрос. Вводился ли главой областной милиции Луцюком план «Волна» 2 мая? По закону его должны были бы с вами согласовывать.

— Не слышал о таком. Человек глубоко непрофессионален. Хотя он не всегда работал начальником ГАИ, работал главой общественной безопасности, на такой должности, как Фучеджи. Что такое общественная безопасность, он понимает. Но все, что было связано с общественной безопасностью, он перепоручил Дмитрию Васильевичу. На всех совещаниях, всегда — на Фучеджи. А Дмитрий Васильевич на все имел свое мнение: ничего не делать — самый лучший вариант. Если бы 10 апреля отреагировали, 2 мая могло бы и не быть. Обратите внимание, после 2 мая никого нет. Всего-то надо было задержать десяток-полтора активных людей. Умышленно не хотели это делать.