Избирательная кампания 2016 года стартовала. Однако начинать бороться за места в Думе приходится в сумерках. Принятый еще прошлой зимой новый закон о выборах не содержит в себе важных деталей. Партии сейчас видят лишь неясные контуры окончательной карты будущей политической игры. Академик Сахаров говорил, что «демократия — это процедура». Так вот в России это процедура дьявольская, ею управляют громыхающие и обезоруживающие электоральные машины.
Само собой, этим термином политологи называют совсем не те автобусы с послушными избирателями, курсирующие от участка к участку в день голосования. Речь идет обо всей системе манипуляций правилами проведения выборов, заточенной на работу в интересах владельца такой системы. Электоральная или избирательная машина — это законы и практики, по которым предстоит вести политическую борьбу. Главное ее свойство состоит в возможности внезапного изменения правил, что обеспечивает дополнительное время на подготовку бенефициарам и путает карты, ломает игру всем, кто им противостоит, — региональным элитам и политическим конкурентам.
Инженеры электоральной машины федерального уровня одновременно решают две задачи: создание рычага для давления на регионы и обеспечение преимущества «своим». В 1990-е одновременно решать эти задачи получалось плохо. С одной стороны, многие местные элиты (Татарстан, Якутия, Алтай, Приморский край) обладали своими ресурсами для достижения второй цели, управляя поведением избирателей с помощью тех или иных материальных стимулов. С другой — лидеры регионов имели влияние и были известны на федеральном уровне. Фактически у каждого субъекта Федерации существовал свой электоральный механизм, формула по удержанию власти. В нулевые все эти инструменты забрал под опеку центр, подавляя или включая регионалов в федеральные структуры.
Сначала мы имели смешанную избирательную систему, когда партия власти добирала необходимое количество голосов в одномандатных округах, а по общефедеральному списку терпела фиаско. Затем, после зачистки политических партий, ужесточения правил их регистрации и повышения процентного барьера на выборах мы получили более простую пропорциональную систему. Она позволяла эффективно контролировать местные элиты через формирование более приоритетного при распределении мандатов общефедерального списка и, кроме того, обеспечивать преимущества своим — через подчинение СМИ, избирательных комиссий и прямые фальсификации. Однако в 2011 году такая система дала сбой — «рассерженные горожане» выступили против всего того, на чем предыдущая электоральная машина и строилась. Стремясь убрать людей с улиц, партия власти была вынуждена перейти на усложненную модель, которая более умело скрывает манипуляции. Вместо ограничения на регистрацию партий теперь требуется гигантское количество подписей для выдвижения на выборы, вместо назначения губернаторов — пройти муниципальный фильтр, вместо пропорциональной вновь вернулась смешанная система. Важно понимать, что сейчас в новое электоральное уравнение еще не введен ряд важных переменных, с помощью которых партия власти будет обеспечивать себе преимущество в 2016 году.
Влиятельный политолог Аренд Лейп-харт выделяет семь основных составляющих любой избирательной системы — от величины электорального порога до формулы распределения мест. В смешанной системе особое внимание американец обращает на структуру и границы избирательных округов. И как вы думаете, какие показатели не уточняет новый российский закон о выборах?
На данный момент известно, что хозяева 225 депутатских кресел будут определены по мажоритарной системе в одномандатных округах, при этом и количество этих округов на каждый субъект Федерации, и их границы определяет ЦИК, формально исходя из численности населения на момент весны-лета 2016 г. Очевидно, что у нужных людей данные будут намного раньше. Крупные города постараются объединить с сельскими территориями, где поддержка власти традиционно выше, а предотвратить прямые фальсификации намного сложнее.
Чем может ответить оппозиция? В мировой практике джерримендерингу (так принято называть технологию перекраивания избирательных округов) принято противостоять либо коалицией в парламенте, либо широким освещением этого процесса в СМИ. В российских реалиях и с тем, и с другим серьезные трудности. Более того, в уже упомянутом 2003 году умельцы в Уфе настолько грамотно перераспределили округа, ломтями прирезая к городским кварталам большие сельские территории, что никто из абсолютно лидирующих по соцопросам оппозиционеров в Госдуму так и не прошел. В отечественную политическую науку даже вошел термин «муртазайдинг» в честь бывшего тогда президентом Башкортостана Муртазы Рахимова.
В арсенале власти остаются и другие неизвестные детали новой электоральной машины. Манипулировать можно федеральным списком, угрожая непопаданием в него представителям местной элиты, методом распределения мандатов внутри этого списка и т.д. Так что перспективы получить из Госдумы № 7 еще одно «не место для дискуссий» у нас более чем реальные.
Михаил КОМИН политолог (Высшая школа экономики, Санкт-Петербург)
